Я рядом, пусть не физически. Мысленно, душевно я с тобой, Оленька.
Я люблю тебя.
Нет! Не просто люблю. Я ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Твой Андрей»
Слеза скатилась по щеке, оставляя мокрую кляксу на бумаге.
— Я всё, — сказала сдавленно.
Данилов протянул руку, чтобы забрать письмо. Дрожащими пальцами я отдала его Паше, и как только он убрал листок обратно в карман, слёзы уже было не остановить.
— Я обещал, что верну тебе записку на свободе, — уверил он. — А я, Оля, всегда держу свои обещания.
41
Андрей
— Да, Лиза, я уже дома, — говорил я по телефону с Антиповой.
Прошло две недели после моего ранения, и я всё-таки смог уговорить врачей выписать меня.
Ездить в офис пока запретили, а дома… дома, как говорится, и стены лечат.
Лизе сообщили о смерти мужа на следующее утро после случившегося, она пыталась дозвониться до Ольги, не дозвонилась… Набрала мне, я тоже был не в том состоянии, чтобы общаться по телефону. Лена выручила. Приехала к Антиповой в кризисный центр и более подробно всё рассказала.
— Ты-то как? Всё ещё в центре?
— Да, Андрей Борисович, — ответила она бесцветно. — Не могу переступить порог дома.
Не по себе становится.
— Значит, ещё не время. С психологом работаешь?
— Да. Татьяна Ивановна замечательная. Она мне очень помогает.
— Это хорошо, Лиза. Ты только не бросай, ладно? Ходи на все сеансы. То, что ты пережила, просто так не проходит. Это долгая терапия, но её обязательно нужно пройти полностью.
— Я знаю, не брошу.
— Рад слышать.
— Андрей Борисович! — надрывно выпалила Лиза, я нахмурился. — Скажите, это нормально, что я ничего не чувствую? У меня муж умер, я в девятнадцать лет осталась вдовой, я должна что-то чувствовать! Боль, горе? Мне страшно. я ничего из этого не испытываю.
— А что чувствуешь, Лиза? — спросил я мягко, успокаивая.
— Стыдно сказать… — перешла она на шёпот. — Облегчение.
Я не знал, какой тут можно дать совет. Головой понимал — терапия работает. Но с моральной точки зрения не мог сказать, что она и не должна что-то чувствовать. Вдруг это просто защитная реакция её психики? Или она ещё не осознала? На этот вопрос сможет ответить только психолог.
— Лиза, продолжай, пожалуйста, терапию. Поговори откровенно с Татьяной Ивановной о своих чувствах. Обещаешь?
— Обещаю.
— А можешь мне ещё кое-что пообещать?
— Что? — испугалась она.
— Обещай, что больше никогда не влюбишься в такого, как Антипов. Обещай, что будешь разборчива в мужчинах. И, главное, обещай, что будешь счастлива.
Она всхлипнула.
— Обещаю, — прошептала и, кажется, всплакнула.
Её голос дрожал, я дал время на паузу.
— Андрей Борисович, а что теперь будет с Ольгой Викторовной?
Я прикрыл глаза, сильно сжал руку, отчего тут же заныло больное плечо.
— Будет суд, Лиза. Там и выяснится, что будет с Ольгой Викторовной…
— Это всё из-за меня! — снова шмыгнула носом.
— Нет, это всё из-за твоего покойного мужа. Только он во всём виноват. Больше никто.
Мы ещё немного поговорили, выказали друг другу поддержку и распрощались. Я очень надеялся, что Лиза сдержит данное мне обещание.
Услышал, как поворачивается ключ входной двери. Лена вошла в прихожую, по шуршанию пакетов я понял, что она снова устроила набег на магазин.
— Дядя Андрей! — вбежала в мою комнату племяшка, обняла и поцеловала в щёку. — Я купила продукты, сейчас приготовлю витаминный салат, запеку рыбу, сварю суп и…
— И как минимум половину из этого заберёшь с собой! Лен, ну ты чего? Я тут один, а ты решила наготовить столько, будто ко мне с минуты на минуту вся тверская родня должна заявиться.
— Не ворчи, — снова чмокнула в щёку и, заметив на моих коленях ноутбук, тут же сделалась строгой. — Так, а это что? Ты опять целый день работаешь? Тебе надо отдыхать! — причитала она, поправляя мне подушку. Ей богу, с Леной я чувствовал себя инвалидом.
— Малышуль! — рыкнул на неё. — Хватит уже! Я в порядке!
— Дядя Андрей, прошло всего две недели, а ты геройствуешь!
— Лен, угомонись! — перехватил я её руку в попытке отобрать ещё и блокнот, где я делал важные пометки касательно оправдательных приговоров за последние три года. Я смотрел на неё строго.
Не наигранно строго, а прям строго. По-настоящему. — Не сердись и не обижайся, я люблю тебя и ценю всё, что ты для меня делаешь. Но я не могу просто так лежать и плевать в потолок.
— Не можешь в потолок, плюй в пол! — дерзко возразила Елена.
— Ну, характер! Вся в бабушку!
Тётушка Лида добрая, заботливая, но иногда может вставить по пятое число. И эта такая же.
— Кстати, по поводу тверской родни… — протянула она, замявшись. — Ты не против, если я завтра съезжу в бабуле?
— А почему я должен быть против?
— Ну как? Завтра рабочий день, меня в офисе не будет.
— Один денёк — не страшно. Поезжай, конечно. Только оставь вместо себя секретаршу Ерохина.
— Я уже оставила, — вскинув бровь, сообщила она мне.
Я расплылся в улыбке.
— Ах ты, хитрая лиса! Она уже обо всём договорилась, хотя я ещё не разрешил.
— Дядя Андрей, ты сам говорил: хороший адвокат должен всегда быть на шаг впереди.
— Вообще-то я говорил — на три шага. Но ты ещё молодая, опыта мало, так что в твоём случае один шаг — самое то.
Лена спрыгнула с моей кровати, ещё раз поправила подушку и побежала на кухню стряпать мне очередную полезную еду, чтобы, цитирую: «Быстрее поправлялся».
— Лен, — остановил я её.
Слова про адвоката лишний раз заставили задуматься. Взглянув на мою малышку, которую я люблю, как любил бы собственную дочь, не смог не озвучить свои опасения:
— По поводу адвокатуры… Ленок, ты пока учишься, можешь ещё всё переиграть.
Посмотри на меня, почитай статистику: скольких адвокатов убивают, скольким мстят — это пугающие цифры. Может, подумаешь ещё? Можно работать юристом, устроишься куда-нибудь в компанию, будешь договорами заниматься, претензиями — работы будет до фига, но зато никакого криминала. Благо, сейчас не девяностые. В строительную компанию устройся. А что?
Хорошие деньги платят, карьерный рост, жениха там нормального встретишь. М-м-м?
Племяшка ухмыльнулась. Я не понимал, что из моих слов её рассмешило.
— Дядя Андрей, — сказала она мягко и снова вернулась к моей кровати. Села на край, взяла мою руку, сжала и задумчиво продолжила: — Я выйду из этого подъезда, и меня может сбить машина…
— Типун тебе на язык, болтушка!
Лена подняла руку, просила не перебивать. Я умолк.
— А по дороге к офису кирпич на голову упадёт. Завтра я еду на автобусе в Тверь, а водитель не справится с управлением.
Она посмотрела на меня спокойно, будто не понимала смысл сказанных слов. Или, наоборот, очень хорошо понимала, просто относилась ко всему философски.
— Я знаю, ты хочешь меня уберечь. Но я не маленькая, я понимаю, насколько жесток этот мир.
— То есть, не передумаешь? — признал я трагично.
Она покрутила головой.
— Раз решила, значит, так и будет?
Кивнула.
— Я ещё в десять лет решила, что хочу быть адвокатом. Когда вы с Даниловым бились против всех, чтобы убийцу моей мамы посадили, я поверила, что эта профессия — особенная.
Адвокаты — те же бойцы невидимого фронта, только фронт их здесь, а не на поле боя.
Адвокаты добиваются справедливости даже в таких случаях, когда, казалось, уже ничего нельзя сделать. Порой рискуют всем ради других. Это очень вдохновляет, это вселяет веру, что не зря живёшь.
— Малышка моя, если бы все адвокаты были такими, какими ты описываешь… — я грустно улыбнулся. — Мир стал бы лучше.
— И он обязательно станет лучше. Благодаря таким, как ты, как Ольга Викторовна, как Данилов. Я
хочу быть похожа на вас, хочу стать частью вашей команды. Хочу восстанавливать справедливость, и я верю, что у меня это получится.
Я провёл ладонью по её длинным белокурым волосам. У Лены была внешность ангела, а силы и духа — как у настоящего воина. Этот разговор мне на многое открыл глаза.
Этот день стал особенным. Сегодня я не просто понял, что не смогу её отговорить.
Сегодня я убедился, что моя малышка стала взрослой.
42
Лена
Уже три часа я тряслась в битком набитом автобусе, следовавшем по маршруту Москва-Тверь.
Зазвонил телефон, я открыла сумочку и приняла вызов.
— Привет, бабуль!
— Леночка, ты уже в пути?
— Да, уже еду.
— Хорошо, — неуверенно произнесла бабушка Лида. — Не передумала?
— Нет, не передумала. Ба! Слушай, с минуты на минуту тебе позвонит дядя Андрей.
— С чего бы ему мне звонить?
— Проконтролировать. Добралась ли я, всё ли хорошо, не похитили ли меня, не съели ли по дороге волки…
Продолжать можно было до бесконечности, но, услышав в трубке бабушкин смех, я сама засмеялась.
— Дорогая, мне кажется, ты утрируешь.
— Нет, бабуль, не утрирую. Просто я очень хорошо знаю своего дядю. Вот увидишь, он позвонит, а ты прикрой меня, как договаривались. Скажи, что я к тебе уже приехала.
— Конечно. ой! — неожиданно выпалила она. — Звонок по второй линии. Лена, ты как в воду глядела: Андрей звонит.
Я прыснула. Это для неё неожиданно, для меня же — вполне ожидаемо.
Прибыв на автовокзал, я вышла из автобуса и направилась к другому, который отвезёт меня в небольшую деревушку в области. Впереди было ещё сорок минут пути, но усталости я не чувствовала.
Это время пролетело в напряжении. С каждой минутой былая уверенность испарялась, как и вера в лучшее. Но я не могла сойти с намеченной цели. Либо сейчас, либо уже никогда.
А если никогда, то это будет очень несправедливо…
Обшарпанная автобусная остановка была пуста. Я вышла из транспорта и, закинув сумку на плечо, пошла вдоль лесополосы к небольшим одноэтажным домишкам. Шла, огибая лужи, зябла, жалела, что не надела толстовку. Джинсовка с трудом спасала меня от ветра.