учению на 23 июня 1941 года, которое должно было проводиться штабом армии…»
Для М. Солонина это ещё одно «подтверждение» того, что Сталин собирался «первым напасть на Гитлера»:
«Ещё одно свидетельство того, что в конце июня 1941 г. в Западном особом военном округе, уже официально преобразованном решением Политбюро ЦК от 21 июня 1941 г. в Западный фронт, готовились к крупной „игре”.
Из других документов известно, что незадолго до начала этой „игры” в танки мехкорпусов Западного ОБО были загружены снаряды, усилена охрана парков и складов. Было приказано „всё делать без шумихи, никому об этом не говорить, учёбу продолжать по плану”…»
Фраза, взятая в кавычки: «всё делать без шумихи, никому об этом не говорить, учёбу продолжать по плану», относится к 6-му механизированному корпусу генерал-майора М. Г. Хацкилевича.На сайте http://mechcorps.rkka.ru/files/mechcorps/pages выложена большая статья о 6-м мехкорпусе ЗапОВО, в состав которого и входила 7-я танковая дивизия С. В. Борзилова (как и 86-я сд М. А. Зашибалова, входившая в 10-ю армию, которой командовали генералы Голубев и Ляпин). (Кстати, там же выложен и «Доклад Борзилова»).
«6-й механизированный корпус, в/ч 9090. 10-я армия. Западный ОВО. Белосток»:
«…Дивизионы ПВО дивизий находились на окружном полигоне в районе села Крупки в 120 километрах восточнее Минска. Выступив 22 июня в направлении своей постоянной дислокации, зенитные дивизионы 6-го корпуса были использованы на других направлениях в качестве средства противотанковой обороны и в дальнейшем отходили на восток в составе других соединений.
Незадолго до начала войны командиром корпуса генерал-майором Хацкилевичем было проведено совещание с командирами дивизий, на котором была поставлена задача повышения боеготовности войск корпуса. В соответствии с этим в танки были загружены снаряды, усилена охрана парков и складов. Было приказано „всё делать без шумихи, никому об этом не говорить, учёбу продолжать по плану”…
Боевые действия:
В 2 часа 10 минут 22 июня по корпусу была объявлена боевая тревога. Танковые дивизии были выведены из военных городков в свои районы сосредоточения. Первые же налёты авиации противника пришлись по пустым лагерям. В 7-й танковой дивизии имелись несколько раненых, материальная часть не пострадала…»Из этого текста складывается впечатление, что Хацкилевич именно по личной инициативе и втайне от вышестоящего, окружного командования (но наверняка по согласованию со своим армейским) и приводил за несколько дней до 22 июня в повышенную боевую готовность дивизии своего «приграничного» корпуса, самого боеспособного во всех округах. Как приводили и остальные дивизии и корпуса в эти же дни – 18–20 июня (в 6-м мк был 1131 танк, 242 бронемашины, 162 орудия…).
Но в том же ПрибОВО тоже были приказы о повышении боевой готовности перед 22 июня, но это были всё же приказы по корпусам, а не «устная самодеятельность» комкоров, и писали в них так:
ПРИКАЗ КОМАНДИРА 12-го МЕХАНИЗИРОВАННОГО КОРПУСА № 0038 ОТ 18 ИЮНЯ 1941 г. О ПРИВЕДЕНИИ ЧАСТЕЙ КОРПУСА В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ…
1. С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части.
2. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять. Всю работу проводить быстро, но без шума, без паники и болтливости, имея положенные нормы носимых и возимых запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и остальных видов военно-технического обеспечения. С собой брать только необходимое для жизни и боя…»А в ЗапОВО вроде бы Хацкилевич ставит задачу и «требует» в личном, устном приказе своим подчиненным: «…все делать без шумихи, никому об этом не говорить»… » Впрочем Рокоссовский с Федюнинским тоже, на квартире у Федюнинского, обсуждали, как им вместе воевать в случае войны.
В рассказе о 6-м мехкорпусе сказано, что тревога в 2 часа ночи объявлялась Хацкилевичем «по корпусу». Но не говорится, что это исходило из штаба округа и по приказу Павлова, тем более приказ по округу появился только после 2 ч 35 мин. Т. е. текста приказа наркома («подробностей») в армиях до 2.30 в глаза не видели и, так же, как и в войсках ПрибОВО, действовали на свой страх и риск, понимая, что в штабе округа творится нечто не понятное. Опять же, Хацкилевич за несколько дней до нападения даёт команду загрузить снаряды в танки.
Также о том, как и в какое время в ЗапОВО пришла «шифровка» из Москвы и как её доводили до штабов армий и особенно до штаба 10-й армии, есть свидетельство от 15 июля 1941-го. Это свидетельство широко известно и часто используется в литературе «о 22 июня» (например, в «Красной звезде», 17 июня 2006 г., «Тот самый первый день», М. Мягковым (http://ww.redstar.ru/2006/06/17_0б/6_01.html):«…рапорт начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося от 15 июля 1941 г., посвящённый описанию обстановки в ЗапОВО в момент нападения Германии на СССР. В нём среди прочего говорилось:
«21 июня 1941 г. в 24–00 мне позвонил член военного совета и просил прийти в штаб… Командующий 10-й армией Голубев сказал, что обстановка чрезвычайно напряжённая и есть приказ из округа руководящему составу ждать распоряжений, не отходя от аппарата. В свою очередь к этому времени были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий.
Примерно в 1 час ночи 22 июня бывший командующий ЗапОВО Павлов позвонил по ВЧ, приказал привести войска в план боевой готовности и сказал, что подробности сообщит шифром. В соответствии с этим были даны указания всем командирам частей. Около 3 часов все средства связи были порваны. Полагаю, что противником до начала бомбардировки были сброшены парашютисты и ими выведены все средства связи.
К 10–11 часам утра шифровка прибыла. Точного содержания сейчас не помню, но хорошо помню, что в ней говорилось: привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и Государственную границу не переходить. К этому времени войска противника продвинулись на 5-10 км. Шифровка была подписана Павловым, Фоминых, Климовских…»Так что, выходит, Павлов, действительно получив сообщение о шифровке «особой важности» «около» (до) 1-го часа ночи и текст приказа наркома от связистов и шифровальщиков около 1.20, обзвонил свои армии и дал команду «привести войска в план боевой готовности». Но только потому, что ему деваться было некуда, – это ещё в 24.00 сделал член военного совета округа Фоминых.
При этом он «сказал, что подробности сообщит шифром». А также скорее всего добавил уже «от себя»: «Государственную границу не переходить». (Напомню, начштаба ОдВО М. В. Захаров подобных слов – «привести войска в план боевой готовности» и «границу не переходить», не использовал, а дал прямой приказ «боевой тревоги» всем войскам округа, получив на руки приказ наркома тоже около 1.30!).
В Одессе, после таких звонков и после объявления боевой тревоги во всех гарнизонах, войска к моменту нападения успели уйти из-под удара к 4.00 утра. А в Белоруссии – нет. И «подробности» эти, судя по тексту Павловской директивы, были действительно «несуразные».( Примечание: Обратите внимание: не Павлов, после звонка Тимошенко ему в театр, а «члены военного совета» обзванивали командиров ещё в 24.00. И вряд ли именно Павлов доводил до них требование «ждать распоряжений, не отходя от аппарата». После которого «были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий». Скорее всего команда пошла от члена военного совета округа, от Фоминых.
Может, Павлов дал команду Фоминых обзвонить в 24.00 командующих армиями, а сам стал обзванивать войска чуть позже, в 1 час ночи? Вряд ли. Можно напомнить: члены военных советов командующим округов подчинялись не во всем и получали из Политуправления РККА свои приказы, от Мехлиса. Можно также напомнить: начальник Политуправления Красной армии Лев Мехлис был в кабинете Сталина вечером 21 июня – «12. Мехлис 21.55–22.20». Всего полчаса, но вышел от Сталина вместе с Тимошенко и Жуковым.
Мехлис был вызван к Сталину именно потому, что его, как главного замполита армии, касалась не в последнюю очередь «Директива № 1», которую в это время писали в кабинете Сталина! И он так же, как и нарком флота Н. Г. Кузнецов, тут же стал обзванивать своих подчиненных в округах и сообщать им, чтобы они ждали прихода важнейшего приказа наркома – «ждать распоряжений, не отходя от аппарата». Именно Мехлис, который так «любил вмешиваться» в дела военных, и дал команду членам военных советов округов по своей линии обзванивать командующих армиями в этих округах. А Павлов, зная об этом звонке Мехлиса, и стал звонить после часа ночи в штабы армий.
«Маршалы победы» так потом ненавидели Мехлиса, видимо, ещё и за эти его «инициативы» в ночь на 22 июня…).
Ни в «Директиве № 1» по ЗапОВО из СБД № 35 за 1958 год, ни в оригинале «Директивы № 1», посланной Жуковым из ГШ от 21 июня, ни в «Директиве № 2» от раннего утра 22 июня нет никаких указаний «государственную границу не переходить». Хотя в некоторых источниках и даётся такая фраза из (якобы) «Директивы № 2» от 22 июня:
«Войском всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить…»
Однако в опубликованной (в сборнике от Яковлева, в «Малиновке», и не только) «Директиве № 2» нет ничего о таком запрете.
«ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.