Смелые в боях с безоружными людьми басмачи без промедления кинулись выполнять распоряжение вожака. Вскоре запылали дома, раздались вопли женщин, крики детей.
— Ну что, сыны ослицы, черные душой и невежественные в вопросах веры. Опомнитесь! Если вы будете и дальше молчать, то клянусь книгой книг — Кораном, что всем вам, вашим женам и детям мы укоротим жизнь, заберем все ваше имущество, а от кишлака Кайсар не оставим ничего, кроме свежих могил. Говорю вам, отдайте нам в руки своих зачинщиков… — Ислам-бек осекся, думая, называть имена предводителей или все-таки заставить дехкан самим назвать их. — Приказываю вам выдать нам кузнеца Данияра и охотника Азамата. Мы поступим с ними по закону и казним легкой смертью.
Из толпы вышел еще не до конца отрезвевший от победного угара кишлачный балагур и, бросив на грозного курбаши насмешливый взгляд, громко произнес:
— О чем тут кричит и беснуется этот ожиревший боров? Он хочет, чтобы мы ему опять насыпали под зад соль и нагнали куда подальше? Что вы поджали свои хвосты, мусульмане? — крикнул он, кидая в ошарашенного таким выпадом бека снятые с головы тряпки. — Гоните эту бешеную собаку!
Толпа зашумела, воздух потрясали кулаки возмущенных дехкан, со всех сторон неслись угрожающие выкрики.
— Убирайся, сын шакала, палач, убийца, подобру-поздорову!
— Я знал, что безумцы остаются безумцами! — с ненавистью глядя на толпу, прокричал Ислам-бек, с трудом придя в себя от всего увиденного и услышанного. — Ну что же, ваш смертный час наступил!
Ислам-бек направил коня на кишлачного любимца. Тот стоял на месте, не собираясь отступать перед врагом ни на шаг. Жеребец, подойдя вплотную к смело глядящему в глаза смерти человеку, всхрапнул и остановился.
Ислам-бек вытащил из кобуры револьвер и дважды выстрелил в смельчака.
Это послужило сигналом для остальных басмачей. Началась кровавая расправа. Запылали скирды соломы, сложенные на крышах домов и пристроек, заготовленное для очагов топливо. Над кишлаком заклубился жирный черный дым. В бушующем пламени горела пшеница, политая потом и кровью кишлачных трудников.
Вырезав почти всех мужчин, басмачи согнали на площадь стариков, женщин и детей, которые со страхом и ужасом в глазах глядели на распятого на дереве человека. Лица его не было видно, вместо него кровоточило кровавое месиво. Только потому, что тело замученного насмерть человека было велико и широко в плечах, можно было догадаться, что на дереве нашел свою смерть кузнец Бахтияр. Одна из женщин, вопя и размазывая вымазанное в саже лицо, бросилась к дереву и, обняв истерзанные, кровоточащие ноги, начала бесноваться и кричать, призывая на головы палачей гнев Аллаха. Но Всевышний молчал, и тогда женщина сама кинулась с камнем в руке на стоящего рядом басмача, но не успела она поднять для удара руку, как прозвучал выстрел, и, тихо всхлипнув, она опустилась на землю.
— Эта безумная женщина предана легкой смерти! — крикнул курбаши Бакши-хан. — Вас же ожидает смерть страшная. Всех вас мы скинем с обрыва, чтобы души воинов ислама, которых погубили ваши отцы и мужья, возрадовались своему отмщению!
Глава XI. Бухара. Август — сентябрь, 1924 год
— Золотая ручка предоставила мне документы, полностью обличающие правительство и Совет народных вазиров Бухарской народной республики в сговоре с басмачеством и подготовке контрреволюционного заговора с целью воссоздания бухарского эмирата, — с искренней гордостью за своего агента сообщил Агабек своему резиденту. — После бегства эмира в Афганистан контрреволюция приложила все силы для укрепления своих позиций в аппарате молодой Бухарской республики. Используя нехватку подготовленных кадров, идейную незрелость многих бухарских коммунистов, реакционные элементы сумели занять важные посты. В правительстве республики, в органах советской власти на местах оказалось немало бывших беков, эмирских чиновников и баев. Они саботировали демократические преобразования, тормозили советское строительство. Стремясь вызвать недовольство населения советской властью, проводили необоснованные репрессии в кишлаках, такие, как аресты советских активистов, конфискацию зерна и имущества.
Как удалось выяснить, многие контрреволюционеры, занявшие ответственные посты, вошли в прямую связь с басмачами, помогали им вновь собрать свои силы. Басмаческое движение стало возрождаться. Восстанавливали и укрепляли свои отряды Давлет-бай — в Бальджуане, Султан — в Дарвазе, Максум — в Каратегине, Ислам-бек — в Локае.
Верховным руководителем контрреволюции в Восточной Бухаре был и остается бывший эмир Бухары. Его представителем на советской территории является Ислам-бек токсобо. Предвидя приход советской власти в Бухару, еще до своего бегства в Афганистан эмир разослал по кишлакам своих агентов с целью организации басмаческих отрядов. Развитию басмачества в Восточной Бухаре также способствовала предательская деятельность уполномоченного правительства Бухарской республики Ходжаева. Став председателем Центрального исполнительного комитета Бухарской Народной Социалистической Республики, он направил в Восточную Бухару своего брата, который активировал там антисоветскую деятельность, вступив в переговоры с басмачами, заключил официальный договор с курбаши Давлет-баем и другими руководителями басмачества, тем самым легализовав их антисоветскую деятельность. Благодаря такой позиции руководства республики многие курбаши получали ответственные посты в советских и государственных учреждениях. Как «законные» представители советской власти, они начали проводить мобилизацию, собирать налоги в свою пользу. За последние годы в их руках оказалось более полутора миллиона пудов хлеба, собранных для государства. У меня на руках весь список заговорщиков, которые после сбора урожая должны были начать согласованное с бухарским эмиром вооруженное выступление на всей территории Бухары. В дополнение к этому с территории Афганистана готовится к вторжению до полка хорошо вооруженных афганских сарбозов. Копия карты планируемых боевых действий басмаческих формирований против частей и подразделений Красной армии, расположенных на территории Восточной Бухары, прилагается. Даже поверхностный анализ имеющейся у меня информации позволяет сделать вывод о том, что если этот удар контрреволюции не упредить, мы можем потерять не только Бухару, но и все завоевания революции в Центральной Азии. Эмир Бухары уже подготовил воззвание к правительствам Великих держав с просьбой защитить вновь созданный бухарский эмират от посягательства Советов. И тогда Англия уже не тайно, а открыто будет вмешиваться в дела Центральноазиатских республик, защищая их от «произвола» советской власти.
— Я считаю ваш доклад исчерпывающим, — порывисто вскочил на ноги Лацис и стал словно журавель вышагивать по комнате, что-то напряженно обдумывая. Внезапно остановившись напротив Агабека, он спросил: — А что вы предлагаете конкретно?
Агабек на мгновение стушевался. Он надеялся на дальнейшие указания резидента. Быстро сообразив, что от него хотят услышать, ответил:
— Я предлагаю предварительно проследить за наиболее опасными заговорщиками, чтобы выявить их дополнительные связи, и накануне Пятого Всебухарского съезда Советов, который планирует преобразовать Бухарскую Народную Советскую Республику в Бухарскую Советскую Социалистическую Республику, одновременно на всей территории Бухары произвести аресты контрреволюционеров с тем, чтобы предать их всенародному суду. Показательный судебный процесс создаст достаточно весомое общественное мнение о необходимости замены проэмирской власти на власть истинно народную.
— Но съезд, насколько я знаю, планируют созвать после сбора урожая. Не опоздаем ли мы с арестами заговорщиков?
— По информации, поступившей недавно из Москвы, через полмесяца в Бухару для оказания помощи Бухарской компартии направляется секретарь ЦК РКП(б) товарищ Рудзутак, который выступит на очередном пленуме ЦК бухарской компартии с докладом «О национальной политике Коммунистической партии в свете решений XII съезда РКП(б)». Так вот, вам, товарищ Лацис, необходимо во что бы то ни стало встретиться с товарищем Рудзутаком, чтобы в личной беседе проинформировать его о создавшемся здесь положении и порекомендовать ему, во-первых, перенести предстоящий Пятый Всебухарский съезд Советов на более ранний срок, ну скажем, на начало сентября, и во-вторых, подвергнуть резкой критике деятельность правительства и Совета вазиров, в составе которого до сих пор много выходцев из среды купцов, торговцев, мулл и нет ни одного дехканина. Эта его критика и послужит сигналом для начала совместной с частями Красной армии операции против бухарской контрреволюции.
Лацис, перебирая лежащие на столе документы, предварительно разложенные Агабеком, молчал. Развернув копию карты заговорщиков, он начал что-то подсчитывать. А подведя черту, удовлетворенно произнес:
— Хорошо! Я подумаю над вашим предложением. Впрочем, здесь надо кое-что доработать и конкретизировать… — многозначительно добавил он и, сложив в папку все документы, неожиданно спросил: — А как вы планируете использовать агента Золотая ручка в дальнейшем? Ведь если все пройдет гладко, то через несколько месяцев кардинально изменится состав не только законодательного органа Бухарской республики, но и правительства, там будут работать только проверенные люди, истинные сторонники советской власти.
— Я и об этом подумал, — уверенно начал Агабек. — По моему заданию агент с помощью полковника Садвакасова вошел в полное доверие к английским разведчикам, работающим в Бухаре под прикрытием Красного Креста и Красного Полумесяца. В частности, у меня есть четыре доклада агента о совместных поездках с наиболее активным из английских шпионов, неким Хадсоном. Доверяя моему агенту полностью, он встречался с басмаческими главарями в Бальджуане, Дарвазе, Каратегине и в Локае, призывая к объединению всех антибольшевистских сил в борьбе с советской властью, обещая им всяческую помощь и заступничество Англии.