го, имя это вымышленное…» И тогда Хабард вдруг вспомнил, что видел фотографию очень похожего на Хадсона человека в арабском одеянии, на лихом скакуне, напечатанном в «Дейли экспресс» несколько лет назад. Он, так же как и сегодня, был немало удивлен молодостью героя очерка и необычно богатым шлейфом подвигов, тянущихся за этим довольно знаменитым на Востоке человеком — белым предводителем горских племен.
«Неужели это тот самый Эдванс Синайский», — чуть было не воскликнул Хабард. Но вовремя сдержался, переведя чуть не вырвавшееся восклицание в кашель.
Он вспомнил приблизительно и текст статьи под фотографией Эдванса, утверждающей, что «…после своей отставки из Министерства по делам колоний, где он после своих приключений на Востоке работал советником, полковник предпочел завербоваться рядовым в Военно-воздушные силы под фальшивым именем. Это ему удалось благодаря поддержке знакомого военачальника. Вскоре офицер, который воевал с Эдвансом на Востоке, узнал его в новом обличье и выдал тайну газетчикам, которые тут же раскрыли его „убежище“. Разразился скандал, и он должен был покинуть Королевские ВВС. Тогда его под благородным предлогом выпроводили из Индии, боясь дипломатического скандала. И вот теперь он снова там, где появилась нужда в его способностях. Видно, Форин-офис хочет всерьез заняться афганским вопросом».
«Если прислали мне в подмогу Эдванса, значит, время уговоров и полумер в отношении афганского правителя Амануллы-хана прошло», — сделал для себя неутешительный вывод посол.
Поняв, с кем имеет дело, Хабард никоим образом не желал показать гостю, что он его узнал. Прежде всего посол хотел выведать у Хадсона-Эдванса, за кого тот себя выдаст. И от этого уже будет зависеть линия его поведения.
— Советник Венсон сказал мне, что вы очень хотели со мной встретиться. Я слушаю вас.
— Сэр, позвольте отрекомендоваться вам по всей форме. Но об этом должны знать только вы — и больше никто.
— Слушаю вас, мистер Хадсон.
— Неужели вы не узнали меня?
— Не имею чести вас знать, мистер Хадсон, — высказывая деланое раздражение, глухо и холодно промолвил посол.
— Я полковник Эдванс! На Востоке меня знают под именем Эдванса Синайского.
— Я, конечно же, слышал о вожде горских племен — Эдвансе, который много сделал для Британской короны на Востоке, слышал я и о советнике Министерства по делам колоний Великобритании Эдвансе, слышал и о полковнике Эдвансе, который подарил свою драгоценную винтовку королю Георгу V, но я никогда не видел полковника Эдванса, так что прошу прощения за то, что вас не узнал. Но прежде чем мы закончим формальности, я бы хотел увидеть хоть какой-то официальный документ, подтверждающий вашу личность. Среди бумаг, которые я получил накануне из Дели и Лондона, никакого упоминания о вас нет.
— Да, сэр. Мне надо было с самого начала передать вам письмо из Лондона. Вот оно. — Эдванс протянул плотный лист бумаги с вензелями Форин-офис, где черным по белому было написано, что податель сего является полковником Эдвардом Эдвансом, которому поручено дело государственной важности. Что государственные органы Великобритании и колоний должны оказывать подателю сего документа посильную финансовую помощь. Внизу стояла неразборчивая подпись и большая гербовая печать.
— Я рад приветствовать вас, сэр Эдванс, в Кабуле, — торжественным голосом провозгласил Хабард, возвращая лже-Хадсону гербовую бумагу.
— Благодарю вас, сэр.
— Если не секрет, откуда вы держите путь?
— Из Индии! Полгода назад мне с большим трудом удалось сплотить на территории Восточной Бухары все антибольшевистские силы в один кулак, но постоянные дрязги между курбаши и местными патриотами свели все на нет, и тогда мне, чтобы не попасть в руки ЧК, пришлось бежать. Сначала в Афганистан, затем в Индию, благо у меня там еще остались друзья.
— А что случилось в Бухаре? — спросил, хитро улыбнувшись, посол.
— Предательство кого-то из организаторов выступления против большевиков привело к тому, что все наши планы рассыпались, словно карточный домик под дуновением легкого ветерка. Мне самому удалось своевременно уйти только благодаря предупреждению преданной мне женщины. Если бы не она, я бы сейчас сидел не у вас в кабинете, а в зиндане у чекистов.
— Я думаю, что ваша нынешняя деятельность в Афганистане будет более плодотворной, — не преминул уколоть гостя Хабард.
— Я надеюсь, — дипломатично, без всякой видимой обиды, произнес Эдванс.
— А теперь перейдем к самому важному, — сухо сказал посол. — О задаче, стоящей перед вами, я догадываюсь. Чем я могу вам конкретно помочь?
— Раз вы обо всем догадываетесь, я хотел бы сразу приступить к делу. Прежде всего я бы хотел знать, существуют ли сегодня в Афганистане силы, недовольные реформаторской деятельностью Амануллы-хана?
— Таковые имеются. Это в основном губернаторы северных провинций Афганистана, но они разобщены. До сих пор не могут выдвинуть из своего круга авторитетного предводителя, который мог бы повести за собой афганцев, недовольных реформами эмира. Среди наиболее влиятельных людей, противостоящих Аманулле-хану, я бы назвал эмира Бухары, который со всем своим двором находится во дворце в пригороде Кабула и ждет не дождется, когда поддерживаемые им войска моджахедов ислама освободят Бухару от Советов. Мне кажется, что вам в первую очередь необходимо познакомиться с бухарским эмиром и его военачальниками. Но предупреждаю, все эти эмиры, баи и бии — варвары, к которым невозможно применить европейский политес. К ним нужны совсем другие подходы.
— Я знаю, что привлечь к себе правоверных племенных царьков нелегко, но у меня есть кое-какой опыт. За время скитания по Синайской пустыне я делал кое-какие заметки и думаю, что они мне здесь очень пригодятся. Хотелось бы услышать ваше мнение на этот счет.
Эдванс вынул из кармана небольшую записную книжку и, раскрыв на нужной странице, начал громко и внятно читать:
— Для достижения своих политических и других целей в среде правоверных прежде всего необходимо добиться от вождя доверия, укрепляя престиж вождя перед другими за свой счёт. Никогда не отказывайтесь и не разбивайте тех планов, которые он может предложить. Всегда одобряйте их, а похвалив, изменяйте мало-помалу, заставляя самого вождя вносить предложения до тех пор, пока они не совпадут с вашим собственным мнением… Хотя бедуина трудно заставить что-либо делать, им легко руководить, если только у вас хватит терпения. Чем будет менее заметно ваше вмешательство, тем больше будет ваше влияние. Бедуины с охотой станут следовать вашему совету, даже не предполагая, что вы или кто-либо другой знает об этом.
Маскировка не рекомендуется… В то же время, если, находясь среди арабов, сумеете носить их одежду, вы приобретёте такое доверие и дружбу, какие в военной форме вам никогда не удастся приобрести. Однако это трудно и опасно. Поскольку вы одеваетесь как арабы, они не будут делать для вас никаких исключений…
Нередко приходится участвовать в дискуссиях по вопросам религии. Говорите о собственной вере что угодно, но избегайте критиковать их взгляды…
Необходимо избегать слишком свободных разговоров о женщинах. Это столь же трудный вопрос, как и религия. В данном отношении взгляды арабов настолько не похожи на наши, что безобидные с английской точки зрения замечания могут показаться для них несдержанными, так же как и некоторые из их заявлений, переведённые буквально, могут показаться несдержанными для вас.
Весь секрет обхождения с арабами заключается в непрерывном их изучении. Будьте всегда настороже, никогда не говорите ненужных вещей, следите всё время за собой и своими товарищами. Слушайте то, что происходит, доискивайтесь действительных причин. Изучайте характеры арабов, их вкусы и слабости и держите всё, что вы обнаружите, при себе… Ваш успех будет пропорционален количеству затраченной вами на это умственной энергии…
— Я бы, наверное, лучше и не сказал, — оценил творчество Эдванса посол. — Только в Афганистане необходимо учесть еще и то, что здесь проживают народы, испокон веков враждующие между собой. Существует, так же как и в Индии, каста неприкасаемых — хазарейцы, после общения с ними никто не захочет с вами и говорить. А в основном все верно подмечено, — еще раз высказал свою похвалу Хабард. — Эти ваши записки могут послужить основой написания инструкции для работы дипломатических миссий Великобритании в колониях и странах Востока.
— Я уже думал об этом и хочу к тому же подготовить заметки о своих арабских приключениях.
— Возвращаясь к главной теме, я бы хотел порекомендовать вам не откладывать в долгий ящик встречу с эмиром Бухары. В ближайшую пятницу в Кабуле ожидается парад по случаю выпуска в офицерском училище. Во время этого мероприятия я постараюсь лично познакомить вас с эмиром.
— Хорошо, сэр.
— Вы, случайно, не говорите на пушту? — неожиданно спросил Хабард.
— Понимаю немного, — удивленно взглянув на посла, ответил Эдванс.
— Дело в том, что наш переводчик заболел и его пришлось срочно отправить в Лондон. Когда прибудет замена, неизвестно. С недавнего времени я завален обращениями пуштунских князьков, мало того, в Кабуле ожидают внушительную делегацию горцев. Так что без переводчика я как без рук! — откровенно признался Хабард.
— Здесь я вам не помощник, — искренне заявил Эдванс. — Но у меня есть встречное предложение. Женщина, которая помогла мне выскользнуть из рук чекистов, прекрасно знает почти все местные языки и наречия.
— Вы хотите рекомендовать ее в качестве переводчика? — обрадовался посол. — Вот это подарок. А сегодня она может приступить к своим обязанностям?
— Я думаю, она отдохнула после дальней дороги и не откажет вам в помощи.
— Чем я могу отблагодарить вас за такое искреннее участие в решении посольских проблем?
— Мне ничего не надо, — улыбнулся Эдванс, — вот если только вы угостите меня еще одной сигарой, сэр?
Хабард взял со стола всю коробку с сигарами и с чуть заметным поклоном передал ее в руки Эдванса. Заметив его протестующее движение, он добавил: