е это великолепие, Мамед-хан, обращаясь к сопровождавшему их слуге, распорядился:
— Готовь достархан!
— Как обычно, хозяин? — спросил нерешительно тот.
— Как обычно!
Расположившись на диване, хозяин и гость, в ожидании обеда, поговорили о ценах на базаре, о самочувствии близких и дальних родственников Мамед-хана, не обошли стороной и слухи, свободно гуляющие по Кабулу.
— Я слышал, что на границе с Индией англичане подкупают местных князьков и толкают кочевников на войну с вами? — забросил Агабек пробный шар, стремясь узнать последние новости, которые афганец получал благодаря своим индийским связям.
— Вы правы. По имеющейся у меня информации, несколько месяцев назад в обществе местных авторитетов видели англичанина, который предлагал им большие деньги и оружие, с тем чтобы они взбунтовали приграничные племена и с их помощью захватили наши самые плодородные приграничные долины…
— Вот видите, англичане были и остаются вашими главными врагами, — резюмировал Агабек, — в то время как советское правительство прислало вам десять военных аэропланов с бомбами и инструкторов, чтобы они подготовили летчиков из числа афганцев.
— Я всегда говорил, что русские — наши друзья. И вы, уважаемый Рахимбай, самый дорогой гость в моем доме. Прошу к достархану!
Пока шел непринужденный разговор, слуги расстелили в зале большой ковер и начали раскладывать на нем различные кушанья.
Увидев, что вслед за бутылкой русского хлебного вина слуга поставил на ковер три хрустальных рюмки, Агабек бросил вопросительный взгляд на хозяина.
— Я хочу познакомить вас с начальником кабульской полиции, — ответил тот на немой вопрос гостя. — Селим-шах мой дальний родственник и близкий друг. Мы иногда с ним спорим, но в отношении англичан у нас всегда одно мнение — они наши заклятые враги. Думаю, что и вы найдете с ним общий язык.
В это время зазвучал колокольчик, извещая о том, что пришел еще один гость.
— Саиб, раис-кутвали[5] пришел, — доложил вошедший слуга. Мамед-хан, извинившись, резво вскочил на ноги и поспешил навстречу гостю.
Вскоре в зал вошел невысокого роста полный мужчина средних лет в военной форме.
— Это один мой друг из русского посольства, — представил хозяин Агабека.
Полицмейстер занял место на одном из тюфяков, разложенных по периметру ковра. Лицо его выражало настороженность и любопытство.
— Очень рад познакомиться с вами. Я очень люблю русских, которые являются нашими лучшими друзьями, — сказал он, улыбаясь.
«Вот хитрый лис, — подумал Агабек, глядя на его лоснящееся от жира лицо, — выставил возле посольства своих соглядатаев, а говорит, что наш лучший друг».
— Вы сегодня, наверное, по Кабулу путешествовали, — указал полицейский Агабеку на пыльные сапоги, стоящие у входа.
— Да, было дело, — неопределенно сказал Агабек. — В городе сегодня только и разговоров было о недавнем разбойничьем нападении на купеческий караван, — решительно перевел он разговор в другое русло.
Полицмейстер недовольно поморщился.
— Сегодня для нас это самая больная тема, — признался он. — Но я уже знаю, чьих рук это дело. Во всем виноваты англичане! Это они финансируют и вооружают наших врагов.
— В самом деле? — удивился хозяин.
— Да! — без тени сомнения сказал полицмейстер. — Мои люди уже поймали английского агента, которого несколько дней назад видели в логове банды Каратемира, уже много месяцев терроризирующей всю провинцию. Я хотел установить слежку за всеми англичанами, живущими в городе, но на это просто нет средств. Так что следствие, по независящим от меня обстоятельствам, затянется надолго.
— И что, агент уже дал признательные показания?
— Пока нет! Но даст! Я еще не применял к нему мер устрашения!
— Что ж, возможно, вы правы, — согласился Агабек. — Англичане сегодня из кожи вон лезут, чтобы дискредитировать власть падишаха, поссорить нас.
— О да, Саиб! — почувствовав поддержку, закивал головой Селим-шах. — И для нас, и для вас англичане — враги.
— Мы должны объединить свои усилия в борьбе с ними, — неожиданно предложил Агабек и, видя, как расплывается в довольной улыбке лицо полицмейстера, понял, что семя брошено в подготовленную почву. — Я готов делиться с вами имеющейся у меня информацией, касающейся англичан, — предложил чекист.
— В свою очередь и я готов поделиться с вами своими наблюдениями в отношении британцев, — сделал встречное предложение Селим-шах.
— За это надо выпить! — предложил хозяин, и наполнив рюмки хлебным вином, протянул их своим гостям.
— За наших русских друзей, — провозгласил хозяин.
— За нашу дружбу! — торжественно сказал Агабек.
— За наше тесное сотрудничество! И пусть враг дрожит! — грозно произнес полицмейстер, чокаясь со своим новым другом.
Несколько минут слышался только хруст разламываемых лепешек, сопений и восторженные восклицания в адрес хлебосольного хозяина.
— Англичане — богатые люди, — прервал затянувшееся молчание Селим-шах. — Чтобы за ними следить, нужны деньги, которых у нас, к сожалению, нет. Да и вообще, последнее время правительство уделяет нашему ведомству недостаточное внимание.
— И в самом деле! — подтвердил Мамед-хан. — В стране постоянно растет преступность, а полицейским вот уже несколько лет не поднимали жалование.
— Сколько вы получаете? — спросил Агабек у полицмейстера.
— Триста рупий в месяц!
— Я готов доплачивать городской полиции по пятьсот рупий в месяц, если у меня будут сведения обо всех передвижениях англичан.
— Вы настоящий друг! — чуть ли не прослезился от восторга Селим-шах. — Теперь мы зададим перцу этим джентльменам!
«Мои деньги, конечно же, не дойдут до кабульских полицейских, а непременно осядут в кармане моего нового знакомого», — подумал Агабек.
— Скажу вам откровенно, — приложил руку к груди Селим-шах, — это именно по моему настоянию английского посла теперь постоянно сопровождает конвой конной полиции. И еще, — полицмейстер загадочно оглянулся вокруг, словно боясь, что его кто-то может подслушать, — два дня назад, ранним утром, из английского посольства вышел невысокого роста человек в арабских одеждах…
— И куда же он делся? — заинтересовался Агабек.
— Вышел в восточные городские ворота и исчез. Больше в Кабуле его не видели.
— Надо его найти и арестовать, — посоветовал чекист. — Имена и описание других английских агентов я передам вам позже. Их тоже надо арестовать и допросить. Таким образом, вы систематически будете пополнять свой бюджет и наверняка получите за успешную работу следующий чин.
— А что мы еще должны делать? — вдохновленный нарисованной Агабеком перспективой, спросил Селим-шах.
— Ничего особенного. Вы, наверное, знаете, что мы имеем об англичанах самую достоверную информацию, но нам не помешали бы и ваши наблюдения за отдельными агентами и посольством в целом. Кто туда приходит, кто с чем уходит…
— Хорошо, я согласен, — ответил полицмейстер, пожимая Агабеку руку. — Только все это должно оставаться между нами.
Глава XXV. Афганистан. Кабул. Ноябрь, 1924 год
Собираясь в Москву, Агабек предварительно обговорил с Темир-беком способы связи. Не желая передавать своего агента кому-то другому, он, потребовав срочного перевода Денаусского разведчика Худайберды в Бухару, поставил перед ним задачу — всю добытую Темир-беком информацию лично передавать Лацису.
В шифрованной записке, которую Агабек передал контрабандисту Худайберды, а тот свою очередь Темир-беку, местом встречи назначался парк Баги-Бабур. Каждую пятницу, в полдень ждал он Темир-бека у мавзолея Бабура.
Прошло больше полутора месяцев. Агабек уже не знал, что и подумать. Он гулял по парку, а в голове роились самые разные мысли. «Что же могло помешать встрече? — напряженно думал он. — Непредвиденная задержка в пути? Болезнь? А может быть, провал?» Отгоняя от себя мрачные мысли, чекист все-таки надеялся на удачу. И потому, увидев наконец Темир-бека живым и невредимым, чуть было не бросился своему агенту на шею. Только усилием воли сдержался и даже подавил невольный вскрик. Темир-бек, в свою очередь не показывая, что они знакомы, гуляющей походкой направился вслед за Агабеком. Продолжительное время попетляв по узеньким улочкам кабульского пригорода, Темир зашел в лавку сапожника, куда немного раньше проскользнул чекист.
В комнатушке, сплошь заваленной тюками с кожей, кроем и готовыми изделиями, кроме сапожника никого не было. Темир-бек удивленно взглянул на хозяина мастерской. Тот как ни в чем не бывало, окинув равнодушным взглядом посетителя, спросил:
— Что саиб желает?
— Я, — растерялся Темир, но в следующее мгновение, вспомнив пароль, быстро нашелся: — Я хочу заказать сапоги, только из самой лучшей кожи.
— Подождите немного, я сейчас же сниму мерку, — сапожник улыбнулся.
Закрыв на задвижку дверь, он широким жестом пригласил гостя в другую комнату.
— Проходите, саиб! — Хозяин отогнул полу ковра.
Темир-бек смело шагнул в узенький проход, прикрытый большим цветастым ковром, и сразу же попал в объятия Агабека.
— Темир! Дорогой вы мой! — воскликнул тот, обнимая смущенного джигита. — За год вы столько сделали для народа Туркестана, для революции, что Совет народных комиссаров наградил вас высшей наградой РСФСР, орденом Красного Знамени, и серебряными карманными часами от самого товарища Дзержинского, — с гордостью за своего протеже произнес Агабек. — Правда, получить все эти награды вы сможете только после полной победы революции.
Темир-бек засмущался еще больше.
— Да что я, что я, — воскликнул он, — это только благодаря вам я сумел найти свой истинный путь в жизни, приобрел верных друзей и соратников…
— Нет, Темир, — прервал его чекист, — то, чего вы достигли благодаря своей смелости, наблюдательности и находчивости, у вас не отнять. Откровенно говоря, я не ожидал от вас такого быстрого продвижения при дворе эмира. Насколько я знаю, вы выполняете обязанности личного посланника Его Высочества.