Вскоре раздался стук в дверь.
— Входите! — громко произнес Эдванс.
Мавлави, переступив порог, остановился и, отвесив приличествующий поклон, поприветствовал хозяина комнаты.
— Присаживайтесь, уважаемый, — радушно предложил Эдванс, указывая на кресло, стоящее у окна.
Лицо садовника, ярко освещенное солнцем, выражало угрюмую надежду человека, готового на все ради достижения своей цели.
Эдванс взял со столика приготовленные заранее деньги и молча протянул их Мавлави. Тот, не пересчитывая их, сунул за пазуху, потом неожиданно вскочил на ноги и тут же бухнулся на колени.
— Я буду вечным твоим рабом, господин, — едва слышно промолвил он, еле шевеля пересохшими губами.
— Мне не нужен раб, мне нужен друг, — улыбнулся Эдванс. — Друзья не должны стоять на коленях, — твердо добавил он.
— Это слишком большая для меня честь, господин.
— Как вы, наверное, знаете, я здесь гость эмира и действую ему во благо. Если вы поможете мне в одном важном деле, то получите от меня еще столько же на обзаведение вашего семейного гнездышка.
— Я готов сделать все, что вы мне прикажете, — не задумываясь, выпалил садовник.
— Я неоднократно за вами наблюдал и сделал вывод, что вы не только искусный садовник, но и наблюдательный человек.
Услышав такие слова, Мавлави выдавил подобие улыбки. Только в глазах его вспыхнула и тут же погасла искорка радости. Находясь в тени, Эдванс прекрасно видел весь всплеск эмоций на резко освещенном лице садовника. И заключил для себя, что этот человек будет предан ему всегда. Во всяком случае, до тех пор, пока он будет жить во дворце.
— За последнее время при дворе Его Высочества появилось много новых людей — чиновников, слуг, военных. Я бы хотел, чтобы вы за ними понаблюдали.
— Вы хотите знать, чем они занимаются после службы?
— Почему после службы — и на службе тоже.
— Но меня не допускают во дворец.
— А кто ухаживает за зимним садом эмира?
— Самые разные слуги, и потому мне постоянно приходится обновлять засохшие растения.
— Вот мы и решим эту проблему. С завтрашнего дня вы будете допущены во дворец в качестве работника в зимнем саду. Я думаю, это не будет вам в тягость?
— Это будет мне в радость! — улыбнулся Мавлави.
Организовав негласное наблюдение за людьми, имеющими доступ к канцелярии эмира, Эдванс занялся списком. Первым делом он просмотрел все рекомендательные письма и переговорил с начальником личной охраны эмира. По бумагам и заявлению начальника охраны никто подозрения не вызывал.
— Если никто из вновь прибывших чиновников подозрения не вызывает, значит, большевистским агентом может быть кто-то из старой гвардии эмира, — подвел итог Эдванс. — А это значит, что необходимо очертить круг доступа сотрудников канцелярии к последнему из пропавших документов. Таковых, кроме эмира, было пять человек. Прежде всего это начальник канцелярии, его заместитель, два чиновника для особых поручений и адъютант.
После вечерней молитвы, когда во дворце наступило время отдыха от земных забот, Эдванс, продолжавший ублажать своими рассказами об Аравии эмира Бухары, оговоренным знаком намекнул ему о необходимости конфиденциальной беседы.
Воспользовавшись тайным ходом, ведущим в парк, эмир и Эдванс через несколько минут оказались под сенью деревьев. Вечерняя прохлада и аромат цветущих роз отнюдь не располагали к деловой беседе.
— Мистер Эдванс, вы что-то узнали? — с надеждой в голосе спросил эмир.
— Пока нет, но я на пути к разгадке этого ребуса. Чтобы расставить все точки над «i», мне необходима ваша помощь, Ваше Высочество.
— Я готов исполнить все, что вы мне предложите, только не говорите о деньгах. Сегодня, как никогда, моя казна пуста, — с заметным сожалением сказал эмир, сразу погрустнев.
— Нет, Ваше Высочество, деньги мне не нужны.
Услышав это, эмир оживился, в его черных как смоль глазах появилось нескрываемое любопытство.
— Я весь обратился в слух, — радостно сказал он, с нетерпением вглядываясь в лицо собеседника.
— Я хочу проделать небольшой опыт. Во время войны с турками с помощью фиктивных писем мне удалось уличить причастность офицера штаба корпуса в пособничестве туркам.
— Каким образом? — Глаза эмира загорелись.
— Я подозревал в предательстве одного из работников штаба и, чтобы окончательно убедиться в его связи с врагом, предложил командующему корпусом составить фиктивный приказ о совершении диверсии на одной из крупных железнодорожных станций. Согласно этому приказу, акцию должен был организовать и провести сирийский купец по имени Абдолла, человек, который по имеющейся у меня информации занимался поставками фуража для турецкой кавалерии и в то же время тесно сотрудничал с турецкой администрацией. Это было гарантией того, что такой человек просто не мог попасть в турецкую контрразведку случайно. Примерно через неделю после того как подозреваемый как бы случайно ознакомился с содержанием приказа, я получил от своего агента, работающего путейщиком, информацию о том, что купец Абдолла был арестован и через день прилюдно расстрелян на привокзальной площади за пособничество врагу. — Эдванс сделал паузу.
— Ну а дальше, дальше что, — заинтригованно промолвил эмир.
— А дальше все было просто. Подозрения мои подтвердились. Я установил за штабным офицером негласное наблюдение и в один прекрасный день взял его с поличным при передаче связнику еще одного фиктивного документа. Скажу больше, этого офицера мы использовали в двойной игре накануне той решающей операции, о которой по секрету рассказал вам, Ваше Высочество, сирийский король.
— Как же английский офицер мог стать предателем? Проигрался, наверное, или, как говорят французы, «шерше ля фам»?
— Увы, Ваше Высочество, вы не угадали. В ходе расследования выяснилось, что офицер этот был переведен в штаб корпуса из Пакистана. Задолго до перевода он сошелся с людьми из националистической пантюркистской организации. Взглядов своих не таил, чем и вызвал возмущение офицеров полка, где служил. Не афишируя этот факт, командир полка отправил нерадивого офицера на фронт. Об этом через одного из лидеров националистической организации узнали турки, которые, естественно, не могли упустить такой прекрасный шанс. Так офицер из-за своих идейных убеждений стал предателем. Этот прискорбный факт чуть ли не единственный в моей практике. Это и понятно, ведь идейные шпионы в то время были большой редкостью. Сегодня идейных врагов не в пример больше.
— Мистер Эдванс, вы считаете, что у меня при дворе завелся идейный шпион?
— Пока не могу ничего сказать, Ваше Величество. Время покажет. Кстати, я подготовил тексты «секретных писем», которые вы якобы должны разослать курбаши, с заданиями для глубоко законспирированных на территории советской Бухары агентов. У всех их одно задание — в течение двух недель со дня получения приказа взорвать ряд важных объектов большевиков.
— А не слишком ли малый срок? — спросил эмир, раздумывая над словами англичанина.
— В самый раз, Ваше Высочество. Это заставит шпиона действовать менее осмотрительно.
— Хорошо придумано, мистер Эдванс, дальновидно, — одобрил собеседника скупой на похвалу эмир. — А какой помощи вы ждете от меня?
— Вы, Ваше Высочество, хорошо знаете своих подданных, по разным причинам оставшихся в Бухаре. Со временем кто-то из них, я не сомневаюсь, перешел на сторону большевиков и теперь строит новую жизнь. Вот вы и дадите мне для писем имена кого-то из этих людей. Потом кто-то из ваших приближенных должен будет «случайно» ознакомить с содержанием писем людей, перечисленных в этом списке.
Эдванс протянул эмиру бумагу.
Эмир быстро пробежал по списку газами и поморщился:
— Я уверен в этих людях, как в самом себе, — твердо сказал он.
— Если вас, Ваше Величество, это не устраивает, то я умываю руки, — с деланым равнодушием промолвил англичанин.
— Вы полностью уверены в подборе подозреваемых? — спросил эмир.
— Да, Ваше Высочество! Хотя на сто процентов может быть уверен только Господь Бог. Я же всего-навсего человек, а человеку свойственно ошибаться, — ответил Эдванс. — Доступ к документу, который оказался в руках большевиков, кроме вас имели пять человек. Только итог намеченной мной операции покажет, насколько я был прав, — добавил он, немного помолчав.
— Хорошо, мистер Эдванс, я сделаю все так, как вы просили.
На следующее утро, после того как с письмами «случайно» были ознакомлены все лица из списка, Эдванс, взглянув в окно, увидел на цветочной клумбе, расположенной в самом центре парка, висящую на воткнутой в землю лопате «пуштунку» — головной убор садовника. Это был заранее оговоренный знак: «Есть срочная информация».
Эдванс сразу же вышел в парк. Прогуливаясь по аллее, он через несколько минут встретил Мавлави.
— Ночью к стене, там, где есть небольшой пролом, подходил человек. Он с кем-то долго разговаривал. Потом, чуть не наступив в темноте на меня, он возвратился во дворец, — сразу же, не размениваясь на приветствия, выпалил садовник.
— Вы узнали, кто это был?
— Да, это был большой начальник. Он служит помощником самого эмира.
— Это который? Адъютант эмира, что ли?
— Нет, господин. У стены был высокий и толстый господин.
«Неужели рыбка клюнула», — радостно подумал Эдванс. По описанию садовника это мог быть только чиновник по особым поручениям Гулям-Наби-хан. Все остальные в списке подозреваемых были среднего и ниже среднего роста.
— Молодец, Мавлави, если так будешь смотреть за парком и дальше, то станешь богатым человеком. Деньги не любят любопытных глаз и растут только по ночам, — по-восточному витиевато похвалил садовника Эдванс.
— Я понял, мой господин! Я постараюсь не смыкать глаз всю ночь.
Эдванс, все еще не веря в удачу, не стал преждевременно уведомлять эмира о незнакомце, разгуливающем ночью в парке. Он приказал садовнику идти в летний сад, который находился между тронным залом и покоями эмира, и ждать там появления ночного гостя, которого потом показать ему.