– Кстати, что он за человек? – спросил Алексей.
– Ларошжаклен? О, весьма известная личность. Его родич, граф Ларошжаклен, был одним из вождей вандейцев, которые во времена революции сражались против республиканцев на стороне короля. Казалось бы, нашему Ларошжаклену сам Бог велел быть роялистом, но нет – он ярый приверженец Наполеона. Ратует за увековечение его памяти и перенос тела с острова Святой Елены во Францию. Переписывается с его братьями, теми, что до сих пор живы, и собирает коллекцию вещей, которыми владел император. Кроме того, помогает людям, в разное время соприкасавшимся с великим человеком, опубликовать их воспоминания. Фанатик, одним словом! – Видок прицокнул языком, но в голосе его слышалось явное уважение. – Если когда-нибудь кто-нибудь из Бонапартов станет императором, то у него не будет более преданного сторонника, чем маркиз. Что еще? Ах да, он тонкий ценитель театра – содержит одну балерину. И имеет, по моим сведениям, троих детей на стороне. – Видок зевнул. – Все это, пожалуй, вам не слишком интересно.
– Вы устали, патрон, – заметила Полина.
– Нет, нет, – встрепенулся Видок. – Сначала дело, а потом уже можно будет выспаться. Возвращаемся ко мне. В полдень мои мальчики должны явиться с докладом, и я надеюсь, им удастся что-то разузнать по поводу маркиза и того парня, которого пришил месье Алексис.
Только в особняке Алексей понял, что зверски проголодался. Ему принесли сытный завтрак, а когда с едой было покончено, офицер почувствовал, что не знает, чем занять себя. Полина сказала, что ей хочется вздремнуть, и ушла отсыпаться. Почему-то мысли Алексея все время возвращались к Элоди, и, так как Видок пока не спрашивал его, молодой человек взял фиакр и направился в больницу, куда увезли девушку.
Врач заверил его, что состояние раненой осталось без изменений, но в данных обстоятельствах это скорее хорошо, чем наоборот.
– Она потеряла много крови, ведь задето легкое, но если ей повезет, выкарабкается.
Алексей заглянул к Элоди и остался доволен, увидев, что трое амбалов Видока ни на секунду не оставляют ее без присмотра. Лицо девушки было пепельно-серым, в груди, когда она делала вдох, что-то хрипело.
Каверин посидел у постели раненой, сжимая ее маленькую ручку. В горле у него стоял ком. Ему приходилось в жизни убивать людей и видеть их смерть, но отчего-то страдания хрупкой девушки трогали его, как ничьи другие. Он подумал, что не утешится, если Элоди умрет.
«Похоже, я начинаю мыслить, как герой романа», – с грустной иронией помыслил Алексей.
Впрочем, по возвращении в особняк Видока он уже был собран и готов к дальнейшим действиям. И больше не думал об Элоди – дело, которым занимались они с Видоком, было куда важнее.
Старый сыщик встретил Алексея внизу, и от молодого офицера не укрылось, что патрон чем-то озабочен.
– А, вот и вы! – вскричал Видок. – А я-то думал, куда вы запропастились.
– Я навестил Элоди, – коротко ответил Каверин.
Видок прищурился.
– А, бедную малышку… Она еще не в состоянии говорить?
– К сожалению, нет.
– Жаль. – Видок вздохнул. – А как Кристиан Изамбар? Что говорит врач по его поводу?
Покраснев, Алексей признался, что совершенно забыл справиться о состоянии второго раненого. К беседующим подошла Полина.
– Что такое, господа, вы секретничаете? О чем?
Глядя на ее свежее личико, никто не мог бы сказать, что за предыдущие сутки ей удалось поспать часа два, не больше. Полина была оживленна и улыбалась, и Видок, помрачнев, отвел глаза.
– Должен вам сказать, дети мои, – проговорил он, – для меня было очень приятно работать с вами.
Почудилось Полине или в голосе Видока и впрямь прорезались какие-то новые нотки? Так или иначе, барышня Серова перестала улыбаться и сразу же насторожилась.
– Но, к сожалению, я получил строжайший приказ, – продолжал Видок, поморщившись при слове «приказ». – Вы не можете больше заниматься этим делом.
Алексей застыл на месте. Он чувствовал себя так, словно его по голове обухом ударили. Полина ощущала себя ничуть не лучше.
– То есть как? – возмутилась девушка.
– Увы, – подтвердил Видок. – Поверьте, мне очень жаль. Тем не менее… – Сыщик извлек руку из кармана, и Алексей увидел, что он держит те самые секретные протоколы французского правительства. – Я человек слова, во всяком случае – с людьми, которые не обманывают меня. Вот то, ради чего вы приехали в Париж.
Особые агенты переглянулись, и Полина, не проронив ни звука, взяла бумаги.
– Кроме того, – продолжал Видок, извлекая из кармана увесистый мешочек, приятно звякнувший в его руке, – поскольку вы ради меня жертвовали своим временем, так старались и вообще… – Сыщик смущенно откашлялся. – Я надеюсь, вы не откажетесь принять от папаши Видока скромное вознаграждение.
– О, что вы, патрон… – пробормотал Алексей. – Мы сами… вы… то есть…
Положительно, слова в то мгновение не шли ему на язык.
– Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я силой втянул вас в это дело, – продолжал Видок, – но случилось так, что меня самого поставили на место. Иностранный подданный не может заниматься поисками сокровищ французской короны. – Бывший полицейский вздохнул. – Вы и представить себе не можете, как мне жаль, что все так обернулось. Поверьте, закончить расследование вместе с вами было бы честью для меня, но наверху… – он поморщился, – думают иначе. И тут я ничего не могу поделать.
Это было глупо, но Полина чувствовала, как у нее сжимается сердце. Ведь и правда Видок впутал их в аферу со шкатулкой обманом, но потом-то они так замечательно сработались! И особый агент нумер два успела на себе ощутить, что такое азарт, который испытывает хороший сыщик, преследуя преступника.
– Неужели ничего нельзя сделать? – по-детски умоляюще спросила Полина.
Видок испустил глубокий вздох.
– Если бы было возможно… – Он мрачно сжал губы. И вдруг с раздражением воскликнул: – Черт возьми, я и не думал, что мне окажется так тяжело! Вы молодцы, из вас вышли отличные напарники, и, если б я только мог… Но я не могу. – Старый сыщик развел руками с беспомощным видом.
Алексей закусил губу. На него обрушилось ужасное разочарование, как на человека, который читает интереснейший роман, но, дойдя до развязки, обнаруживает, что заключительных страниц не хватает. Подумать только, Видок будет заканчивать это дело, которому наверняка суждено войти в историю, без них! А они с Полиной вернутся домой, получат очередное никчемное задание, выполнят его или не выполнят, удостоятся награды или наказания, но так и не узнают, каким образом Видоку удастся раскрыть тайну шкатулки (в том, что тому удастся, сомнений не было).
– Что ж, – сказал Алексей, – спасибо за все, и… Я полагаю, нам пора идти.
– Наверное, – вежливо отозвался Видок. – Как жаль, а? Так бы мы с вами вместе завершили дело…
– Да, – эхом откликнулась Полина. – Но, видно, не судьба.
– Ну ничего, – бодро заговорил Видок, – когда все закончится, вы непременно узнаете, как все было. Я вам обещаю.
Утешение было слабое, и присутствующие это понимали.
– Что ж, спасибо за протоколы. И за все остальное тоже, – повторил Алексей.
– Для меня было большой честью работать с вами, месье Видок. Обещаю, я никогда вас не забуду, – сказала Полина.
– Я тоже никогда не забуду, – торжественно отвечал бывший каторжник и поцеловал ей руку, а Алексею пожал руку на прощание. – Не забудьте портрет вашего… э… друга, мадемуазель.
Поняв намек, Полина отправилась собирать вещи. У Каверина, как обычно, личного имущества набралось на небольшую сумку, зато он долго потом вспоминал, как его напарница с размаху швыряла в чемодан разные принадлежности туалета и едва не запустила через всю комнату бюст Антиноя, который ей чрезвычайно нравился.
Наконец все вещи были собраны, Алексей подхватил свой саквояж и чемодан Полины, дабы барышня Серова не утруждала себя. Губы у нее были сжаты, глаза метали молнии. Жозеф распахнул перед особыми агентами дверь, и Каверин с Полиной вышли в парижское утро.
Они были совершенно свободны и могли идти куда угодно. Но там, где им больше всего хотелось находиться, двери отныне были для них закрыты.
Глава 31Как, поссорившись, агенты поняли, что во всем согласны друг с другом. – О пользе бумажных корабликов. – Японский министр. – Обед венчает дело
«Это глупо, – думал Алексей, шагая по улице. – Просто глупо. Я не друг месье Видоку, не кум, не сват, а между тем у меня такое ощущение, будто я только что потерял близкого человека. – Офицер усмехнулся. – В сущности, если хорошенько присмотреться, старик Видок далеко не безупречен. Более того, он использовал меня… нас с Полиной Степановной. И все же… все же…»
– Куда мы идем? – спросила Полина, нарушив молчание.
– В посольство, – ответил Алексей. – Ведь протоколы теперь у нас, и мы должны передать их по назначению.
Полина остановилась. Остановился и молодой человек.
– Я туда не пойду, – объявила барышня Серова, насупившись.
– Почему? – изумился Алексей.
– Потому, – лаконично ответила его спутница.
Ответ, признаться, был вполне достоин вопроса. В самом деле, к чему спрашивать о том, что и так понятно?
– Вы столь сильно переживаете из-за сокровищ короны? – спросил Каверин. – Неужели вы думаете, что, если бы Видок их нашел, он бы выполнил свое обещание и поделился с нами?
– Я думаю, – сварливо отозвалась Полина, – что мне не помешало бы взглянуть на эти сокровища хотя бы одним глазком. А что касается дележа, то я нашла бы, как убедить месье Видока. Да!
«Не сомневаюсь», – хмыкнул про себя Алексей, который успел достаточно хорошо изучить особого агента нумер два.
– И вообще, – заключила Полина, – мне не нравится, что от нас отделались, словно мы какой-то хлам. Поэтому ни в какое посольство я не пойду. Если мы попадем туда, нас уже не выпустят. А я, между прочим, еще не была в Нотр-Дам!
Алексей вспомнил, сколько в Париже достопримечательностей, и облился холодным потом. Поэтому постарался объяснить мадемуазель Серовой, что разумнее всего было бы вернуться в посольство и рассказать об успехе их миссии.