Его у меня много. Госпожа сар Штобокк, узнав, где я остановился, отправила две дюжины бутылок вина. Того самого, которое привело меня едва ли не в полное восхищение.
– Вина? – переспросил Клаус, сбитый с мысли.
Именно. А пока будешь его пить, расскажу тебе историю, пусть и мысленно, чем-то похожую на ту, которую пытаешься поведать мне ты. Так вот, четыре года назад я отправился на север вовсе не для того, чтобы познакомиться с климатом, а он там, к слову, чрезвычайно суров. Особенно учитывая высокогорье.
Меня привели туда легенды о якобы великих мастерах, которые обитают в монастырях Домов Пятиликого. Отправился смиренным учеником, заранее настраивая себя на то, что мне придется поступиться многим, лишь бы стать учеником одного из них. И знаешь, что я обнаружил? Нет, мастеров там хватает, но и только-то. Вот что я тебе скажу, любезный мой Клаус сар Штраузен: нет никаких тайн ни на севере, ни на юге, ни в других частях света. Как нет великих мастеров, которым доступно то, чем они делятся только с посвященными. Все дело во времени и прилежании. И если ты в течение многих лет несколько часов в день будешь посвящать занятию с условной алебардой, ты станешь не менее велик, как и любой из них. И еще, за некоторых из этих великих мастеров тебе было бы стыдно: они старательно и под всяческими предлогами избегали со мной обычной учебной схватки, после того как встреча с их учениками заканчивалась моей победой. Мне даже не открывали ворота некоторых монастырей, когда мы к ним подъезжали – слухи там разносятся так же быстро, как и везде.
Хочешь узнать, чем закончилась моя поездка за тайнами? Месяцем тягот пути туда и обратно и серьезной простудой на горном перевале, где нам пришлось заночевать, когда налетел внезапный буран. А также твердым убеждением в том, что я мог бы тебе рассказать, но промолчу.
– О-о-о! – произнес Клаус, после того как покончил с бокалом вина, к которому поначалу приложился с настороженностью. – И откуда у тебя такая прелесть? – Затем налил себе самостоятельно. – Так, а вон те два десятка бутылок, не оно ли?
– Именно.
– Тогда, думаю, ты обязательно поделишься с человеком, который считает тебя другом. Хотя бы парочкой бутылок.
– И не подумаю. – И, полюбовавшись пару мгновений выражением его лица, добавил: – Зачем тебе везти его отсюда, когда достаточно попросить госпожу сар Штобокк? А заодно сказать ее мужу, чтобы он выбросил из головы мысль вырубить лозу на тех склонах, виноград с которых и идет на изготовление этого вина. Так, и на чем мы остановились? Что сар Торриас обладает секретной техникой, мне уже стало очевидно. Есть за ним что-то еще?
– Даниэль, ну нельзя же быть настолько легкомысленным! – взмолился Клаус.
Не забывая наполнить себе уже третий бокал подряд.
– Надеюсь, ты прибыл сюда в карете? – не удержался я.
Пусть минутами ранее наблюдал за его прибытием верхом на Красавчике. Что до моего легкомыслия, его нет и в помине. Незадолго до визита сар Штраузена я вернулся на постоялый двор. От одного господина, который зарабатывает на жизнь тем, что дает уроки фехтования. Лучшего учителя, какого только можно найти в Брумене. Денег не понадобилось, поскольку визиту сарр Клименсе он даже обрадовался, и я его не разочаровал.
– Знаешь, Даниэль, судя по рассказам о нем, сар Торриас – чрезвычайно мерзостный тип. Взять хотя бы его последнюю дуэль.
– И что с ней было не так? – живо поинтересовался я, ожидая, что она будет каким-то образом связана с таинственной дамой в черном, которая так горячо настаивала на убийстве Армандо.
И еще оставила медальон. Который, кстати, был пуст. В отличие от моих ожиданий, что внутри окажется портрет ее сына. Получилось бы так символично! Негодяй падает замертво от моей руки, но ведь и ее сын принимает в этом участие, пусть и таким образом. Во всяком случае, в ее представлении.
– Сар Торриас нашел способ, кстати, довольно пакостный, вызвать одного господина, который в силу возраста вполне мог бы выставить вместо себя другого. Но, к несчастью последнего, таких не нашлось. Ну а этот мерзавец справился с ним легко.
– И чем все закончилось?
– Смертью. Которой, снова судя по утверждениям секундантов, можно было легко избежать.
– И что за этим кроется? Старые фамильные счеты?
Что вполне могло бы случиться.
– Этого не знаю. Не так уж у меня много времени, чтобы копнуть глубоко. Нет, какое вино, а? Спрашивается, почему я о нем не знал?
Тебе постарались дать все самое лучшее. Во всяком случае, по представлениям хозяев. Ну а мне сошло и другое, качеством хуже. Откуда бы его оценить человеку, за которым тянется шлейф скандалов и след от пролитой крови?
– Ну так что, встречаемся завтра в семь?
Клаус поднялся на ноги, собираясь прощаться, и посмотрел в угол комнаты, где стояли бутылки с вином. Вдруг у его родственницы больше такого не осталось и оно последнее?
– Возьми-возьми парочку, – сказал я. – Да, и не забудь забрать и все остальные, если завтра меня насадят на вертел.
Клаус переменился в лице.
– Даниэль, выбрось подобные мысли из головы! Ты – лучший!
Сам знаю. Жаль только, что об этом даже не подозревал тот таинственный господин в переулке. Иначе я справился бы с ним легко.
Шпага, которая когда-то переродилась из меча, получив при этом узкую специализацию пробивать латы, – плохой помощник против длинной дубинки, почти шеста. Особенно когда тех четыре, а сжимают дубинки в руках люди, которые отлично умеют с ними обращаться. Одно неосторожное движение, и в твоих руках останется в лучшем случае половина клинка.
Так думал я, прижимаясь спиной к стене дома и отчаянно пытаясь найти выход из положения. И очень сожалея о том, что при мне нет пистолета. Но кому пришло бы в голову во время обычной прогулки носить его при себе? Движение указательного пальца – и противников стало бы на одного меньше, и тогда мои шансы остаться в живых увеличивались на четверть. Или даже на треть, смотря от чего отсчитывать. Все четверо молчали, взяв меня в полукруг и не торопясь с очередной атакой. Очевидно, в связи с тем, что по их первоначальному замыслу я уже должен лежать с проломленной головой.
Наставник одного из монастырей Дома Всепрощения на севере Ландаргии, человек, в отличие от многих ему подобных действительно заслуживающий уважения, однажды в разговоре со мной сказал:
– Даниэль, будь ты самым лучшим мастером в целом свете, но если на тебя нападут внезапно, застав врасплох, ты упадешь как самый бездарный из моих учеников.
Замечательный мастер, который даже с некоторым удовольствием раскрыл все тонкости обращения с эстоками, которые знал сам. Нет, не потому, что с одного взгляда проникся ко мне особой симпатией – он был рад поделиться ими с человеком, который сможет их оценить в полной мере, ведь, на первый взгляд, они представляют собой сущие мелочи, важность которых способен понять далеко не каждый.
Я осторожно двинулся вправо-влево. Нет не провоцируя, всего лишь для того, чтобы долго не оставаться на месте. Мышцы застынут, и в тот самый миг, когда понадобится вся их быстрота, они могут ее и не дать. Побаливало плечо, шляпа валялась где-то за спинами этой четверки, когда мне едва удалось разминуться с дубиной и весь удар пришелся по тулье. Плащ я скинул еще в самом начале, чтобы тот не мешал. На фибуле особое устройство, когда легким движением пальцев получается мгновенно от него освободиться.
«Да уж, Даниэль, прогулка у тебя явно не задалась! – невесело подумал я. Готовый в любой момент перейти в атаку, ведь оставаться прижатым к стене – верная смерть. – Нет, не понимаю, к чему все эти пошлости – дубины, четверо мужиков с завязанными рожами? Выстрел в спину, и все! И дело сделано, и кого потом искать?»
Они пришли в движение все сразу. Слаженно, и непонятно по какому знаку, который и стал для них сигналом атаки. Те двое, что оказались напротив, атаковали тычком, задачей у располагавшихся по краям было обрушить концы дубин на мою несчастную и далеко не во всех ситуациях умную голову. Но не в этой!
Длинный шаг, вернее скачок, когда мне удалось оказаться за спинами у тех, кто находился прямо передо мной. Несложный пируэт, поворот вокруг себя, снова скачок, в тот самый миг, когда двое из них меня уже не доставали, а оба ближайших, ударь именно они, обязательно угодили бы по своему товарищу. Снова поворот, и ситуация кардинально изменилась: теперь они находились от меня на одной линии, а левая рука сжимала выхваченный по дороге кинжал. Сжимала обратным хватом, но именно такой мне и нужен, чтобы использовать его для защиты.
Самое глупое было бы попытаться сейчас сбежать. Потому что запущенная в спину дубина нагнала бы меня всего-то через несколько шагов. Поэтому я пошел в атаку сразу же, как только смог их выстроить в ряд. К тому времени, когда у крайних появилась возможность меня достать, оба ближних успели прилечь на мостовую. Один держась за живот, второй – хрипя проколотым горлом. Ценой всего-то пореза на предплечье левой руки. Он появился после того, как кинжал принял на себя удар дубины.
Оставались двое, которые и не подумали скрыться, что вполне бы меня устроило. Как и то, что если бы здесь объявились люди. Если и не помощники, то невольные свидетели, которые заставили бы этих людей сбежать. Особенно надеяться не стоило, слишком глухое место. С одной стороны – глухая стена дома, с другой – высокая кованая решетка, через которую был виден парк какого-то особняка.
До сих пор никто из нападавших не сказал ни слова. Не считать же ими стоны и хрипы. И еще оставалось удивляться то ли храбрости, то ли глупости: неужели они думают, что, оставшись вдвоем, смогут закончить дело? Время шло, мы кружили, не решаясь выбрать момент для атаки, и мне никак не удавалось выстроить их снова в линию. Собственно, и раньше получилось довольно случайно, настолько они не ожидали того, что произошло. Будь у них клинковое оружие, я давно бы уже с ними справился. Но не дубины высотой в человеческий рост, окованные в нескольких местах стальными кольцами. Они позволяли держать меня на расстоянии