Намек на то, что и сар Кагласу и всем остальным, кто так или иначе принимал участие в убийстве Клауса, это с рук не сойдет.
– Давно обратил внимание на некую вещь. – Теперь усач говорил не со мной, а с двумя другими секундантами Жоана, которые располагались по обеим сторонам от него. – У жителей столицы королевства Ландаргия вечные проблемы со слухом. Наверное, из-за постоянных фейерверков, ведь грохот от них еще тот.
Сказал куда уж выразительнее, но я сделал вид, что ничего не понял. Дело касалось жизни Клауса, и ради этого готов был на многое, если не на все. И дело тут не в данном его отцу слове.
Однажды в похожих обстоятельствах мне не удалось предотвратить гибель одного из своих друзей. А какие он слагал стихи! Это после меня, выбравшего дуэли образом жизни, ничего не останется, но люди, подобные Клаусу, погибать не должны.
– Господа, еще раз повторяю: чрезвычайно рассчитываю на взаимопонимание. Кроме того, полагаю, сар Каглас разумный человек. Клаус не только сын одного из самых могущественных людей Ландаргии, он еще и мой друг, а у меня их немного.
Теперь угроза поступила от меня лично.
– Нет, какая же все-таки здесь замечательная лазанья! – начал восторгаться блюдом обладатель пышных усов. – Зря вы, господин сарр Клименсе, ее не попробовали! Уверяю вас, она стоит того.
– То есть, господа, никакого компромисса мы достигнуть не сможем?
– Да какие тут могут быть компромиссы?! – делано изумился он. – Сар Штраузен нанес горячо уважаемому мною человеку тяжкое оскорбление. Третьей степени, если следовать дуэльному кодексу. А она, как хорошо вам известно, самая высокая из всех. И все-таки выход из положения есть. Стоит только Клаусу сар Штраузену извиниться при свидетелях перед Жоаном Жилберто сар Кагласом, как инцидент полностью будет исчерпан. Так ведь, господа?
Оба они согласно закивали. Этот человек предлагал невозможное: мне не удастся заставить Клауса извиниться никакими методами или убеждениями. Кто же за всем этим стоит, если им не страшны ни гнев отца, ни моя месть?
– То есть никаких других вариантов вы не рассматриваете?
– Нет. – Голос у него был тверд и чеканен.
Таким он и должен быть у человека, который не так давно посылал на поле боя тысячи солдат на смерть. Я вздохнул. Прости меня, Клаус, но всему есть предел.
– Виктор, вы не подскажете, из-за чего началась ссора? Хотя, спасибо, вспомнил сам. Жоан Жилберто сар Каглас заявил, что в окружении такого негодяя, как я, не может быть приличных людей. Примерно так. Если разобраться, дело напрямую касается и меня лично. Так вот, передайте ему, что он безмозглый тупица, человек без чести, ну и так далее. А следовательно, его окружение аналогично моему собственному. Наглядный пример. За что вас вышвырнули из армии пинком под зад? Залезли в полковую кассу? Спустили дело на тормозах, чтобы не отдать под трибунал за трусость? Что-то еще?
Проняло. Усач успел побагроветь за то время, которое ему потребовалось, чтобы вскочить на ноги.
– Заткнитесь и слушайте дальше. Вы будете следующим после того куска дерьма, что представляет собой сар Каглас. Конечно, в том случае, если сар Штраузен не выбьет ему пулей то, чего у сар Кагласа нет и в помине, – мозгов. Не в состоянии драться сами, – что было еще одним оскорблением, судя по его бравому виду, – можете выставить вместо себя человека, который не побоится запятнать свою честь, представляя вас. Но предупреждаю сразу: в любом случае я заставлю вас сожрать ту медальку, которой вы так гордитесь и которую прячете под сюртуком.
Она у него имелась точно, судя по уходящей за ворот ленточке. Поднимаясь из-за стола, я широко улыбнулся. Они давно вышли из детского возраста, и потому моя улыбка не приведет их в восторг.
Глава четырнадцатая
– Долго же вы смогли продержаться, сарр Клименсе!
– Вы о чем вообще говорите? – вяло поинтересовался я, пытаясь сдержать негодование, которое бушевало у меня в душе, – проигрывать всегда неприятно.
– О том, что этот господин намерен был вывести вас из себя.
И успешно вывел. Я был крайне собой недоволен и даже мысленно отхлестал себя по щекам. Сорваться в такой неподходящий момент! Когда от моего хладнокровия зависит жизнь человека, который мне дорог.
– Даниэль, дело изначально было безнадежно, о чем и предупреждал. Кстати, знаете, кто он такой?
– Кто?
– Тот самый Пустынный Лев, наверняка вы о нем слышали.
– Да пусть бы даже Пустынный Баран!
– Резко вы о нем отзываетесь!
Ну а как иначе? Ладно Жоан сар Каглас. Тупой исполнитель, пешка в чьей-то игре, смысл которой я не понимал и не знал правил. Во мне бушевала злость на отца Клауса. Тот не мог не предвидеть подобных шагов со стороны своего противника. Но ведь единственный сын не та фигура, которой можно пожертвовать, чтобы получить преимущество на политическом поле. К тому же он хотя бы мог намекнуть, что вообще вокруг нас происходит.
– Полковник Тисей сар Браус превосходно фехтует на саблях.
И что?
– Знаете, Виктор, в имении сар Штобокков, куда мы вскоре направимся, должен находиться один человек, командир наемников Курт Стаккер. И если бы им можно было встретиться, вы смело могли бы поставить на Стаккера сто золотых. Ну или больше.
– Тот самый, который не так давно поблагодарил вас за науку?
Я покосился на Виктора: ему-то откуда известно? Но он в тот момент смотрел куда-то в сторону. В том, что Стаккер сильнее, сомнений у меня не было никаких. Да, техника у него бедна элементами, но что в ней имеется, отточено им практически до совершенства. И на тренировках, и, самое главное, в тех многочисленных стычках, в которых ему пришлось участвовать. В отличие от полковника, которому по большей части приходилось командовать, но не нестись на лихом скакуне впереди всех, атакуя врага, или оборонять редуты.
– И еще. Тот орден, который висит у сар Брауса на груди, так просто не проглотить, он едва ли не с чайное блюдце величиной.
– Пусть глотает его по кусочкам.
Конечно же о Пустынном Льве я слышал, пусть и не знал его имени. Да и как иначе, если одно время прозвище полковника гремело по всей Ландаргии. Герой, который получил орден Доблести из рук самого короля Эдрика Великолепного! Вот только героем можно стать по разным причинам. В том числе и жестоко подавив мятеж в провинции Тоскаль, которая решила быть суверенной, залив пески реками крови. На мой взгляд, золотое блюдце со звездой из бриллиантов по центру должно висеть на груди скромного мага из Дома Милосердия Корнелиуса по прозвищу Стойкий. Человека, о существовании которого я даже не подозревал и о чьем подвиге узнал совершенно случайно.
Имение сар Штобокков больше всего походило на ферму, благо что не животноводческую. Стройные ряды виноградников, тянувшиеся по близлежащим холмам. Около десятка строений, и самое большое из них – производственное, где давили сок, которому со временем предстояло стать вином. Явно не то место, в котором сар Штобокки спасаются от летнего зноя, который особенно тяжело переносится в городах. Даже речушки нет, лишь пруд, и он будет радовать по ночам кваканьем лягушек. И еще пахло уксусом. Что присуще всем местам, где изготавливают вино. Хорошо, что едва уловимо. Но именно это имение, в отличие от трех других, располагалось от Брумена всего в часе езды.
Нас с Виктором встретил широко улыбающийся Стаккер. Этим Курт мне нравился тоже – никакого подобострастия в связи с тем, что перед его именем не стоит «сар». В ответ я лишь хмуро кивнул: слишком давала о себе знать за время пути спина. Успокаивало лишь то, что обошлось без переломов и трещин. Корнелиус Стойкий уверенно заявил: серьезных повреждений нет. А когда я поинтересовался, откуда, мол, у него такая уверенность, ведь он даже не прикасался к ней и мазь наносила Сантра, маг ответил:
– Сарр Клименсе, очевидно же, через руки.
Собственно, да – водил он ими над моей спиной довольно продолжительное время. Оставалось только надеяться, что для груди ученицы, впрочем, как и для других частей ее тела, имеется у него в запасе и другой способ, более контактный. Хотя кто их, магов, знает.
– Сарр Клименсе, вам помочь? – предложил Стаккер, заметив, как я набираюсь мужества перед тем, как слезть с Рассвета.
Именно слезть, ибо о том, чтобы с него соскочить, и речи быть не могло.
Корнелиус настоятельно рекомендовал провести весь сегодняшний день в постели. «Иначе, – сказал он, – ни мое искусство, ни целебная мазь помочь вам будут не в состоянии». И еще он обмолвился о невозможной в таком случае инфлюенции, уж не знаю, что она означает.
Вероятно, это один из тех терминов, которыми пользуются маги, чтобы задурить головы неучей. Инфлюация – да, знакомый мне научный термин. Но в любом случае так я и собирался сделать, но не задалось.
– На всякий случай позовите на помощь кого-нибудь еще.
Гордость хороша только в тех случаях, когда она уместна. Спину я чувствовал, как нечто такое, что существует отдельно от тела, но тем не менее приносит сильную боль.
– Сам справлюсь, – ответил Стаккер. – Только вы уж поосторожнее, сарр Клименсе. В таких случаях мышцы закрепощены, одно неосторожное движение, и получится разрыв.
«В каких таких случаях?» – Я посмотрел ему в глаза. Но его лицо было спокойным и серьезным.
Зря он на себя понадеялся, и если бы не помощь Виктора, валяться нам с Куртом на земле, настолько внезапно я начал заваливаться набок.
– Где сар Штраузен?
Вопрос напрашивался сам собой. Вообще-то Клаус не мог не знать о нашем прибытии, наверняка ему успели сообщить.
– У себя. Давайте я вас провожу, – предложил Стаккер.
Я посмотрел на Виктора, собираясь предложить ему немного подождать. На всякий случай – неизвестно, в каком состоянии я найду Клауса сейчас. Когда все эмоции схлынули и в его голове твердо поселилась мысль: возможно, всего-то через два-три дня его не станет. Виктор понял меня без всяких слов и кивнул.