С обаятельной улыбкой он встал рядом с Фели, перегнулся через стойку и протянул помощнице врача букет хризантем.
— Немедленно поставьте их обратно в вазу у входа, — потребовала Сольвейг, на этот раз уже без улыбки.
Фели точно не знала, была ли ее неожиданная перемена настроения действительно связана с дерзостью пациента, или с фотографией, которую Сольвейг вернула ей, как только Ливио исчез.
— Сожалею, но я его не знаю. А сейчас мне нужно в лабораторию.
Сольвейг поставила на стойку табличку с надписью «Перерыв» и попрощалась.
— Хорошо, как скажете.
Фели услышала, как хлопнула входная дверь, за которой, вероятно, только что исчез Ливио. Когда она повернулась к стойке, Сольвейг уже скрылась в дальней комнате, и Фели оказалась одна в холле.
Ну и ладно, все равно уже давно пора домой, переодеваться.
Она убрала снимок обратно и хотела вызвать такси, но сотового в кармане не оказалось. Раздраженная, Фели обыскала все карманы одежды, но тщетно. Телефон исчез.
Неужели я оставила его в такси?
Нет. Она помнила, как, выходя, держала его в руке и сунула в карман.
Своего плаща.
Который она не снимала.
Ни на минуту.
Из которого ничего не выпадало — она бы услышала, тем более здесь, на паркете. А если бы телефон и выпал, то лежал бы сейчас под ногами, потому что это могло произойти лишь в тот момент, когда Ливио налетел на меня и схватил руками…
ЛИВИО!
Сердцебиение ускорилось, и она почувствовала, как в руке снова запульсировала боль.
— Проклятый мерзавец! — прошипела она, огляделась по сторонам и побежала к двери, за которой исчез пациент.
Глава 26
Матс
«Как по булыжной мостовой».
Еще одна фраза ведущего семинара по аэрофобии, пришедшая Матсу в голову, — сейчас, когда самолет пролетал над Атлантическим океаном через зону с «сильным боковым ветром», о чем пять минут назад командир сообщил пассажирам по громкой связи.
«Колебания крыльев самолета могут достигать высоты целого этажа старинного дома, это нормально».
Матс сидел пристегнутым в кресле гостиной зоны скай-сьюта и внутренне боролся с ударными волнами, подбрасывавшими «эйрбас». Аэрофобия овладела им не так сильно, как он опасался. Причем его не столько успокаивала мысль, что оба крыла, в которых находилось — на минуточку — триста сорок тысяч литров взрывоопасного топлива, могли спокойно гнуться на несколько метров. Это по-прежнему был страх за дочь, который не давал ему с криком бегать по самолету или, судорожно дыша, лежать на полу скай-сьюта. И тем не менее…
Булыжная мостовая?
Ему, скорее, казалось, что огромные волны подхватили рыболовный катер и вот-вот сбросят его в глубокую бездну с самого высокого гребня. Конечно, он знал — чем быстрее движется тело, тем чувствительнее мозг реагирует на перепады высоты. Колдобина на дороге воспринимается по-разному в зависимости от того, проедешь ты по ней на скорости десять или сто километров в час. А их тахометр показывал почти тысячу!
Сконцентрируйся. Ты должен сконцентрироваться.
Матс нацарапал в блокноте «не одиночка».
Голос говорил как минимум еще об одном «сумасшедшем», который удерживал Неле. Все происходящее было хорошо спланированной акцией. Исключено, что преступник-одиночка действовал импульсивно, из ревности или мести; например, бывший пациент, недовольный лечением. Чем больше посвященных, тем выше риск. Цель, которую преследовал «Джонни», видимо, была для него невероятно важна.
Самолет провалился в очередную воздушную яму — это состояние должно правильно называться «неустойчивая стратификация атмосферы», потому что в воздухе, разумеется, нет никаких ям. Хотя ощущения были именно такими.
РАСХОДЫ, –
написал Матс.
У них имелось в наличии: транспортное средство; место, где никто не услышит кричащую роженицу; похититель.
ТАКСИСТ!!!
Господи, пусть Фели что-нибудь выяснит.
Когда она звонила в последний раз? Она должна уже давно быть во врачебной практике.
СБОР ИНФОРМАЦИИ!
Очень важно. Они знали все о нем, Кайе и Неле. Об их переживаниях, заботах, страхах и психологических травмах. Они даже были в курсе того, что его жена умерла в одиночестве!
ДОСТУП!
Наверное, это решающий пункт.
Преступники имели доступ в квартиру Неле, а также к этому самолету. Они не нуждались в физическом оружии — это было самое коварное в их плане. Психическая бомба прошла незамеченной все виды самого тщательного контроля на земле. То, что Кайя находилась с ним в одном самолете, не могло быть совпадением. Как им это удалось? И как они включили это видео в бортовую кинопрограмму?
Видео!
Матс повернулся со своим креслом так, чтобы видеть монитор на стене, и снова прощелкал пультом до канала 13/10.
Запись началась с нечетких кадров, которые Матс видел уже раз десять, когда готовился к сеансам психотерапии.
Кайя называла их «пленки из спортзала», на самом же деле существовало одно-единственное видео, которое было официально известно под названием «Запись Фабера». По фамилии ее автора, Йоханнеса Фабера.
Кайя думала, что одна, когда психопат, угрожая пистолетом, потащил ее в раздевалку.
Матс увидел светлое пятно, которое вдруг приобрело очертания. Услышал плач двух девочек, Триши и Ким, которые спрятались в душе и теперь убегали из раздевалки. Полуодетые, босиком, в спортивных штанах, они спасались бегством и были обязаны своей жизнью Кайе. Потому что она пожертвовала собой.
«Делай со мной что хочешь, — сказала она, и Матс в очередной раз восхитился ее храбростью. — У тебя есть я, отпусти их».
Способность к самопожертвованию, которая сейчас требовалась от него. Словно круг должен был замкнуться…
Матс перемотал минуты, которые уже видел. Когда Пер сунул пистолет Кайе в рот. Заставил ее раздеться и встать перед ним на колени.
«Как собака во время течки», — приказал он ей. И она послушалась. Опустилась перед ним на четвереньках. Пистолет был приставлен теперь к затылку. Семь минут она находилась в его власти. Беспрерывные толчки, пока он не кончил в нее, с криком, напоминающим раненое животное.
В медицинском протоколе изнасилования были зафиксированы разрывы влагалища, а также раны от укуса в плечо и предплечье. От пистолета на голове остался синяк. Но гораздо хуже, как часто случается, были психические последствия. На протяжении двух месяцев она мочилась по ночам в постель, когда ей снились кошмары, в которых Пер снова брал ее в заложницы. И ночь за ночью насиловал. И хотя в школе ее считали героической личностью (Ким и Триша даже дали интервью газете «Бильд», в котором заверили, что без самоотверженности Кайи у них не было бы шансов спастись от убийцы), она мучалась ужасным чувством вины.
«Почему я не сопротивлялась, доктор Крюгер? Почему позволила сделать это с собой, как дешевая потаскуха?»
Возможно, у нее получилось бы выбраться из этой эмоциональной ямы без особых последствий для психики. Вероятно, хватило бы и группы взаимопомощи, в которую она ходила после интенсивного наблюдения у школьного психолога, пусть и нерегулярно.
Но видео все резко изменило.
Снятое именно Йоханнесом Фабером, парнем, которому она «отказала» накануне той бойни, потому что не чувствовала, что готова. После первых выстрелов в здании школы во время всеобщей паники Йоханнес убежал в женскую раздевалку. И вместе с Ким и Тришей прятался там в душевой от Пера. Кайя и психопат не видели его и не знали, что он тайно снимал изнасилование на телефон. Чтобы почти год спустя, когда Кайя постепенно начала приходить в себя, разослать его одноклассникам по электронной почте.
Тема письма: «Посмотрите-ка на это геройство!»
С этого момента общественное мнение резко изменилось.
Кайя была уже не воплощением смелости. А шлюхой.
Не самоотверженной. А похотливой.
Не героем. А нимфоманкой, сообщницей психопата.
Конечно, многие были на ее стороне. Те, кто осуждали распространение отвратительного видео и указывали на то, как жестоко была изнасилована Кайя и что это очевидно. Что она кричала от боли, а не от удовольствия, как писали глумливые комментаторы на форумах школьников. Что, закончив, он отшвырнул ее в сторону, как животное. Незадолго до того, как экран стал черным и слышалось лишь, как скулит Кайя.
По крайней мере, так было на пленке, которую Матс всегда видел до этого.
Однако видео на канале 13/10 продолжалось.
Что за черт…
Матсу захотелось протереть глаза. Он отстегнул ремень безопасности, чтобы подвинуться ближе к экрану. Уставился на монитор и не мог поверить тому, что увидел.
Не может быть.
Он перемотал назад. На девятую минуту. И все действительно было так, как сказал Джонни.
Если психика Кайи была Северной башней Всемирного торгового центра, то видео — самолетом, который направлялся прямо в ее середину. Кайе нужно лишь увидеть эту запись.
Проклятье.
Шантажист был прав.
Видео ее уничтожит.
И все изменит.
Абсолютно все.
Глава 27
Фели
Кожаные подошвы ее полусапожек гулко шлепали по ступеням клиники.
Фели выбежала наружу, едва не споткнулась о женщину в инвалидном кресле и от волнения забыла извиниться.
Направо, налево. Прямо. Она посмотрела во все стороны, покружилась на месте и увидела полдюжины Ливио. Один переходил Зеештрассе, другой курил в ожидании на автобусной остановке, двое входили в дрогери-магазин на углу.
Под дождем и издалека каждый третий мог сойти за худого полуитальянца с темными волосами.
Проклятье, она не рассматривала его настолько внимательно, а темные штаны и серую парку нельзя назвать особенными отличительными признаками.