Салина посмотрела на него еще более удивленно, чем когда он предложил ей свое место.
— Да, — помедлив, ответила она, и Матс чуть в ладоши не хлопнул от возбуждения.
— Я могу ее одолжить?
— Сейчас? — Она рассмеялась, словно это была хорошая шутка.
— Да, сейчас. Она мне срочно нужна.
На краткий ответ Матс не рассчитывал.
— Нет, — сказала Салина и погладила ребенка по головке.
— Нет?
Его пульс ускорился, как спортивный автомобиль перед автобаном без скоростных ограничений.
— Фотокамера — это моя святыня, — объяснила она ему. — Но я делаю вам предложение. Вы скажете мне, зачем она вам, и я вам помогу, о’кей?
Глава 45
— Вот это да! — от восхищения прошептала Салина, повернувшись вокруг своей оси с заснувшей на руках малышкой. А возможно, у нее и правда голос пропал при виде такого великолепия.
Матс переживал, что кто-нибудь из экипажа преградит путь и скажет, что ему нельзя приводить наверх гостей, но на коротком пути по лестнице им никто не встретился.
— Это невероятно!
Матс вместе с ней осмотрелся в скай-сьюте. Ему вся эта роскошь казалась неприличной, особенно ввиду того, что летающий гостиничный сьют превратился в центральный командный пост какого-то ужаса, где он планировал психологическую войну против Кайи и всех пассажиров. Несведущих же, как Салина, вид кожаных кресел, собственной ванной с душем и спальни с двуспальной кроватью должен был поразить до глубины души.
— Сейчас я понимаю, почему вы уступили мне 7А. Я бы тоже здесь полетела, — изумленно прошептала она и тут же помотала головой. — Простите, я не хотела, чтобы это прозвучало дерзко. Я очень рада, что вы такой великодушный.
— Не волнуйтесь, — успокоил ее Матс. — Это я должен вас сейчас благодарить.
Он откатил тележку с нетронутой едой в сторону и разложил оба кресла. Салина сразу поняла его идею и опустила малышку вместе с покрывалом на сиденье. Самолет плавно скользил по ночному небу, но она все равно решила пристегнуть своего спящего ребенка, прежде чем подойти к Матсу, который как раз включал монитор.
— Так о чем речь?
— Об одной чрезвычайной ситуации, если можно так выразиться, — начал Матс и повторил историю, которую выдумал по дороге на верхний этаж.
— Я психиатр и направляюсь в Берлин из-за одного очень тяжелого случая. Я получил видео сеанса психотерапии пациента, которое не могу изучить здесь наверху так подробно, как хотел бы.
— Понимаю, — сказала Салина, хотя было не похоже.
— Это сложно, и я, разумеется, не могу показать вам видео из-за врачебной тайны. — Здесь Матс намеренно начал говорить туманно. — Мне крайне важно внимательно посмотреть часть этого видео. Уловить микровыражение пациента.
— В режиме замедленного воспроизведения? — спросила Салина.
— Именно. Техника на борту этого, к сожалению, не позволяет. Но с помощью вашей камеры…
Салина понимающе кивнула.
— Вы хотите заснять монитор и затем просмотреть результат в режиме slow motion?[13]
— А еще лучше по кадрам.
— О’кей, без проблем.
Матс твердо посмотрел Салине в глаза и заметил, что веснушки на ее бледной коже стали ярче. Причина была не только в том, что макияж уже частично смылся, но и в ее волнении. Это понятно. Он разбудил ее, привел в сказочную летающую двухкомнатную квартиру и попросил необычной помощи в лечении одиозного пациента. Это чудо, что она показала ему, как работает камера. А не покрутила пальцем у виска.
С аппаратом, который он достал из чехла вместе со штативом, было не сложно разобраться, но Матс по пунктам записал себе основные шаги. Будучи уверенным, что все понял, Матс попросил Салину покинуть комнату.
— Вы шутите?
— Мне очень жаль. Я вынужден настоять на этом из-за врачебной тайны.
Салина нервно потерла руки, словно от холода. Видимо, она вообще не хотела оставлять его наедине с камерой.
— Она прочно стоит на штативе. Я не сдвину ее ни на миллиметр, — пообещал Матс.
— Хорошо, — согласилась Салина после долгих колебаний, но все равно была не особо счастлива, что им с малышкой пришлось перебраться в спальню.
Дождавшись, когда дверь закрылась, он включил канал 13/10 и сразу перепрыгнул на девятую минуту. Незадолго до того, как Кайя вернулась, чтобы поцеловать насильника.
Воспроизведение фильма началось с 552 секунды. Матс уставился на цифровую фотокамеру, которая была направлена на монитор. Сейчас, во второй раз, он был еще увереннее в бризантности своего открытия.
Он остановил видео, затем запись и просмотрел то, что получилось, на дисплее фотокамеры. Спустя секунд тридцать нажал на паузу, начал прокручивать видео вперед по секундам и вскоре добрался до момента, который хотел рассмотреть.
Ему даже не пришлось переключаться в режим покадровой съемки. Картинка на дисплее была идеальной.
И трагичной.
Не может быть.
Матс почувствовал, как в груди забарабанило, словно там было не сердце, а жил дикий тролль, который хотел немедленно выбраться из его тела.
Салина показала ему, как с помощью HDMI-кабеля из ее чемоданчика подсоединить цифровую фотокамеру к монитору. Матс легко справился, и теперь картинка, которая не давала ему покоя, появилась на 50-дюймовом мониторе в неожиданно высоком разрешении.
Вспотевшими руками он вытащил сотовый и сфотографировал замерший кадр на мониторе.
Ноги.
На потертой плитке.
На которой стоял тот, кто снимал изнасилование Кайи до самого конца.
И кого звали не Йоханнес Фабер и кто был даже не парнем. А девушкой с камуфляжным зеленым лаком на ногах.
Как у всех трех подруг в тот день — в знак причастности к их девичьему клубу.
Как нарочно!
— Я могу наконец выйти? — услышал он голос Салины из спальни.
Матс сглотнул, но горький привкус во рту лишь усилился. Все, что он — как ему казалось — знает о Кайе и ее терапии, все перевернулось с ног на голову с этой картинкой.
И что еще хуже: фотография, которую он теперь носил с собой на сотовом, этот единственный снимок был, возможно, самым смертельным оружием на борту этого самолета.
— Да, конечно, — ответил он молодой матери, удалил видео на ее фотокамере и выключил монитор. Как раз в тот момент, когда почувствовал за собой легкое движение воздуха.
Он обернулся и увидел лишь, как дверь в скай-сьют захлопнулась с мягким щелчком.
Матс застыл в шоке. И видимо, простоял так довольно долго. Потому что, когда пришел в себя, подбежал к выходу, распахнул дверь и выглянул в коридор, чтобы понять, кто наблюдал за ним, кто заглядывал ему через плечо, — там уже никого и в помине не было.
Глава 46
Фели
— Куда мы едем? — поинтересовался Ливио у Фели, которая как раз занималась навигатором. Навигатор выглядел еще старее, чем его замызганный — как внутри, так и снаружи — «рено».
— Это старье вообще работает? — спросила она его и в третий раз начала вводить адрес.
— Он не для пальцев-колбасок, — проворчал Ливио в ответ и встроился в круговое движение на Эрнст-Ройтер-плац.
— Ты не обязан меня везти, — сказала Фели. На дисплее теперь высветилось, что навигатор устанавливает соединение.
— Угу, конечно. Потому что ты так хорошо справляешься одна. Здесь съезд?
Она кивнула, и они поехали по улице 17 июня в направлении Колонны Победы.
— Слушай, у меня своих неприятностей по горло. Но я не идиот. Вижу, если у кого-то проблемы.
Фели рассмеялась.
— Ты действительно был бы идиотом, если бы этого не понял. Я же сказала той женщине: у одного моего друга исчезла дочь. И возможно, она была похищена сыном этой женщины.
— Похищена?
Проклятье.
Фели закусила губу. Она все-таки проболталась.
Ливио недоверчиво покосился на нее.
— И ты думаешь, что планы в комнате маменькиного сынка…
— Именно.
Навигатор установил связь и проложил маршрут. Еще двадцать три минуты до Вайсензее.
Еще два с половиной часа до свадьбы.
Боже, как я объясню все это Янеку?
По крайней мере, они уже ехали с Ливио в правильном направлении.
Фели начала печатать эсэмэску своему жениху, но не могла закончить ни одного предложения.
Она была слишком возбуждена из-за всего, что они выяснили в квартире Уландта, и было важнее сначала позвонить Матсу.
— Алло?
Гудки шли, в трубке шуршало, но он не отвечал. Когда включилась голосовая почта, Фели разорвала соединение.
Черт!
Почему он не подходит к телефону? Ей срочно было нужно решение. Все — или, по крайней мере, очень многое — говорило в пользу того, чтобы проинформировать полицию.
Десять минут назад Фели проникла в комнату Франца Уландта, против воли его матери и с помощью отвертки, которую Ливио нашел в ящике на кухне. Замок вскрыли, даже не повредив. Это оказалось так легко, и Фели была уверена: Франц не оставил здесь ничего важного, что могло бы им помочь.
Она ошиблась.
В отличие от остальной квартиры в комнате Франца царил ужасный хаос. Кровать не заправлена, одежда валялась на полу среди медицинских журналов и скомканных бумажных платочков. Перед окном стоял письменный стол с наклейкой «Атомная энергия? Спасибо, не надо!» на столешнице и коллекционными карточками национальной сборной по футболу 2006 года.
В комнате не было ни компьютера, ни фотоаппарата, вообще никакой электроники, даже телевизора. На стенах, оклеенных грубоволокнистыми обоями, не висело фотографий или картин, но Фели заметила дырки от канцелярских кнопок и гвоздей, а также остатки скотча. К тому же грязные края на обоях указывали на то, что недавно здесь было что-то прикреплено.
Несмотря на протесты недовольной матери, она открыла каждый ящик в столе и шкафу и в конце концов обнаружила под матрацем.
Снимки с высоты птичьего полета. Планы города с одними и теми же фрагментами. Один адрес был обведен красным карандашом.