И наконец фотографии изнутри. Однозначно молочная ферма.
Что там нужно вегану? — подумала Фели. А потом, когда ей пришел в голову ответ, она схватила распечатки, которые лежали сейчас на заднем сиденье в машине Ливио, и, как ошпаренная, выбежала из квартиры. Не сказав ни слова на прощание. Ливио последовал за ней.
Вопрос уже стоял не «куда Франц увез Неле?», а «подключить ли наконец полицию?».
И Матс, который не подошел к телефону и во второй раз, как будто не хотел брать ответственность за это решение на себя.
Что, если Неле удерживают и пытают в старых коровниках? Тогда дорога каждая секунда.
Но если Фели ошиблась и пустит полицию по ложному следу?
В первом случае Неле может спасти быстрое вмешательство полиции.
Во втором — Неле умрет, в чем Матс не сомневался. Потому что она станет бесполезным средством давления, как только шантажисты потеряют контакт с Матсом. А они его потеряют, когда полиция узнает о шантаже. Потому что Матса и Кайю тут же изолируют на борту самолета, чтобы предотвратить возможное крушение и защитить пассажиров.
Фели снова совершила ошибку, сжав раненые пальцы в кулак.
— Твою мать! — воскликнула она в ярости.
Ливио, держащий курс на Бранденбургские ворота, спросил, не может ли он ей помочь.
— Что это с тобой? — набросилась на него Фели. — Ты не очень похож на милосердного самаритянина. Что ты хочешь взамен?
— Сотенку бы неплохо, — открыто сказал он, и Фели немного опешила от его наглости.
— Сто евро?
— Это тариф Ливио-такси. — Он улыбнулся, и, хотя этот дерзкий псевдогерой был совсем не во вкусе Фели, она могла понять, почему некоторые женщины подпадали под его обаяние. Обычно так называемые «жертвы», которые снова и снова выбирали не того мачо, как Фели часто слышала на сеансах психотерапии.
— А ты довезешь меня потом к мужу? — спросила она в шутку.
— Ты имеешь в виду, на вашу свадьбу?
Она удивленно взглянула на него.
— Откуда ты знаешь?
— Я порылся в твоем портмоне: искал удостоверение или адрес. Там и нашел приглашение. Почему ты еще не дома?
— А почему ты не отвез кошелек ко мне домой, а пошел за мной?
— Извини, но я случайно увидел, как ты вышла из клиники Клопштока. Господи, ты почти бежала, и я потерял тебя из виду. Радуйся, что потом все-таки заметил на Кантштрассе. Да у тебя паранойя!
— А у тебя…
Фели не успела договорить свое оскорбление.
Ее сотовый зазвонил.
— Матс, слава богу!
Глава 47
Неле
У каждого человека есть точка, в которой он ломается. И под пытками признается во всем, даже в убийстве, лишь бы боль прекратилась.
Неле достигла этой точки. По крайней мере, она так думала.
Ребенок грозил разорвать ее изнутри. Неле кричала, молила о руке, которую она могла бы сжимать, давить — но в этой загаженной, воняющей кровью, потом и отходами шахте такой руки, конечно же, не было.
Неле даже хотела, чтобы ее похититель скорее вернулся.
Но как там говорится? Каждый умирает за себя.
Хотя, в ее случае, это была ложь.
Она умирала не одна. А с ребенком, который хотел появиться на свет и не мог. По причине, которую она, вероятно, никогда уже не узнает, разве что на том свете.
— А-а-а-а-а! — кричала Неле. Она боялась, что уже ничего не увидит. Даже если вдруг откуда-то упадет луч света, она так сильно тужилась, забыв закрыть глаза, что все сосуды наверняка полопались. Она видела фотографии женщин после родов, которые выглядели так, словно им в глаза брызнули хлором.
— Аааахааахаа!
Она задохнулась от собственного крика, который больше не приносил облегчения, а лишь разрывал ее сухое горло.
Во время новой схватки она вцепилась пальцами в грязь под собой. Не почувствовала, как осколок впился ей под ногти, ощутила лишь гладкую холодную поверхность.
Зеркало?
Достигнув кульминации, схватка снова ослабла, и у Неле появилось несколько секунд, чтобы ощупать обломок обеими руками.
Действительно. Он даже отражал слабый свет, который собирался здесь внизу в шахте.
Осколок зеркала.
Тонкий, острый и удобный в обращении, почти как то лезвие для бритья между диванными подушками.
Неле уже представляла, как проводит осколком по своим артериям на запястье.
И это была первая счастливая мысль за долгое время.
Глава 48
Матс
— Фели? Где ты?
Монотонные шумы самолета заглушали все прочие звуки на заднем плане, которые обычно можно услышать во время телефонного разговора.
Он понятия не имел, находилась ли она в дороге, или переодевалась дома для свадьбы, или была уже на пути в ЗАГС.
— Я еду на бывший мясокомбинат.
— Куда?
— Заброшенный промышленный комплекс, недалеко от района, где живет Неле.
Матс услышал сигнал, предупреждающий о том, что аккумулятор телефона садится, и быстро взглянул на дисплей.
Еще пятнадцать процентов.
— Она там? — возбужденно спросил он.
— Я собираюсь это выяснить. Но Матс, не лучше ли позвонить в полицию?
Матс сделал глубокий вдох и остановился посередине винтовой лестницы, которая вела вниз, в лобби первого класса.
— Нет, пока ты не будешь уверена, что Неле действительно там, — заклинал он ее.
— Послушай, это огромная территория. Там есть обветшавшая детская больница, мясоперерабатывающие фабрики, полуразрушенный хлев.
Идеальная игровая площадка для психопата.
— Поищи там такси, — сказал Матс и продолжил спускаться по лестнице.
— О’кей, отличная идея. А если я ничего не найду…
— Тогда позвони мне, прежде чем что-нибудь предпримешь. Когда ты будешь там?
— Примерно через двадцать минут.
Матс надеялся, что к тому времени он будет еще доступен, и отключился.
— Кайя!
Чего бы пилот не требовал от него, он просто должен был поговорить с ней. Да и что сделает Перейя? Не посадит же его на цепь. Матс кивнул темноволосой, очень худой стюардессе, которая, к счастью, покатила тележку с разнообразными журналами и газетами в сторону первого класса — вероятно, чтобы осчастливить страдающих бессонницей пассажиров свежей прессой. Когда она исчезла за шторой, он подошел к Кайе, которая никак не отреагировала на его оклик.
Она стояла перед стеклянным лифтом рядом с баром и сделала вид, что не слышала, как он подошел.
— Мне нужно с вами поговорить, — немного резко сказал Матс; он не мог терять ни минуты. Кайя указала на лифт.
— К сожалению, у меня больше нет для вас времени. Я должна вернуться в кабину для экипажа, доктор Крюгер.
— Куда?
— Помещение, в которое пассажиры не допускаются. Внизу, рядом с грузовыми отделениями. Это настоящий прогресс. Раньше у нас была лишь штора, которую мы могли задвинуть. А сейчас в нашем распоряжении маленькие, но запирающиеся кабины с кроватью и телевизором.
Кайя старалась говорить спокойно, но ее улыбка была такой же искренней, как у избитой женщины, которая боится новых побоев мужа.
— У вас все хорошо?
— Нет, доктор Крюгер. И вы это знаете.
У него не было плана, он не подготовил никаких фраз и поэтому с ходу задал мучивший его вопрос:
— Это вы только что были у меня наверху?
Она еще раз нажала на кнопку вызова лифта, хотя было слышно, что кабина уже движется.
— Пожалуйста, у меня сейчас перерыв. Я была в туалете и сейчас хотела бы снова прилечь.
Матс помотал головой. Он не мог так просто позволить ей уйти.
— Видео, последние кадры. Я должен знать, что за этим стоит.
— Зачем?
Хороший вопрос.
Решающий вопрос.
— Возможно, вас шантажировали. Уже тогда.
Взгляд Кайи стал холодным.
— Вы ничего не поняли, доктор Крюгер, — сказала она тихо, еле слышно.
Он взял ее за плечо и почувствовал, как от его прикосновения оно превратилось в лед.
— Поэтому я хочу с вами поговорить. Послушайте, Йоханнеса Фабера приговорили тогда к ста часам общественно-полезных работ. Он уверял, что не снимал того видео. И теперь я знаю, что он говорил правду.
— Почему?
— Потому что камеру держала женщина.
Он показал ей фото на своем телефоне, которое сделал с экрана телевизора.
— Видите женскую ногу? С камуфляжным лаком? Такой же в тот день был и у вас. И у двух других девочек из вашей банды. Тина умерла. Значит, это Амели сняла и опубликовала видео, я прав?
Двери лифта открылись.
— Нет, — энергично ответила Кайя, но взгляд выражал не уверенность, а скорее желание, чтобы все это было неправдой.
— Тогда расскажите мне, как все было.
Кайя вошла в кабину, но Матс вытянул руку, чтобы двери не могли закрыться.
— Зачем?
— Потому что я уверен, что этот человек — кто бы он ни был — и сегодня превращает вашу жизнь в ад.
Хочет превратить ее в ад! Для тебя, для меня и для всех на борту!
— Почему вы поцеловали насильника? И кто вас снимал? Что все это значит?
Матс задал этот вопрос в надежде, что ответы помогут ему понять, кто шантажист и какой у него мотив.
— Как я уже сказала. Вы абсолютно ничего не понимаете.
Кайя приложила карту с чипом к сенсору.
— Уже тогда ничего не поняли.
Сотовый Матса снова зазвонил, и он допустил ошибку — посмотрел на дисплей. При этом убрал руку от дверей, которые тут же закрылись.
— Вы и раньше меня никогда не понимали, — услышал он последние слова Кайи.
Застывшим взглядом она смотрела сквозь него, словно он был из стекла, а голос в телефоне уже спрашивал:
— Вы нашли оружие?
Матс нащупал в кармане коробочку с зубной нитью.
— Да.
— Дайте его ей.
Он посмотрел вниз. Увидел лишь серую пыльную крышку лифта и стальные тросы, на которых висела кабина. Кайя давно исчезла из поля зрения.
— Это уже не получится, — запротестовал Матс. — Она больше со мной не разговаривает. Сказалась больной и проведет остаток полета в зоне, куда пассажиры не допускаются.