Диспетчеры, однако, требовали, чтобы механики подготовили «Боинг-707» для вылета в Рим рейсом два, а до этого оставалось тридцать шесть часов. Один из вице-президентов компании лично позвонил из Нью-Йорка главному механику «Транс-Америки» и услышал в ответ: «Если сумеем подготовить его для вашего спокойствия, то подготовим». А в самолете уже трудились механики и электрики под надзором квалифицированного мастера – все они знали, как важно быстрее закончить работу. Тем временем набирали вторую бригаду для ночной смены. Обе бригады будут работать сверхурочно, пока все не сделают.
Вопреки всеобщему убеждению механики всегда интересуются тем, как ведут себя в полете машины, которыми они занимались. Осуществив сложную или сверхурочную работу – как в данном случае, – они следят за полетом машины, проверяя себя. И если с самолетом все в порядке, как обычно бывает, это доставляет им большое удовлетворение. Пройдут месяцы, и как-нибудь, глядя на самолет, подруливающий к аэровокзалу, кто-нибудь из них заметит: «Вон прилетел восемьсот сорок второй. Помните, сколько мы с ним повозились тогда… Похоже, вроде вылечили».
И вот целых полтора дня на самолете номер 731-ТА устраняли неполадки – работа, по самому своему характеру исключающая спешку, шла в нем, однако, с максимальной быстротой.
За три часа до вылета последняя пара контактов была соединена. Еще час ушел на то, чтобы сменить капоты вышедшего из строя двигателя и опробовать все двигатели на земле. Потом самолет надлежало опробовать в воздухе и лишь тогда выпускать в рейс. К этому времени из диспетчерской уже то и дело раздавались звонки: будет номер 731-ТА готов к вылету в рейс два или нет? Если нет, то пусть техники так и скажут, чтобы билетная служба знала о возможности длительной задержки и могла предупредить пассажиров до того, как они выедут из дома.
Постучав по дереву, старший механик сказал, что, если в воздухе не произойдет осложнений при опробовании, самолет будет готов вовремя.
Он и был готов – но в самую последнюю минуту. Старший пилот «Транс-Америки», все это время находившийся на месте, поднял машину в воздух и сквозь снеговые тучи вывел ее в ясное небо. После возвращения он сказал: «Вы, ребята, в жизни не догадаетесь, что там, наверху, есть луна» – и подписал документ о том, что самолет годен для полета. Пилоты, служащие в аэропорту, любят выполнять такого рода поручения, так как это позволяет им набрать нужное количество летных часов, не слишком удаляясь от письменного стола.
Когда испытательный полет был окончен, до вылета машины в рейс оставалось так мало времени, что старший пилот подрулил прямо к выходу сорок семь, где должен был загружаться рейс два «Золотой Аргос».
Словом, техники справились – а на их долю частенько выпадали испытания подобного рода, – но еле-еле уложились во времени.
Как только самолет стал у ворот, его окружили рабочие и засуетились вокруг него, как муравьи.
Прежде всего предстояло загрузить еду. За час с четвертью до вылета диспетчер позвонил на кухню и заказал питание в соответствии с числом пассажиров. Сегодня в первом классе будет всего два свободных места, зато туристский класс будет заполнен лишь на три четверти. Первому классу, как всегда, выдается шесть лишних порций; туристскому же классу – по количеству пассажиров. Таким образом, пассажиры первого класса, если захотят, могут попросить вторую порцию ужина, а пассажиры туристского класса не могут.
Хотя количество пассажиров точно учитывалось, тем не менее если в последнюю минуту появлялся дополнительный пассажир, он не оставался без еды. Дополнительную порцию – в том числе и специальную еду для религиозных евреев – всегда можно взять из специальных шкафчиков, расположенных у выхода на поле. Если пассажир вошел в самолет, когда уже закрывались двери, его питание вносят на подносе следом за ним.
Погружают на борт и ящики со спиртным, которые сдают стюардессам под расписку. Пассажирам первого класса спиртное дают бесплатно; пассажиры туристского класса платят доллар за стакан (или соответствующую сумму в иностранной валюте), если им неизвестно одно обстоятельство. А обстоятельство это заключается в том, что стюардессы не получают мелочи для сдачи и, по инструкции, если у них нет сдачи, они должны дать пассажиру выпить бесплатно. Есть пассажиры, которые многие годы летают в туристском классе и пьют бесплатно – они просто протягивают пятидесяти- или двадцатидолларовую бумажку и утверждают, что меньше у них нет.
Пока на борт загружают еду и напитки, идет проверка и других припасов. А на самолете должно быть несколько сот разных предметов, начиная с детских пеленок, одеял, подушек, гигиенических пакетов и кончая Библией. Все это выдается без возврата. По окончании полета компания не производит инвентаризации; ни одного пассажира, выходящего из самолета со свертком в руке, не остановят: если для нового рейса чего-то будет не хватать, запасы просто пополнят – и все.
Самолету дают также комплекты газет и журналов. В полете всегда можно получить газету – за одним исключением. Служащие «Транс-Америки» обязаны следовать твердо установленному правилу: если на первой странице описана воздушная катастрофа, газета на борт не поступает и все номера ее выбрасываются. Этого правила придерживаются и многие другие авиакомпании. Однако сегодня на борту самолета, вылетавшего рейсом два, было полно газет. Главным событием дня был трехдневный буран, разразившийся над Средним Западом, и его последствия.
В аэропорту началась регистрация пассажиров, и на борт стал поступать багаж. Сданный пассажиром чемодан по системе транспортерных лент переправляется от регистрационной стойки в помещение, находящееся глубоко под выходными воротами, которые грузчики из багажного отделения называют между собой «львиной клеткой». Это название объясняется тем (во всяком случае, так утверждают люди, работающие в багажном отделении, после нескольких рюмок вина), что только храбрые или наивные способны сдать то, что им дорого, в багаж. Случается, что чемоданы – как это явствует из показаний их глубоко расстроенных обладателей, – раз попав в «львиную клетку», исчезают навсегда.
В «львиной клетке» за поступлением каждого чемодана наблюдает дежурный. Взглянув на прикрепленный к ручке ярлык с указанием места назначения, он нажимает на соответствующую кнопку, и автоматический рычаг хватает чемодан и ставит его на платформу рядом с другим багажом, отправляемым тем же рейсом. Затем команд а, обслуживающая багажное отделение, переправляет весь багаж в самолет.
Система отлично продумана, и все идет хорошо – если она работает без сбоя. К сожалению, часто бывает наоборот.
С багажом – этого не отрицает ни одна авиакомпания – дело обстоит хуже всего. В эпоху, когда человеческий гений мог создать капсулу величиной с лодку и послать ее в межпланетное пространство, ни один из пассажиров, летящих из одного города в другой, не может быть уверен в том, что его багаж прибудет одновременно с ним, да и вообще благополучно доберется до Пайн-Блафа, штат Арканзас, или Миннеаполиса-Сент-Пола. Поразительное количество багажа – по крайней мере один чемодан из каждой сотни – улетает не по адресу, или задерживается в пути, или теряется вообще. Чиновники в аэропортах лишь горестно разводят руками – просто непостижимо, отчего такая путаница с багажом. Специалисты периодически изучают систему регистрации багажа, применяемую компаниями, и периодически улучшают ее. Однако никто еще не додумался до такой системы, которая была бы безупречна или хотя бы близка к безупречности. В результате во всех авиакомпаниях – в каждом крупном аэропорту – есть люди, которые занимаются только розысками пропавшего багажа. И надо сказать, что эти люди редко сидят без дела.
Многоопытный дошлый пассажир всегда старается проверить, правильно ли указано место назначения на бирке, которую прикрепил к его чемодану при регистрации агент компании или носильщик. Очень часто на бирках бывает указан не тот город. Бирки прикрепляются с поразительной быстротой, и если ошибка вовремя замечена, их надо тут же сменить. Но если даже с биркой все в порядке, у пассажира возникает ощущение лотереи, когда его чемодан исчезает из поля зрения, – в эту минуту он может лишь надеяться, что когда-нибудь где-нибудь снова увидит свой чемодан.
Как раз сегодня в международном аэропорту имени Линкольна – хотя никто еще этого не знал – с багажом рейса два уже не все обстояло благополучно. Два чемодана, которые должны были лететь в Рим, в этот самый момент грузили на борт самолета, улетавшего в Милуоки.
А в самолет, вылетавший рейсом два, непрерывным потоком шел груз – так же как и почта. Почты было девять тысяч фунтов: разноцветные нейлоновые мешки летели в итальянские города – Милан, Палермо, Ватикан, Пизу, Неаполь, Рим; другие – в места более отдаленные, названия которых словно сошли со страниц дневника Марко Поло, – Занзибар, Хартум, Момбаса, Иерусалим, Афины, Родос, Калькутта…
Чем больше почты, тем выгоднее это было для «Транс-Америки». По радио как раз объявили, что вылет самолета компании «Бритиш оверсиз эйруэйз», который должен был подняться в воздух сразу после самолета «Транс-Америки», задерживается на три часа. Инспектор, отвечавший за погрузку почты и непрерывно следивший за графиком вылета, тут же приказал перебросить почту с самолета британской авиакомпании на самолет «Транс-Америки». Это, естественно, не понравится британской компании, поскольку перевозка почты чрезвычайно выгодна и за нее идет большая драка. Все авиакомпании имеют своих представителей в почтовом отделении аэропорта, которые обязаны наблюдать за потоком почты и добиваться того, чтобы «справедливая доля ее» – а то и большая – попадала на самолеты данной компании. У почтовиков среди представителей компаний есть свои фавориты, и они следят за тем, чтобы дела у фаворитов шли хорошо. Но если вылет какого-нибудь самолета задерживается, тут уж дружба не в счет. В таких случаях в силу вступает непреложное правило: почту отправляют вне очереди ближайшим самолетом.