– Почему же, очень даже интересует, только мы уже сыты по горло всякими пустыми отговорками. – Эллиот Фримантл и на этот раз, как всегда, быстро оправился. Однако он должен был себе признаться, что мягкая поначалу манера Мела Бейкерсфелда усыпила его бдительность, а последующая внезапная атака застала врасплох. Управляющий аэропортом оказался далеко не таким простаком, как могло показаться на первый взгляд.
– Я не позволял себе никаких отговорок, – заметил Мел. – Я только предложил рассмотреть вопрос о шуме с более широкой точки зрения.
Фримантл пожал плечами. Рассматривать вопрос с любой другой позиции – тем более если она может заинтересовать представителей печати – никак не входило в его планы, поскольку грозило отвлечь внимание от него самого. Но как этого избежать, он не смог придумать с ходу.
– Леди и джентльмены! – начал Мел. – В самом начале нашей сегодняшней встречи говорилось о том, что разговор с обеих сторон должен идти начистоту. Мистеру Фримантлу была предоставлена эта возможность, и он воспользовался ею. Теперь настала моя очередь, и я так же буду с вами вполне откровенен.
Мел заметил, что медоувудцы – две женщины и четверо мужчин – слушают его так же внимательно, как и репортеры. Даже Синди исподтишка наблюдала за ним. И очень спокойно он продолжал:
– Все вы знаете – во всяком случае, должны бы знать, – какие меры принимались в международном аэропорту Линкольна, чтобы по возможности уменьшить шум и облегчить жизнь тем, кто проживает в непосредственной близости от аэропорта. Некоторые из этих мер вам известны, но, помимо них, существуют и другие: испытание двигателей, например, производится в наиболее удаленных частях аэропорта и в строго установленные часы.
Эллиот Фримантл, который уже начал ерзать на стуле, прервал его:
– Но вы же сами признали, что все эти ваши так называемые меры на деле не применяются.
– Ничего подобного я не говорил, – резко возразил Мел. – В большинстве случаев они неизменно применяются. Я признал, что сегодня они действительно не применялись ввиду совершенно исключительных обстоятельств, и, откровенно говоря, приведись мне самому пилотировать сейчас самолет и поднимать его в воздух при такой погоде, я бы воздержался от дросселирования двигателей для снижения шума тотчас после отрыва от земли. И скажу больше – такие условия неизбежно будут время от времени повторяться.
– Не время от времени, а постоянно!
– Нет, сэр! И позвольте мне закончить! – Не давая Фримантлу возможности вставить еще хоть слово, Мел продолжал: – Не секрет, что аэропорты – как здесь, так и повсюду, – дошли до предела своих возможностей по части снижения шума. Вам не понравится то, что я сейчас скажу, и не все в нашем деле это признают, но тем не менее это так: в настоящее время в этом направлении мало что можно еще сделать. Вы не можете заставить двигаться бесшумно, как на цыпочках, тяжелую машину с мощными двигателями и весом в триста тысяч фунтов. И естественно, что, когда вы сажаете или поднимаете в воздух большой лайнер, он сотрясает все вокруг и вытряхивает душу из всех находящихся поблизости. – Кое у кого на лице промелькнула улыбка, но Эллиот Фримантл нахмурился. – Так что если мы хотим, чтобы аэропорты продолжали существовать – а по-видимому, мы все же этого хотим, – кому-то придется примириться с шумом или переменить место жительства.
Теперь Мел, в свою очередь, заметил, что карандаши репортеров едва поспевают за ним.
– Не подлежит сомнению, – продолжал Мел, – что авиаконструкторы работают над проблемой уменьшения шума, но, честно говоря, мало кто в авиационной промышленности относится к этому вопросу серьезно, и конечно, больших успехов в этой области – таких, как в развитии самолетостроения вообще, – мы не видим. В лучшем случае кое-какие паллиативы. Мои слова, быть может, прозвучат для вас убедительнее, если я позволю себе провести одну параллель: хоть грузовики вошли в нашу жизнь много раньше самолетов, по-настоящему эффективного глушителя для них еще не сконструировано.
Следует также иметь в виду, что к тому времени, когда удастся усовершенствовать какой-либо тип самолетного двигателя, уменьшив его шум – если, конечно, это вообще удастся, – будут уже сконструированы новые, более мощные двигатели, которые даже с применением вышеупомянутого усовершенствования не могут не создавать больший шум, нежели предшествующие им. Как видите, я говорю с вами предельно откровенно, как и обещал.
Одна из представительниц Медоувуда мрачно пробормотала:
– Да уж куда откровеннее.
– А это заставляет меня, – сказал Мел, – заглянуть в будущее. Так вот: в недалеком будущем появится новое, если можно так выразиться, племя самолетов из семейства лайнеров «Боинг-747», включая таких бегемотов, как «Локхид-500», которые скоро будут введены в эксплуатацию. А следом за ними не заставят себя долго ждать и сверхзвуковые пассажирские самолеты, такие, как, к примеру, «конкорд». Скорость самолетов типа «Локхид-500» будет все же меньше скорости звука, и шум от них не намного превысит тот, с каким мы имеем дело теперь. У сверхзвуковых же самолетов к обычному шуму, создаваемому мощными двигателями, прибавится еще возникающий при полете со сверхзвуковой скоростью удар, похожий на выстрел, и это поставит нас перед куда более сложной проблемой шума, чем та, с которой мы сталкивались до сих пор.
Возможно, вам, как и мне, приходилось слышать или читать весьма оптимистические высказывания по поводу того, что этот удар будет возникать лишь на очень большой высоте, далеко от населенных пунктов и аэропортов и на земле почти не будет ощущаться. Не верьте этому! Все мы на пороге крупных, трудноразрешимых проблем: и вы в своих домах, и мы, руководство аэропортов, и авиакомпании, вложившие миллиарды долларов в оборудование, которое должно бесперебойно эксплуатироваться, чтобы их деньги не вылетели в трубу. Поверьте мне, приближается время, когда всем нам захочется вернуться вспять к нынешним нашим проблемам шума – такими они покажутся нам тогда несущественными.
– Так что, собственно, советуете вы моим клиентам? – саркастически вопросил Эллиот Фримантл. – Чтобы они, не теряя времени даром, сами укрылись в психиатрических клиниках, пока ваши бегемоты не загнали их туда?
– Нет, – твердо отвечал Мел. – Этого я не говорю. Я просто откровенно – как вы меня и просили – признаюсь, что не могу разрешить их проблемы и не собираюсь давать обещания, которые аэропорт не в состоянии выполнить. А также выражаю свое личное мнение, что шум в дальнейшем будет не уменьшаться, а возрастать. И тут мне хотелось бы напомнить вам, что это отнюдь не новая, внезапно возникшая проблема. Она существует с тех пор, как появился паровоз, а за ним – и легковые автомобили, автобусы, грузовики. Эта же проблема возникала, когда через заселенные местности прокладывались автострады или когда строились аэропорты, постепенно расширяющие свои владения. Все это призвано служить людям – во всяком случае, мы так считаем, – однако все это создает шум и, несмотря на все наши усилия, продолжает его создавать. Ничего тут не поделаешь: поезда, автомобили, автострады, самолеты и все прочее существует. Это одна из сторон нашего образа жизни, и, если мы не намерены его менять, нам придется как-то приспосабливаться к шуму.
– Иными словами, мои клиенты должны до конца своей жизни отбросить всякую надежду на покой, тишину, безмятежный сон и возможность уединения?
– Нет, – сказал Мел. – Я думаю, что в конце концов им придется переселиться. Я, разумеется, не делаю сейчас никаких официальных заявлений, но убежден, что рано или поздно и наш аэропорт, и все прочие будут вынуждены пойти на многомиллионные расходы и откупить прилегающие к ним населенные районы. Многие из этих районов могут быть превращены в индустриальные центры, для которых шум не имеет значения. Ну и, само собой разумеется, тем, кто окажется вынужденным покинуть свои владения, будет выплачена соответствующая компенсация.
Эллиот Фримантл встал и знаком предложил остальным последовать его примеру.
– Вот единственная здравая мысль, которую я услышал за все то время, что мы провели здесь, – заявил Фримантл, обращаясь к Мелу. – Однако выплата компенсации может произойти раньше, чем вы предполагаете, и сумма может оказаться значительно более крупной. Мы с вами еще встретимся. В суде.
Фримантл сухо кивнул и вышел. Остальные последовали за ним. Мел услышал, как в дверях одна из женщин воскликнула:
– Вы были бесподобны, мистер Фримантл! Я так всем и скажу.
– Ну что ж, спасибо, спасибо…
Голоса замерли.
Мел пошел притворить за ними дверь.
– Мне очень жаль, что так получилось, – сказал он, оборачиваясь к Синди. Теперь, оставшись с ней вдвоем, он уже не знал, что могут они сказать друг другу.
Синди холодно заявила:
– Этого и следовало ожидать. Тебе надо было жениться на аэропорте.
Подойдя к двери, Мел заметил, что один из репортеров – Томлинсон из «Трибюн» – вернулся в приемную.
– Мистер Бейкерсфелд, могу я задержать вас на секунду?
– Да, в чем дело? – устало спросил Мел.
– У меня создалось впечатление, что мистер Фримантл не слишком вас очаровал.
– Это не для печати?
– Нет, сэр.
– В таком случае вы не ошиблись.
– И я подумал, что вот это может вас заинтересовать. – Он протянул Мелу одно из отпечатанных на машинке соглашений, которые Фримантл распространял на собрании медоувудских жителей, вербуя себе клиентов.
Прочитав соглашение, Мел спросил:
– Где вы это раздобыли?
Репортер объяснил.
– И много там было народу?
– По моим подсчетам – человек шестьсот.
– А сколько таких соглашений было подписано?
– Ну, этого я не могу с уверенностью сказать, мистер Бейкерсфелд. Думается, штук полтораста. А некоторые обещали подписать и прислать по почте.
«Вот почему он так актерствовал», – угрюмо подумал Мел. Теперь стало понятно, на кого и с какой целью старался Фримантл произвести впечатление.