Боже, к 1983 году у меня не было ни денег, ни будущего, не считая дальнейшего падения в преисподнюю. Мне казалось, что я слышу голос Страшного суда: «Прости, братан, ты уже спел свою арию».
Клянусь жизнью своих детей, так все и было. Это я ему позвонил… не он – мне. Я не тешу свое эго. Я не говорил с ним дольше двух лет, но казалось, что намного дольше. Этого не было в книге «Иди сюда», и это нужно сказать. Я на него надавил, он на меня накричал… мы почти что начали драться. Джо пассивно-агрессивный. Но говорит жестокие вещи, но очень тихо. Тебя всегда ранят те, кого ты любишь, верно?
Джо очень разозлился, что Дэвид Кребс держал его на крючке. Предположительно, Джо задолжал ему деньги, восемьдесят четыре тысячи долларов за обслуживание номера. Зачем Дэвид выставил Джо этот счет? Я знал, что Джо не мог позволить себе столько заплатить. Учитывая все деньги, которые Дэвид на нас зарабатывал, мог бы просто сказать: «Да какого черта? Ну на хуй!» Он безжалостный парень. Потом был еще один маленький инцидент с Лебер-Кребсом, они оба были и нашими менеджерами, и бухгалтерами. Да, нас и так выебали, зажарили и разделали, но все же, если вы покопаетесь, то можете отследить, что вся эта история про нашу с Джо ссору по какой-то «случайности» начала просачиваться в СМИ как раз в то время, когда Джо готовился подать в суд на Кребса за этот чек за обслуживание номера.
Пресса обожает броские фразочки и запоминающиеся заголовки, поэтому сразу же прозвала нас Токсичными близнецами. Когда я уволил Джо, статья называлась: «Группа распалась из-за пролитого молока!» Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ХА! Теперь всем этим журналистам можно выдать по золотой звездочке за то, что они такие МРАЗИ! Они не говорят правду, потому что считают, что никто не хочет ее знать! Заголовок: «Тайлер на таблетках!» Вот это я понимаю. На картинке я держу баночку с таблетками. А во втором абзаце написано: «Это аспирин, который он купил после того, как закончил реабилитацию». Вы читаете заново и говорите: «Подождите! Но тут же написано “Тайлер на таблетках!”» А потом все встает на свои места: «А! Так они заставили меня прочитать статью!» Потому что если заголовок был бы «Тайлер здоров», никто бы читать не стал. Мне надо быть иконой типа Мадонны, чтобы мое имя вместе со словом «аспирин» могло привлечь хоть чье-то внимание. «Теперь Мадонна сидит на аспирине».
За те годы, что мы с Джо существовали раздельно, я осознал, что без него и вполовину не такой крутой музыкант, каким себя считал. Но что бы ни случилось с Aerosmith, Джо больше не будет иметь дела с Дэвидом Кребсом. Когда мы распались, Джо познакомился с менеджером по имени Тим Коллинз. Впервые я встретился с ним и Джо во французском ресторане в Нью-Йорке неподалеку от Пятьдесят восьмой. Мы ели гамбургер à chevalle с яйцом. Тим сказал:
– Почему бы тебе просто не переехать в Бостон?
– Не, это вряд ли.
А потом он такой:
– А что, если я буду давать тебе по грамму в день?
Так он и сделал. Именно поэтому мы с Терезой переехали в Бостон. Один из его парней каждое утро приносил нам по грамму в отель «Говард Джонсон» в Кембридже. Он хотел, чтобы я был там, пока пытался воссоединить группу.
Тим играл в любимую игру всех менеджеров: он сказал мне, что Джо очень хочет вернуться в группу, что он скучает по игре в Aerosmith, бла-бла-бла, а потом Тим шел к Джо и говорил ему, что больше всего на свете я хочу воссоединить группу, что Джо – главный элемент, и без него… ля-ля-ля-ля-ля, и это было правдой, но сделано с помощью намеков и манипулирования. И так мы с Джо снова начали работать вместе.
Менеджеры – те еще хищники, они дурачат звезд и нас дурили, использовали и оскорбляли далеко не один раз. Вскоре после того, как он стал с нами работать, Тим был в клубе в Нью-Йорке, на вечеринке, пьяный до полусмерти и хвастался, что заполучил Aerosmith, и тот мужик, с которым он разговаривал, ответил: «Aerosmith? Ну удачи! Я раньше устраивал им концерты… С этими парнями не справиться, они слишком обдолбанные. И кстати, единственное, что им помогает, – это общество анонимных алкоголиков». И Тим такой: «А? Какого?..» Но это засело у него в голове, и через несколько лет, когда группа опять будет катиться по наклонной и Тиму придется замедлять наше падение, он об этом вспомнит.
Я пошел на концерт «Проекта Джо Перри» в Bottom Line, а весной 1983-го Джо приехал в Worcester Centrum, чтобы послушать, как играет Aerosmith. Мы снюхали немного в гримерке – в память о былых деньках. «Джо, зацени эту штуку, ты просто не поверишь! Вот что ты упускаешь». А потом я свалился. Я слишком обдолбался. За тридцать лет это произошло всего три раза. Когда я так напивался или накачивался, что вокруг все кружилось до такой степени, что я не мог этого выносить. То был пик моей наркомании, и вообще, какого хера. Когда ты в таком состоянии, комната продолжает крутиться перед глазами даже после того, как ты лег на кровать. Так вот, мы снюхали, я вышел на сцену «Сентрума» и понял, что мне конец. Я вообще не мог функционировать, это было что-то вроде: «О Господи, пожалуйста, помоги мне!» Один из тех немногочисленных случаев, когда мне было так плохо, что я не мог стоять, и концерт пришлось отменить.
Кажется, мы дошли до третьей песни (для того чтобы любое вещество распространилось по организму, требуется минут пятнадцать), когда я понял, что у меня серьезные проблемы. «О Господи Иисусе Христе!» Я заковылял к барабанной стойке. Я выставил руку, поскользнулся и упал. Я был такой обдолбанный – отличный способ заново произвести впечатление на Джо. Как говорит Джо, классно наблюдать за катастрофой на сцене – это значит, что с группой все еще что-то происходит. В нас было до хуя ошибок, не то что в айподе, идеально воспроизводящем один трек за другим. Но в моем случае эту машину давно уже надо было сдавать в утиль.
Менеджеры – те еще хищники, они дурачат звезд и нас дурили, использовали и оскорбляли далеко не один раз.
В начале 1984 года группа снова собралась в доме Тома. Было офигенно. Наш старый движок снова завелся – и прерывался, и гудел, и выключался, и испарялся. Мы встретились первый раз за три года, и все были такими обдолбанными! В конце концов все дошло до критической точки, и Тим Коллинз вспомнил, что сказал ему тот промоутер на вечеринке: «У тебя ничего не получится. Эти ребята – алкоголики и наркоманы. Твоя единственная надежда – это ОАА». Пора было Aerosmith протрезветь. Так как я был Главным Отбросом, с меня и начали. В феврале 1985 года я оказался в «Ист-Хаусе», реабилитационный центр в больнице МакЛина в Белмонте, Массачусетс. Я написал об этом в песне My Fist Your Face:
Wake up, baby, what you in for
Start the day upon your knees
What you pissin’ in the wind for
You musta snorted too much bleez
East House pinball wizard
Full tilt bozo plague
Second floor trekkie makin’ warp speed out the door
Julio Afrokeluchie
He the only one who stayed
Counting up the days
Please, no more
Проснись, малыш, где бы ты ни был
Начни свой день с колен
Зачем ты ссышь на ветер?
Наверное, снюхал слишком много дури
Мастер пинбола в «Ист-Хаусе»
Вовсю бушует дебильная чума
Второй этаж, фанаты вылетают за дверь на сверхзвуковой скорости
Хулио Афрокелучи
Остался лишь он
И считал дни
Пожалуйста, хватит
Разумеется, я тоже не хотел отдавать все разом. Пока я был там, Тереза снабжала меня. И так уж вышло, что друг Тима Коллинза был там в тот же момент и покупал дурь для самого Тима. Джо узнал об этом, позвонил Терезе и сказал: «Я тебе все ноги переломаю, если будешь давать Стивену кокаин!» Тем временем хозяин Ватикана, Тим Коллинз, разрешил Джо пить и делать все, что он захочет.
Они решили, что, пока трезвым буду я, группа сможет нормально существовать. Мне нужно было держать себя в руках, чтобы Aerosmith могли выступать. Надо поставить Стивена на ноги! Поэтому я оказался в «Ист-Хаусе» в МакЛине во второй раз осенью того же года. В МакЛине я познакомился с психологом по имени Боб Хирн и в первый раз начал задумываться о каком-то будущем помимо наркотиков и бухла. Проблема в том, что рок-н-ролл – это мир фантазий, и часть этих фантазий заключается в том, чтобы быть под кайфом. Как и большинство рок-звезд, я болен Пубертационным тупиком. Я никогда не повзрослею. Такое бешеное двенадцатилетнее настроение – без него и на сцену выходить невозможно. В мире рока не надо взрослеть, потому что ты настолько изолирован от мира, что ни о чем не думаешь. Все делают за тебя… ты окружен своей командой, менеджерами, промоутерами, PR-агентами. А как арендовать машину, купить билет на самолет, снять комнату в отеле? А, так им надо сначала звонить?
На реабилитации они там придумывают всякие теории:
– Нет-нет-нет, Стивен, не рисуй правой рукой! Рисуй недоминантной рукой!
– Зачем? Потому что я не умею играть левой рукой?
– Да, тогда ты сможешь придумать что-то новое!
Аааа-га.
И даже если бы я – благодаря молитвам, воздержанию и сверхчеловеческой силе духа – смог избавиться от демонов наркотиков и алкоголя, то что насчет моих друзей? Разумеется, время от времени я звонил Тиму из центра и спрашивал:
– А где Джо? Когда Джо сюда приедет?
– А Джо сейчас на островах.
Тим отпустил Джо на остров, где он пил опиумные настойки, от которых немели десны. Проблема со мной, Нулевым пациентом, заключалась в том, что все остальные в группе и по всему миру все еще принимали – в огромных количествах, – поэтому, естественно, мне ничего не помогало.
Теория Тима о том, что группу сразу же надо отправлять на гастроли, была ужасно нелепой. В целом, это было что-то вроде терапии 411… Он просил своего секретаря разузнать все о встречах ОАА в тех городах, где мы играли. Звонок. Начинаем считать… один шимпанзе, два шимпанзе, три шимпанзе, четыре шимпанзе, пять шимпанзе. Оператор Лили Томлин: