солиста, особенно если они подпевают, пока выводят гитарные риффы? В смысле, когда люди играют Dream On в Guitar Hero, думаете, гитару вообще слышно за этим вокалом? «Каждый ра-аз, когда я смотрю…» Это как в песне Satisfaction, вступление играется на гитаре. Думаете, кто-то сможет услышать, что там играет гитара, если она вообще есть?
И вот весной 2008-го я поехал в анимационную студию Neversoft, чтобы из меня сделали мультяшку. Я четыре недели там прыгал в костюме с отслеживающими шарами, чтобы меня оцифровали. Их даже можно приклеить ко рту: верхняя губа, нижняя губа, улыбка – только это заняло час. Когда все было сделано, я снял эти шары с лица, положил в сумку и стащил их. Мне показалось, если я смогу унести с площадки свои шары в целости и сохранности, то их больше не сломает ни один менеджер. Они бывают ужасно злыми.
Guitar Hero Aerosmith получился таким офигенным, что может быть лучше – это как мультяшная биография группы, – а еще вы играете за Джо Перри. Хотя я знаю, что Джо попробовал и не смог пройти дальше первого уровня! Ну и ладно, он все равно постоянно играет сам с собой. Это своего рода не только игра, но и биорама. Вы можете проследить за Aerosmith от начала до конца – ну, по крайней мере, до 2008 года. Там мы играем в средней школе «Нипмак» в Массачусетсе наш первый концерт, а Max’s Kansas City в Нью-Йорке, где мы подписали контракт, в театре «Орфеум» в Бостоне. Это все равно что смотреть свой ежегодник на DVD. Ты видишь девушку, которую привел на выпускной, и говоришь: «Боже, посмотри, как я выгляжу. Что с волосами? И что за старперская прическа?»
Мы окунулись во всю эту тему с Guitar Hero, когда в третий выпуск, Legends of Rock, они вставили песню Same Old Song and Dance. Из-за этого спрос был огромным, и мы задумались: «Хммм… а что, если первый выпуск этой игры, полностью основанной на одной группе, будет о нас!» Это казалось отличной идеей, особенно учитывая то, что мы не выпускали новые альбомы с 2001 года, и люди уже начали жаловаться: «Ребят, когда уже вы придумаете что-то новое?»
Я только расстроился, что игра про гитару, а не про вокал, но они еще одумаются. Думаете? Я вот думаю, что лицо песни – это ее слова, вы не согласны? Знаете, что произойдет? Где-то через три года выйдет видеоигра со стоунами или другой группой с крутым вокалистом, а игроки будут подражать им и петь в микрофон, как в караоке.
Учитывая, что я был трезвым так много лет, это был просто позор, во что я превратился после операции ног. Я врезался в людей, творил безумные вещи. «Чувак, ты вчера уснул прямо посреди ужина», – говорили мне люди, а я отвечал: «Что я делал?» Я был просто типа: «О Господи, какой пиздец, я просто хочу жить». Но вы же знаете, как поет моя девчонка Эми…
Из-за наркомании в прессе снова поползли слухи. Я не отвечал. Я был слишком занят.
Я поехал на ежегодный концерт MAP Fun Benefit в честь Элиса Купера и Слэша. Я вручал Слэшу награду «От сердца» за то, что он помогал программе MAP: она предоставляла доступ к лечению от зависимости даже неимущим. Слэш был чист и трезв уже три года, и вот он я, все еще под кайфом. Аааа!
Я был под кайфом во время тура 2007 года, я настолько обдалбывался, что меня выводили из себя даже самые мелочи. О боже! Я подумал: «Я вернулся к тому, с чего начал, снова стал ебучим наркоманом». Меня захлестнула паника. Неужели я выйду в таком состоянии? Я думаю: «Я правда вот так выйду?» У меня с группой была смертельная договоренность, крайний срок.
Guitar Hero Aerosmith получился таким офигенным, что может быть лучше – это как мультяшная биография группы, – а еще вы играете за Джо Перри. Хотя я знаю, что Джо попробовал и не смог пройти дальше первого уровня! Ну и ладно, он все равно постоянно играет сам с собой.
В Лос-Анджелесе я совсем сошел с ума. После этого безумия я решил с этим покончить, но хотел сделать это сам – всегда не лучшая идея. Мой план заключался в том, чтобы снять номер в отеле и пригласить туда врача – чтобы он снял меня с таблеток, на которых я сидел.
Я был знаком с Джастином Мердоком, отец которого владел отелем Westlake Four Seasons, – он другой Мердок, Дэвид Мердок. Он владеет Dole и является крупнейшим землевладельцем на острове Ланаи на Гавайях, моем любимом месте на земле. Я познакомился с Джастином несколько лет назад в ресторане «Кои» в Лос-Анджелесе. Там стояла машина, «Шелби Кобра», без краски, пустая, и я такой: «Ага! Вот это интересно, кому же она принадлежит?» Я вошел в ресторан, было поздно, так что людей было не так много, и я спросил: «Чья, блядь, это машина?» Встал какой-то парень, который оказался Джастином Мердоком. С тех пор мы лучшие друзья. У Джастина денег больше, чем у Бога. Он привез меня на Ланаи на самолете своего отца, пока я болел гепатитом С, и познакомил с доктором, который изобрел лекарство от наркомании.
Джастин выделил мне номер в семейном отеле, в Westlake Four Seasons, – с приставной комнатой для медсестер. Идея состояла в том, что ко мне каждый день будет приходить врач, и я пройду детоксикацию. Док и сестры приходили бы по ночам и кололи меня перед сном. У нас был хороший план с препаратом, который он давал для моих ног, который дурит нервную систему. Он отличается от героина, но слезать с него почти так же трудно. Через полтора месяца и сто сорок тысяч долларов я вышел оттуда. Какое-то время я не принимал наркотики, не учитывая препараты для лечения зависимости.
Пока док устраивал мне детоксикацию, три недели спустя, я сказал: «Стоп! Док, вы поедете со мной в Бостон, потому что Джо дома, ему только что заменили колено, и я знаю, что ему не помешает корректировка. Мы должны ему помочь». Я сел в самолет с Эрин и моим врачом, и мы полетели в Бостон первым классом. Док жил у меня, и на следующий день я позвонил своему брату Джо, и на какой-то момент он со мной согласился. «Ладно, приезжай», – сказал он. Доктор приехал к нему и сказал: «Если вы хотите выбраться из этого цикла зависимости, я могу вам помочь. Поехали в Лос-Анджелес, и я сделаю для вас то же, что и для Стивена». На следующий день я прыгнул в самолет с доком, вернулся в Лос-Анджелес в тот же отель и снова начал мой режим, а потом я не знаю, что произошло. Но я не слышал о Джо месяцами. Через неделю я уволил этого доктора, потому что был настолько же зависим, как и до лечения. Я пел песню Эми еще до того, как она ее написала. Но уже начал серьезно задумываться о реабилитации.
Эрин ушла от меня месяц назад, уехала со своей подружкой, начала ходить на какие-то встречи, а потом записалась на реабилитацию в больницу «Аврора Лас Энсинас» в Пасадене. В отличие от большинства реабилитационных центров, это – огромное поместье в двадцать шесть акров. Его построили в 1901 году, чтобы лечить кинозвезд от алкоголизма. В то время врачи были так богаты, а место так процветало, что они смогли украсить его в самом живописном стиле. Они посадили на территории экзотические и местные деревья. Из Африки, Индии и Южной Америки. Место походило на дендрарий. Многие голливудские звезды двадцатых, тридцатых и сороковых годов отправлялись туда на отдых. Тогда они еще не знали, что алкоголизм – это болезнь, и, чтобы забыть о выпивке, им давали морфий. Пока я был там, я жил в доме, где умер У. К. Филдс. Спал как младенец.
Я поехал навестить Эрин в «Лас Энсинас». Я хотел сводить ее в кино, но она не захотела пойти. Я сидел в ее маленькой хижине в амбулаторной клинике, болтал с ней и говорил: «А тут мило! А это что?» И в тот момент к нам зашел ее психолог, один раз взглянул на меня и сказал:
– Стивен, возможно, вам сегодня нужно остаться здесь.
– О боже! – ответил я. – Вы хотите уговорить меня на реабилитацию?
– Да, Стивен, мне кажется, это хорошая идея.
Я пошел в туалет, достал свой пузырек с таблетками и бросил его на дно мусорки, вышел и, опираясь на мою безудержную итальянскую чувствительность, ответил: «Ну все! Я готов». Потому что знал, что не справлюсь сам, а у них была интенсивная программа детокса. Так что я устроил себе настоящие шуры-муры.
Через полторы недели: ааа! Я был там, и Бог поселила со мной парня по имени Джо (Йо на испанском). Он жил в Мексике, прямо на границе. И я думал, что это у меня все плохо! Я просыпался каждые два часа, принимал снотворное и опять засыпал на целую вечность. А этот парень лежал на спине и орал что есть мочи, держал себя за ноги, бился в конвульсиях: «Аааа! Аааа! Аааа!» Кри-чаа-ал. В него закачивают всякое говно, но ничего не помогало. Он наконец-то успокоился после двух недель, и когда он был способен разговаривать, я узнал его историю. Он жрал заменители наркотиков целых десять лет.
Мне всегда было интересно, что со мной станет в пятьдесят, и вот он я, шестидесятилетний обдолбыш. Можно уже отдохнуть, блядь! Все происходит слишком быстро! Хотя время никогда так не замедляется, как в период реабилитации. Когда у тебя детокс, ты поднимаешь глаза на часы и говоришь: «Блядь, сейчас только час? О боже, это будет очень долгий день»! А поднимают тебя в шесть! Когда ты проходишь детокс в шестьдесят, это так унизительно. Ты говоришь с людьми, а они отвечают: «Что? Мучачо, ты не выглядишь на шестьдесят!» Или: «Хочешь сказать, брат мой, что ты купил эту срань и сожрал ее?»
Но ты только попробуй жаловаться, мне же выписали эти колеса! Конечно, в этом и проблема. Таблетки по рецепту – это новая чума. Есть профессиональные наркоманы, как я – и каждый второй американец сидит на каких-то таблетках. Половина из прочитавших эту книгу будут принимать официальные препараты. Мы живем в мире таблеток, ребятки. «Принимать при тревожности и бессоннице – или если просто хотите чувствовать, будто плывете по реке» написано мелким шрифтом на пузырьках. Зачем мне иметь дело с грязным дилером, если все можно получить от милого семейного доктора. «Э-э, док, у вас есть то, что может заглушить боль? Понимаете, мне это нужно, чтобы выжить, пережить развод, меня только что уволили