10th Street Entertainment Эрика Шермана. Я рассказал ему о моих проблемах и о ситуации с группой.
За день до того, как поехать в «Бетти Форд», я сказал Аллену: «Найди мне что-нибудь еще, что-то кроме группы. У меня должен быть запасной план помимо Aerosmith. Папа раньше говорил мне: «Всегда держи при себе запасной план, к которому сможешь вернуться». Aerosmith больше не были железным делом; они искали других вокалистов – и мне звонил Ленни Кравиц… и спрашивал, правда ли я ухожу из группы.
Я знал, что со мной все будет хорошо, после второго дня в «Бетти Форд». Я перешел от детоксикации к групповым занятиям, по иронии судьбы желая слезть с того самого препарата, который они в конечном итоге предложили мне, чтобы справиться с моей зависимостью: бупренорфин. Они выпустили меня через день, и там со мной поздоровался парень, который сказал: «Привет, я папа ребят из Kings of Leon». Его детям не нравилось, как ведет себя их отец. Он снова женился, и они ненавидели его новую жену, он постоянно напивался, съезжал с дороги на грузовиках и автобусах (он был тур-менеджером группы) – ужасная хуйня. Поэтому они отправили его на реабилитацию, и поэтому я провел следующий месяц в лучшей компании с отцом Kings of Leon.
После детоксикации и месяца в «Бетти Форд» меня уговорили провести там еще два месяца. После первого месяца «Бетти Форд» переселяют тебя в место, которое называют аллеей. Маленький домик где-то на отшибе. Там я жил с четырьмя парнями – три комнаты, по двое в каждой. В первый день я такой:
– Подождите, а вы, ребята, врачи?
– Ага.
Один сидел на фентониле, сильном наркотическом обезболивающем, а второй принимал роды и крал все таблетки, какие только мог. Все они должны были сдать анализы мочи – иначе лишились бы лицензии. Там был пилот, который летел по маршруту из Англии в Америку. В день полета он был в слюни и выпал из грузовика, который вез его к самолету, на котором тот должен был лететь. Слава богу, его лучший друг схватил его и отправил на реабилитацию. Можете представить, что бы могло произойти, если бы он вел самолет в таком плачевном состоянии? С такими ребятами я был на реабилитации. И я решил, что тоже буду это делать – сдавать мочу и все такое. Мне похуй. На этой стадии игры ты идешь туда, куда заведет тебя кривая, лишь бы пройти через это.
После первого месяца реабилитации я понял, что мое нежелание звонить кому-либо из группы – полный пиздец. Одно дело, когда эти засранцы не звонили мне двадцать семь недель, но совсем другое, – когда я сам им не звонил, потому что в реабилитационном центре ты смотришь на вещи совсем иначе. Именно тогда я понял, что люблю группу, несмотря на то что ее гитарист – непредсказуемый шизик, который записывает сольный альбом и злится на меня за то, что я делаю то же, что и он сам. И после всего это я тут злодей? Вот кастрюля, называющая чайник бежевым. Чья бы корова гавкала.
После того как я пробыл там два месяца, мне сказали, что я могу поехать домой на неделю, что я и сделал… Я встретился с группой, умолял простить меня и искренне извинялся за свое поведение. Оглядев комнату, я понял: хоть мы все якобы протрезвели в конце восьмидесятых, некоторые из нас точно не следовали заданному курсу. Некоторые не трезвели вообще. Я трезвел, потом Джоуи… но не все, и в этом вся печальная правда. Естественно, я всегда был нулевым пациентом. Если Стивен протрезвеет, то группа будет выступать. Нужен солист, его нельзя потерять! Я попросил их сраного прощения и сказал: «Давай поедем в тур, когда я выйду из “Бетти Форд”».
Когда я вышел из клиники, в тот день, 15 марта, я должен был написать песню за миллион долларов. В следующие два дня я писал эту песню с Марти Фредериксеном и Карой Диогуарди, судьей «Американского идола». Мы придумали отличную песню под названием Love Lives для японского фильма «Космический линкор “Ямато”».
И вот мы снова на гастролях. После месяца репетиций мы поехали в Каракас, Венесуэла, 18 мая 2010 года. Этот тур мы прозвали «Каркас твоего ануса». И это был один из лучших наших туров. Немного иронично, в какой-то степени это даже камень в мой огород, но после трех месяцев реабилитации я не так сильно злился, что вернулся в группу, где кто-то до сих пор принимал. Мне похуй. Я живу ради этой группы, но мир должен знать.
Южная Америка, Европа, США… О чем это я? А, точно, Каркас твоего ануса… Некоторые местные районы выглядели не как третий мир, а как четвертый. Там продавали благовония, папайю, головы козлов, сахарные черепа, мясо обезьян… все, что только можно представить. Пока я был там, то пошел в одно место, где раньше пытали людей, в поисках встречи ОАА – моя личная инквизиция. Куда мне? ¿Donde es? А, вон туда. Ты поднимаешься по винтовой лестнице здания в центре города. Раньше это была какая-то жуткая тюрьма… и ты идешь прямо в комнату допросов – уж это точно заставит протрезветь, потому что там и происходит самое плохое… например, встреча ОАА. Два ебучих часа. Во время которых ты пьешь только черный кофе с горой сахара в этих маленьких пластиковых стаканчиках. Эти ребята принимали наркотики Каракаса: опиум, героин, алкоголь…
Когда мы отправляемся на гастроли в новое место, я люблю приезжать на два дня раньше группы, потому что мне нравится гулять, чувствовать город и хорошо отдохнуть перед первым концертом. Я привел с собой трезвого друга, Чаппи, одну из звезд «Братства» – очень смешной парень в начале сериала с огромным членом, в смысле, коленом… феном.
J. Geils Band тоже пытались выгнать своего солиста, Питера Вульфа. Мы очень долго с ним разговаривали. Я сказал: «Вот же ублюдки, они пытаются найти нового вокалиста, потому что я на реабилитации, ты представляешь? Пока я стою на коленях, разбитый и потерянный, что я получаю? Моя группа, мои братья прослушивают вокалистов, чтобы найти мне замену… будто это вообще возможно! Сорок блядских лет братской любви, боев насмерть и горы наркотиков… неужели это ничего для них не значит? А теперь они хотят меня заменить… и все потому, что я упал со сцены. Из-за той же самой вещи, которую Джо Перри делал до меня пять раз. Стой-стой-стой! Мне нужен свидетель, можно мне свидетеля? Разве не поэтому нас называют Токсичными близнецами, ведь?..» Питер Вульф посмотрел на меня, как Капитан Очевидность, и сказал: «Скажи мне что-нибудь новенькое».
29 июля 2010 года. Мы в турне во Франции, и Кара Диогуарди пишет мне, не думал ли я о том, чтобы стать судьей «Американского идола», потому что сама она больше не хочет этим заниматься. Я не знал. Поэтому спросил, как придурок: «А у него все еще высокие рейтинги?», она ответила мне: «Да!», поэтому я такой: «Ну, я тебе перезвоню».
В начале июля я сижу в самолете, мы возвращаемся из Англии, чтобы закончить тур в Америке, и в самолете показывают фильм «План Б». Уже ходили слухи по поводу того, что я займусь «Американским идолом». Мой внутренний следователь допрашивал меня: «Ты сможешь, Стивен? Ты этого хочешь, парень?» И я ответил ему: «Вообще-то, да».
Когда мы отправляемся на гастроли в новое место, я люблю приезжать на два дня раньше группы, потому что мне нравится гулять, чувствовать город и хорошо отдохнуть перед первым концертом.
Три недели спустя мы готовимся начать американский тур во Флориде. И вот тогда я сказал: «Все, я просто, блядь, соглашусь» – и подписал бумаги. Группе я пока не говорил.
Когда мы приехали в Вегас, Джо врывается ко мне в гримерку и нападает на меня:
– Какого хуя тут творится?
– А что? – прикинулся я невинным.
– Почему я узнаю об этом из прессы? Почему ты мне не сказал?
– Да ладно, дружище, – ответил я, – два месяца назад вы пытались выкинуть меня из группы, так что я нашел себе работу, чтобы на что-то рассчитывать, пока вы тут решаете, что вам делать.
Сейчас все это в прошлом. Херня, которая происходит из-за того, что жены уговаривают на что-то парней из группы. Когда мы на сцене, ничего из этого не происходит. Но дома жены начинают склевывать им весь мозг.
В день, когда я вышел из клиники, все остальные ребята должны были туда пойти. Несмотря ни на что, тур был крайне успешным, и 15 августа 2010 года мы играли в «Фенвей Парке» на концерте с J. Geils – двойная порция плохишей из Бостона, – билеты разлетелись. Последний концерт был 16 сентября в Ванкувере, а потом…
Следующая остановка: «Американский идол». Что ж, как сказал мой папа – убедись, что у тебя есть запасной план на тот случай, если твоя основная работа не будет успешной. И боже, что у меня была за основная работа!
Глава 17Пройдитесь по аллее моего разума…
А, ну да, это были лучшие стихи, это были худшие стихи…
I’ve been mythicized, Mick-icized,
Eulogized and fooligized,
I’ve been Cole-Portered and farmer’s-daughtered,
I’ve been Led Zepped and twelve-stepped
Я был мифизирован, Микизирован
Восхвален и одурен,
Меня нашла в капусте дочь фермера,
Я был Ледзеппелирован и перещеголен.
Я такой свободный, гляди, и твидл-ди, рифмоплет поневоле, который недоучился в школе… я, кот Фриц и Мохер Сэм – самые крутые мартовские коты… Кто я и что я.
Every time that I look in the mirror
All these lines on my face getting clearer
The past is gone
It went by like dusk to dawn
Isn’t that the way
Everybody’s got their dues in life to pay
Каждый раз, когда я смотрю в зеркало
Морщины на моем лице становятся четче
Прошлое позадиОно прошло, как один день
Разве так не всегда
Всем в жизни надо чем-то отплатить
Dream On – я написал это, когда мне было семнадцать, и иногда я снова ощущаю себя тем пац