Какой-то стражник налетел на купца сбоку. Толкнул в плечо. Афанасий устоял, но полка просвистела мимо посла, оставив на полу глубокую выбоину. Отшвырнув стражника, Афанасий снова замахнулся, но Василий уже забежал за стол, вытащив кинжал и размахивая им перед собой, как умалишенный, явно собираясь подороже продать свою жизнь. Шах стоял на том же месте, с блуждающей полуулыбкой наблюдая за происходящим.
— Афоня, некогда. Бежим! — закричал Михаил. — Новые лезут!
Действительно, во все окна и двери дворца ломились с улицы стражники с копьями, саблями, булавами и кинжалами в руках.
— Куда?! — опешил Афанасий при виде такого количества врагов.
— За мной! — крикнул Михаил, срубая наконечник чьего-то копья.
Он пинком отворил малозаметную дверь и, схватив друга за шиворот, втащил его за собой. Захлопнул дверь перед носом стражников. Несколько тяжких ударов сотрясли ее с той стороны. Заскрипели петли, потом створка задергалась.
— Держи! — заорал Михаил.
Афанасий подпер дверь полкой, навалился сам. Огляделся. С удивлением понял, что в комнате, где они оказались, нет окон, да и дверь всего одна. А за ней несколько дюжин разъяренных стражников.
— Э… Мишка. Ты ж нас в мышеловку загнал, — удивился он.
— Да ну, — вроде даже как-то обиделся Михаил. — А если так? — Он схватился за вделанное в пол кольцо и потянул. Со скрипом откинулась крышка, из нее пахнуло горячим духом прогретого за день камня. — Прыгай! — Он сделал приглашающий жест рукой.
— Да я это… А…
С той стороны стукнули так, что ноги Афанасия поехали по гладкому полу.
— Сигай! — воскликнул Михаил.
Купец прыгнул без разбега, вздымая руки вверх, чтоб не зацепиться за край. Ноги утонули в слое песка, одна поехала. Чтоб не упасть, Афанасию пришлось отступить в сторону. И как раз вовремя. На то место, где он только что стоял, приземлился Михаил. Рывком захлопнув над головой крышку, он воткнул саблю в ушко изнутри.
— Бежим! — крикнул он.
— Куда?! Темно ж, как в Абиссинии.
Крышка над головой затрещала и заходила ходуном. Стражники совали под нее копья и налегали, пытаясь сковырнуть.
Не вдаваясь в объяснения, Михаил погнал его куда-то во тьму, подталкивая в широкую спину. Афанасий бежал, выставив вперед руки и ориентируясь только по потоку теплого воздуха, который бродил по вырубленному в стене проходу, достаточно широкому и высокому, чтоб даже рослому тверичу не цепляться головой.
— Ты откуда про ход узнал? — не выдержав, спросил он друга.
— Прикинул, — сквозь зубы ответил Михаил, прислушиваясь к треску выворачиваемой крышки.
— Это как?
— Помнишь, я план рисовал, одна комната там непонятная была. А в доме, что под посольство московское отвели, тоже такая комната есть. Ровно напротив этой. Я в ней побывал и люк в полу приметил. Вот и сложил.
— Голова! Так мы что, из хода этого в посольстве московском выйдем? — удивился Афанасий.
— Именно.
Коридор стал подниматься, и они оказались в небольшой каморке, которую освещали тусклые полоски света, пробивающиеся сквозь люк в потолке.
— Пришли, — сказал Михаил и ткнул пальцем в люк. — Выбьешь?
Афанасий взмахнул руками, разминая плечи. Выставив вверх кулаки, подпрыгнул. Вниз посыпались пыль и труха. Афанасий кашлянул, отер глаза и прыгнул снова. Крышка с треском отскочила. На песок упали несколько крупных обломков.
— Ну и силен ты, друже, — покачал головой Михаил.
Наступив на подставленную черпачком руку Афанасия, выбрался наверх. Помог вылезти другу.
— Ну что, теперь куда?
— Подальше отсюда, — усмехнулся Михаил. — Да, на вот, а то оставил. — Он протянул Афанасию мешок с добычей. — Эх, сабельку жалко, осталась ворогу на поживу. Давно она со мной.
— Ничего, новую купим, лучше прежней. — Афанасий встряхнул мешок. — А то и сам тебе скую, во сто крат лучше. Когда вернемся.
— Когда вернемся, да, — кивнул Михаил.
Дверь распахнулась от молодецкого удара.
В комнату ворвался жирненький недоросль, что не пускал купцов в посольство в первый приход. Замахнулся на друзей огромным бердышом. Афанасий поднырнул под взлетавшее лезвие, дернул парня за рукав, тот пробежал вперед несколько шагов, попал ногой в открытую яму. Звучно хрустнула кость. Полумесяц лезвия загрохотал по каменному полу.
Михаил подхватил топор. Афанасий, не снимая мешка с плеча, вышел в открытую дверь. Два желторотых юнца, по молодости оставленных на ночную стражу, расхристанных, простоволосых, замерли, увидев его.
Купец взмахнул мешком. Золото тупо брякнуло по стриженным под горшок головам. Парни снопами свалились к ногам кузнеца.
Михаил деликатно переступил через них, поспешая вслед за Афанасием. А тот прошел в сени, ногой сорвал с петель ведущую на крыльцо дверь, опрокинул кулаком за перила еще одного охранителя. Других не было видно — не то убоялись выходить, не то просто не проснулись. Мало ли чего там грохочет…
— Ну, куда теперь? — спросил Афанасий, с тревогой глядя, как загораются по всему шахскому дворцу факелы.
Основные силы шахской охраны, наверное, уже разобралась, куда девались беглецы, и готовятся идти на посольство, а те, что сорвали крышку и бросились за ними в подземный ход… Об этом даже не хотелось думать.
— Туда. — Михаил ткнул острием бердыша куда-то в кусты. — Конюшня там.
Друзья бросились напролом, не ища дорожек. Кони заржали, почуяв чужих.
Михаил отковырнул бердышом засов на воротах и распахнул створки. Внутри стояли лошади: белый скакун, на котором Василий Панин совершал парадные выезды, гнедой жеребец попроще и старая кобылка с тусклым взглядом и тусклой шерстью. На такой только воду возить. Ни слова не говоря, Михаил накинул седло на белого коня. Афанасий перехватил у него бердыш и встал у ворот, прислушиваясь к нарастающим в саду посольства крикам и лязгу оружия.
Михаил накинул узду на гнедого, затянул подпругу и, не касаясь стремени, запрыгнул в седло белого. Афанасий приторочил мешок с добычей к седлу гнедого и взгромоздился сверху.
— Ну что, Афоня, с богом? — Михаил широко перекрестился.
Афанасий кивнул и перекрестился тоже. Тряхнув поводьями, ударяя пятками в бока коней, пустили их в галоп.
Белый сразу вырвался на полкорпуса вперед. Перемахнул через стриженые заросли кустарника. Гнедой вломился в них, раздвигая грудью, как корабль волны. Вынес Афанасия на дорожку перед посольством. Михаил был уже там, вертясь в седле, он пытался уклониться от копий и бердышей, которыми со всех сторон тыкали в него набежавшие стражники. Афанасий направил гнедого прямо в толпу, с удовольствием слушая, как трещат ребра и звенит, отлетая, оружие нападающих. Гнедой, видимо, оказался боевым конем, не раз бывавшим в сече. Он встал на дыбы, сбил копытами нескольких стражников и понес Афанасия к воротам тяжелым тряским галопом. Белый конь припустил следом.
Друзья миновали открытые для шахской стражи ворота и поскакали вниз, к порту, слыша за собой шум погони и рев пламени. Кто-то в посольстве свернул поставец со свечой. Занялись ковры и занавеси. Красный петух пошел гулять по дому, выжигая внутренности.
— Так тебе и надо, гнездо предательское! — оглянулся Афанасий со злорадством и заметил, что друг почти не держится в седле, кривясь на один бок. — Мишка, ты что?!
— Зацепили, похоже, — ответил тот.
— Вельзевул тебя забери! — ругнулся Афанасий. — Продержишься еще?
— Продержусь. Да не стой, поехали.
Афанасий подхватил поводья белого и погнал лошадей к морю, правее порта. Доехав, остановил, слез, принял на руки уже почти не шевелившегося Михаила и, хлопнув по крупам, отправил скакунов по дороге вдоль причала, чтоб хоть ненадолго увели за собой погоню.
Прижав к себе, он понес обмякшего друга в другую сторону. Притащил к какой-то расселине в камнях. Втиснул, устроил его поудобнее. Взглянул в лицо и ужаснулся. Щеки Михаила запали, лицо побледнело, вокруг глаз образовались темные круги. Афанасий задрал рубаху и отвернулся, не в силах сдержать слез.
— Что, совсем плохо? — спросил Михаил тусклым, нездешним голосом.
Афанасий в ответ только кивнул.
— Ничего, — как-то слишком беззаботно сказал Михаил. — Я знал, на что шел. Слушай, Афоня, водички принеси.
— Нельзя тебе, — сдавленно пробормотал Афанасий.
— Пустое, — отмахнулся Михаил. — Меньше промучаюсь.
Афанасий снял с головы неизвестно как удержавшуюся на ней тюбетейку и сбегал к журчащему неподалеку ручью, зачерпнул, вернулся, поднес ее к губам друга, казавшимся черными на бледном лице. Дал сделать пару глотков. Отобрал.
— Гад ты, — беззлобно пожурил его Михаил. — Хотя… За то, в чем я тебе сейчас сознаюсь, ты сам меня удавить должен.
— Сознаешься? В чем? — не понял Афанасий, приглядываясь: не бред ли умирающего?
— Неспроста я тебя в это дело втянул, — начал Михаил.
— Да понятно, что неспроста. Хотел, чтоб мы тебе прикрытие обеспечили. А ты не бредишь, часом?
— В уме я. И говорил не все. Не по купеческим делам послал меня великий князь Тверской Михаил Борисович.
— А по каким? — удивился Афанасий, вспоминая, как провожали их в родном городе и как благословили не на торговлю, а на подвиг ратный.
— Велено мне было секрет булатной стали[35] вызнать. Сабли из него железо обычное рубят, как масло. Да ты сам кузнец — знаешь.
— И зачем оно? — не сдержался Афанасий.
— Война с Москвой грядет. О том все говорят. А в ней не выстоит Тверь. У Ивана Московского пушки есть, да дружины больше раза в два, да ополченцы. Без булата никак не выстоит.
— Да чем же тут булат помочь может?
— А что будет, если одного воина с доброй саблей против двоих человек с палками выставить?
Михаил закашлялся, сплюнул в темноту сгусток крови.
— Что будет? Порубит в капусту — и все, — пожал плечами Афанасий.
— А если пятерых? Порубит али нет?
— Скорее всего, порубит.
— А десяток?