авала полную информацию. Фактически им просто заговаривали зубы. Они наняли адвоката, чтобы он во всем разобрался, но тот мало что сделал. Сказал, что на мертвых детях много не заработаешь и бесполезно судиться с врачами и больницами, потому что у них всегда есть все необходимые записи, а кроме того, они нанимают лучших адвокатов, чтобы вы навечно погрязли в судах. Она, мать, после этого отказалась судиться. А мой брат все еще хочет выяснить, что случилось, и, может, предъявить иск, но у него тоже силы на исходе. Марк, а это правда, что мертвые дети недорого стоят?
Марк понятия не имел, но история его заинтересовала. Напустив на себя вид бывалого адвоката, он сказал:
– Все зависит от фактов. Мне нужно посмотреть документы.
– Они у него все есть, целая куча документов, которые в больнице выдали их адвокату, то есть их бывшему адвокату. Брат выгнал того типа и теперь хочет поговорить с другим адвокатом. Может, вы взглянете?
– Конечно.
Принесли сандвич с чипсами и пикулями, но никаких напитков. Марк напомнил официантке:
– Я заказывал еще чашку кофе.
– Ну да, – раздраженно отозвалась та и снова удалилась.
Марк откусил от своего сандвича, Бенсон – от своего.
– Как зовут вашего брата?
Бенсон вытер рот и ответил:
– Рамон Тейпер, у нас одна фамилия. Мой и его деды были братьями, но обоих уже нет. А брата все зовут Землекопом.
– Землекопом?
– Ну да, когда был маленький, он взял лопатку и выкопал цветочный куст на заднем дворе у соседей. Уволок его и попытался посадить на улице. Вот кличка к нему и прилипла.
Наконец принесли кофе, Марк поблагодарил.
– Он доставляет вам хлопоты?
Бенсон рассмеялся и ответил:
– Можно и так сказать. Землекоп всегда доставлял хлопоты. Подростком даже провел какое-то время в исправительной колонии, но не сбился с пути. Никаких судимостей. Он мирно жил, женился на хорошей девушке, и все между ними было отлично, пока не умер их ребенок. После развода она уехала куда-то, вроде бы в Чарлстон. Землекоп переезжал с места на место, а несколько месяцев назад поселился здесь. Он работает не полный день в винном магазине, а это последнее место, где ему следовало бы работать. Пристрастился к водке. Я по-настоящему боюсь за него.
– Значит, он здесь, в округе?
– Ага, живет за углом от нас с очередной чокнутой бабой.
Пока Марк хрустел маринованным огурчиком, что-то подсказывало ему, что не надо связываться с Землекопом и его проблемами, но его разбирало любопытство, и он сказал:
– Я посмотрю его бумаги.
Спустя два дня Марк снова зашел в тот же кафетерий. Зал был почти пуст, не считая тощего чернокожего коротышки, сидевшего за столом, на котором громоздилась кипа бумаг. Марк подошел и спросил:
– Вы, должно быть, Землекоп?
Они пожали друг другу руки, и Марк сел за стол.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Рамоном. Землекоп – не лучшее прозвище для черного парня. По понятным причинам.
– Разумно. А я – Марк Апшо. Рад познакомиться, Рамон.
– Я тоже.
На нем была кепка, низко надвинутая на лоб, так что она почти касалась черной оправы огромных круглых очков. Глаза за стеклами были опухшими и красными.
– Бенсон говорит, что вы способный молодой адвокат, что вы сохранили ему работу.
Марк улыбнулся и стал искать подходящий ответ, когда к столу подошла та же официантка.
– Черный кофе, Рамон? – спросил Марк.
– Нет, только воды.
Официантка ушла, а Марк снова посмотрел на глаза Рамона. Говорил парень членораздельно, но явно уже выпил.
– Бенсон немного рассказал мне о вашем деле. Настоящая трагедия, – посочувствовал Марк.
– Можно и так сказать. Что-то случилось в процессе родов. Не уверен, что нам когда-нибудь удастся узнать, что именно. Меня там не было.
Марк выслушал это, и когда стало ясно, что дальше ничего не последует, произнес:
– Могу я спросить, почему вас там не было?
– Ну, скажем, просто меня там не было и не должно было быть. Эйша не могла мне этого простить, и, конечно, во всем винила меня. Она постоянно твердила, что, если бы я находился там, мы могли бы быть уверены, что в больнице все сделали правильно.
– А Эйша – это ваша бывшая жена?
– Ну да. Видите ли, у нее начались схватки на две недели раньше срока. Это случилось сразу после полуночи, и ребенок шел быстро. А у врачей было полно работы – кого-то подстрелили на улице, произошла большая автомобильная авария, и… в общем, мы так и не узнали, что же случилось. Но похоже, что жену оставили без присмотра и ребенок застрял. Ему не хватило кислорода. – Рамон постучал пальцем по папке. – Это должно было бы быть отражено здесь, но мы думаем, что больница спрятала концы в воду.
– А «мы» – это кто?
– Первый адвокат, которого я нанял, и я. Понимаете, после того как это случилось, Эйша свихнулась, выгнала меня и подала на развод. У нее был адвокат, у меня был адвокат, все пошло очень плохо. Я попался за вождение в нетрезвом виде, там у меня появился еще один адвокат. Слишком много адвокатов в моей жизни, и у меня уже сил не осталось на крупный судебный процесс.
Рамон снова постучал пальцем по папке.
Принесли кофе, Марк сделал глоток.
– И где ваш первый адвокат?
– В Норфолке. Он хотел, чтобы я заплатил пять тысяч эксперту за изучение больничных документов. У меня не было пяти тысяч, и этот адвокат мне на самом деле не нравился. Он не отзванивал, всегда был занят другими делами. Вы тоже запросите пять тысяч?
– Нет, – ответил Марк, но для того лишь, чтобы продолжить разговор. Он понятия не имел, как ведутся дела о преступной врачебной небрежности, но, как обычно, считал, что сможет научиться по ходу дела. Его план – если таковой у него вообще имелся – состоял в том, чтобы подписать договор, просмотреть документы и попытаться определить, есть ли в них основание для иска. Если есть, он мог передать дело настоящему адвокату, специализирующемуся на делах о преступной врачебной халатности. И если процесс состоится, он и его партнеры постараются участвовать в нем как можно меньше, но – чем черт не шутит! – в один прекрасный день отхватить свой кусок от щедрого вознаграждения. Да, таков был план.
– А Эйша отпадает?
– О да. Она давно отпала. У меня с ней нет никаких контактов.
– Она присоединится к иску, если мы затеем процесс?
– Нет, точно нет. Она больше не хочет иметь со всем этим никакого дела. Живет в Чарлстоне у каких-то родственников, надеюсь, они стараются ей помогать. Она сумасшедшая, мистер Апшо. Слышит голоса и все такое прочее. Это очень грустно, но она видеть меня не желает и неоднократно заявляла, что никогда не пойдет в суд.
– Хорошо. Но на будущее: если удастся заключить соглашение, она может претендовать на половину суммы.
– Это еще почему? Черт, это мой судебный процесс. С какой стати она может на что-то претендовать, если не желает в нем участвовать?
– Таков закон, – ответил Марк, не имевший понятия, почему так, но что-то из юридической премудрости все же застряло в его голове за годы учебы в Фогги-Боттом, и он помнил это из какого-то курса, который им читали в первый год. – Впрочем, об этом подумаем позже. А сейчас необходимо провести расследование. Соглашение, каким бы оно ни было, еще впереди.
– Это несправедливо.
– Так вы хотите привлечь больницу к суду?
– Конечно, иначе зачем бы я сюда пришел? А вы возьметесь за это дело?
– Иначе зачем бы я сюда пришел?
– Тогда договорились. А теперь расскажите мне, как все будет происходить.
– Ну, прежде всего вы подпишете договор о предоставлении юридических услуг с моей фирмой, что даст мне полномочия затребовать все документы. Я их изучу, и если выяснится, что врачи и больница несут ответственность за случившееся, мы с вами снова все обсудим и решим, желаем ли возбудить дело.
– Сколько времени это займет?
Опять же не имея об этом никакого понятия, Марк уверенно ответил:
– Не много. Несколько недель. Мы не тянем резину, Рамон. Мы работаем быстро.
– И вы не требуете никаких денег вперед?
– Нет. Некоторые фирмы берут предварительный гонорар, мы – нет. Наш договор предусматривает выплату нам трети от суммы сделки, если она состоится, и сорок процентов в том случае, если дело передается в суд. Эти дела обычно бывают сложными, и ответчики, люди с большими деньгами, активно защищаются. Поэтому наш гонорар в этом случае немного выше, чем в случаях, связанных с нанесением телесных повреждений средней тяжести. И такой процесс дорого стоит. Придется тратить собственные деньги, которые будут впоследствии возмещены в соответствии с соглашением. Устраивают вас условия?
Рамон отпил воды и уставился в окно. Пока он раздумывал, Марк достал из портфеля бланк договора и заполнил его. В конце концов Рамон снял свои массивные очки, вытер глаза бумажной салфеткой и тихо произнес:
– Все это так ужасно, мистер Апшо.
– Зовите меня Марком.
У Рамона задрожали губы, и он сказал:
– Хорошо, Марк. У нас с Эйшей все было хорошо. Я любил эту женщину и, думаю, всегда буду любить. Она не была сильной, но она была хорошей девушкой, и красавицей к тому же. Она этого не заслужила. Наверное, никто такого не заслуживает. Мы так мечтали о нашем Джеки, ведь мы его так долго ждали…
– Джеки?
– Его звали Джейсон Тейпер, но мы собирались называть его Джеки. Как Джеки Робинсона – я обожаю бейсбол.
– Сочувствую от души.
– Он прожил всего два дня, и у него не было никаких шансов. Они загубили его, Марк. Этого не должно было случиться.
– Рамон, мы доведем дело до конца. Я обещаю.
Рамон улыбнулся, закусил нижнюю губу, снова вытер глаза и надел очки. Потом взял ручку и подписал договор.
Партнеры по обыкновению встретились к вечеру все в той же кабинке в дальнем углу бара «Забияка», чтобы подвести итоги дня. Марк и Тодд пили пиво, Зола – содовую. За три недели несанкционированной юридической практики они многому научились и почувствовали себя отчасти даже комфортно в новой ситуации, правда, Зола – менее, чем остальные. Страх быть пойманными почти прошел, хотя где-то в глубине души что-то их все же точило. Марк и Тодд каждый день появлялись в разных подразделениях уголовного суда, как и тысяча других адвокатов, и отвечали на одни и те же вопросы усталых судей. Они быстро заключали сделки с прокурорами, ни один из которых не поинтересовался их полномочиями, ставили свои фиктивные подписи на судебных приказах и прочих документах, слонялись по коридорам в поисках клиентов, порой натыкаясь на других адвокатов, которые были слишком заняты, чтобы что-либо заподозрить. Несмотря на успешный старт, они вскоре поняли, что дело это не такое простое. В удачные дни они огребали до тысячи долларов гонораров от новых клиентов. В плохие не вылавливали ничего, что случалось не так уж редко.