«Уж не обо мне ли он столь высокого мнения?» — подумал я. Мне даже показалось, что он слегка посмотрел в мою сторону.
Однако я поторопился. Губернатор сообщил, что создана следственная группа, в состав которой вошли представители прокуратуры, МВД, ФСБ и кого-то там еще. Эта группа вплотную должна была заняться расследованием убийства. Ямцов призвал всех собравшихся помогать работе этой группы и всячески ей способствовать. Выступившие после губернатора ораторы все как один дали понять, что они всячески поддерживают Ямцова в его начинаниях и готовы приложить все усилия для достижения намеченной цели.
По данной схеме выступали почти все ораторы, однако со временем наметилась странная тенденция — все больше места в их речах отводилось восхвалению губернатора и все меньше — тому, из-за чего они все здесь собрались. Я уже испугался, что поминки превратятся в громогласный панегирик лидеру региона, как он вдруг встал и покинул мероприятие.
Данный уход послужил сигналом для большинства присутствующих — началось более неформальное общение. Это выразилось в том, что многие поднялись и пошли курить.
Так поступил и я, направив свои стопы к моему знакомому Передрееву, который уже начал отыскивать меня взглядом.
— Помните, на панихиде я вам показывал троицу людей — Лагутина, Бойко и Иванова?
— Да, конечно.
— Я уже поговорил с ними, особых возражений поговорить с вами у них нет.
«Господи, какое счастье», — про себя подумал я, слегка задетый за живое, что они не возражают.
— Отыскивайте их, представляйтесь и беседуйте, — предложил мне Передреев.
Первым я заметил выходящего из зала Лагутина. Я ускорил шаг и догнал его уже в дверях.
— Добрый вечер, — сказал я. — Если не ошибаюсь, вы Лагутин. Меня же зовут Мареев. Обо мне вам говорили.
— Кто?
— Передреев.
Лагутин бросил на меня колючий взгляд из-под дымчатых очков и спросил:
— Что вас интересует?
— Вообще-то, вам должны были объяснить и это. Но думаю, что это не секрет — я частный детектив, расследующий обстоятельства убийства Евгения Зимина. Мне нужна информация, я хотел бы с вами поговорить.
Лагутин, задумавшись, провел холеными белыми пальцами по усам и серьезно сказал:
— Сегодня неподходящий для этого день. Вы не находите?
— Нет, — ответил я.
— С моей точки зрения, лучше перенести разговор на завтра.
— Поскольку эта точка зрения является доминирующей, так мы и поступим.
— Вот моя визитка, позвоните мне в час дня в офис, — так же серьезно ответил Лагутин, пропуская мои колкости мимо ушей. — Вам передадут информацию о том, где меня можно будет найти.
Он повернулся и не прощаясь уверенным шагом направился к выходу. Я не успел даже откланяться.
«На нет и суда нет», — подумал я. Я не стал особо огорчаться и принялся искать остальных членов «святой троицы». Эти двое тоже решили не задерживаться — их я заметил также направляющимися к выходу.
Господи, кто же будет жрать оставшуюся в изобилии на столе осетрину? Видимо, чиновники средней руки — у них наверняка небольшая зарплата… Времени обдумать детально подобную херню у меня не было, и я решил взять быков за рога (если это было применимо к моим будущим собеседникам).
Я твердым шагом направился навстречу Бойко и Иванову.
— Господа, — сказал я, когда до столкновения оставалось три шага. — Моя фамилия Мареев, я частный детектив, вам обо мне должны были говорить.
Они остановились и быстро переглянулись.
Первым отреагировал Бойко:
— Что вы хотели от нас услышать? — В его голосе звучали детские оттенки, которые очень вязались с его пухленьким розовым лицом и слегка приоткрытым ртом, как будто он всегда был чем-то удивлен.
— Информацию, касающуюся Зимина и его деятельности.
— Какого рода информацию? — вступил в разговор Иванов. На его худом, несколько аскетичном лице я прочел некое напряжение.
— Давайте так — я буду задавать вопросы, вы будете отвечать или отказываться, ссылаясь на какие-либо причины. Ведь диалог у нас не принудительный, а добровольный.
Молодые люди еще раз переглянулись, и Иванов сказал:
— Нам уже надо ехать, если хотите, поехали вместе и поговорим по пути.
Выбора у меня не было, и я сказал:
— Отлично.
Мы вышли на улицу и подошли к темной «Вольво-850», где сидел истомившийся в ожидании шофер. Я сел за спиной шофера, чтобы мне было удобно видеть севшего впереди Иванова и пристроившегося рядом со мной Бойко.
Я продолжил активничать. Вопрос сразу обоим:
— Как давно вы знали Евгения Зимина?
— Достаточно давно, — сухо ответил Иванов.
— Лет десять, — подтвердил Бойко.
— То есть когда он еще работал в органах?
— Да, — нехотя согласился Иванов.
Бойко и на сей раз был более откровенен:
— У нас были тогда мелкие неприятности с законом на экономической почве, мы уже тогда занимались предпринимательством.
— Какого рода?
— Вам что, всю биографию рассказать? — колко спросил с переднего сиденья Иванов.
— Тогда это называлось фарцой, но, уверяю вас, это к делу не относится. Просто Евгений уже тогда мыслил дальше, чем другие, и, будучи порядочным человеком, помог нам решить некоторые проблемы с законом. Он вошел в наше положение, тогда еще совсем молодых парней, комсомольских работников, первый раз съездивших за рубеж, — рассказывал Бойко.
— Он и в дальнейшем помогал вам на стезе бизнеса?
— Как только начались реформы и мы занялись предпринимательством легально, он помогал нам в тех случаях, когда возникали проблемы с криминальными структурами.
— То есть «был крышей»?
— Не в том смысле. Закон он никогда не нарушал, — возразил Бойко.
«Это в нашей стране-то… Просто святой… Ангел господен», — подумал я.
— И уже несколько позже, когда он ушел из органов, поняв, что его предназначение в жизни — бизнес и политика, мы пригласили его на главные роли в коммерческие структуры, которые сами к тому времени создали и развили. С его приходом дела пошли еще лучше. Он предприниматель от Бога, — патетично воскликнул Бойко.
— Однако в этом качестве он работал немного, года два, а потом ушел в Правительство, — заметил я.
— Не черта было лезть в политику, — мрачно проговорил Иванов, глядя на фары встречных автомобилей.
— Он хотел пойти дальше, перейти в новое качество, поднять планку в целях, — пояснил Бойко. — Бизнес для него был лишь средством в достижении этих целей.
— При таких амбициях должно было быть немало завистников, желающих порушить эти планы. Вы кого-нибудь конкретно подозреваете?
Оба разом замолчали.
— Если откровенно, — опять не выдержал первым Бойко, — то представить себе кого-то конкретно я не могу. Да, недоброжелатели были, но открытых непримиримых врагов лично я просто не знаю. Евгений умел обделывать свои дела так, чтобы не доводить до серьезных конфронтации с кем бы то ни было. Надо отдать ему должное, дипломатом он был весьма неплохим.
— Были ли у кого-то личные мотивы пойти на такой шаг? Может быть, кто-то сильно пострадал от деятельности Зимина?
— Да, конечно, были, были, — взорвался Иванов. — Были и люди, были и мотивы. Но чтобы отважиться на убийство, — таких я не знаю. Хотя я допускаю, что многого о жизни Зимина не знаю, в том числе и личной.
— А как обстоит дело с экономическими мотивами? Может быть, старые долги, взятые обязательства, которые не были выполнены? Знаете, сейчас это модно — молодые бизнесмены взяли кредит, а отдавать нечем — поставщик подвел…
Они как-то разом бросили на меня недоуменный взгляд:
— Если вы слушали нас внимательно, то должны были понять, что Евгений — не молодой бизнесмен, — с недовольством в голосе сказал Бойко. — А опытный талантливый делец. К тому же он уже два года не занимается конкретным бизнесом, все его дела ведут ближайшие сподвижники, в том числе ваши покорные слуги. Если уж были к кому-то претензии, то к нам. Ничего отдаленно напоминающего то, что вы имеете в виду, в последнее время не происходит. Все фирмы имеют устойчивый положительный баланс, финансовое положение банка «Элвис» вообще ни у кого не вызывает никаких сомнений.
— Мы устойчиво развиваемся на протяжении многих лет, — подтвердил Иванов.
— А на чем основано такое преуспевание в период экономического кризиса? — спросил я.
— На хорошей работе и высоком профессионализме, — безапелляционно ответил Иванов.
— А если поконкретнее?
— Без комментариев, — резко обрубил Иванов.
Я перевел вопросительный взгляд на более говорливого Бойко, но тот демонстративно отвернулся к окну.
— Хотите добрый совет? — вдруг неожиданно спросил Бойко.
Я согласно кивнул.
— Попробуйте копнуть бытовуху, так, кажется, у вас это называется. Я не знаю ничего конкретного о личной жизни Зимина. Жил он как и все мы, достаточно много работая. Но чем черт не шутит… Может, какой-нибудь ревнивый шизофреник-муж и грохнул его?
Я откинулся на спинку мягкого, обтянутого дорогой кожей сиденья и, закурив сигарету, сказал:
— Ревнивый муж был бы слишком простым решением задачи для человека такого масштаба.
Глядя в окно на проезжающие мимо огни домов, я задумался о нашем разговоре. Снова никакой стоящей информации: общие фразы, экскурсы в историю, видимое благополучие в делах. Я почти был уверен в том, что в этих людях явно чувствовалось недоумение по поводу произошедшего, какая-то странная растерянность. Причем это не было растерянностью бойцов, лишившихся командира, — они были не первый год в бизнесе и могли развиваться без Зимина, однако что-то их пугало и напрягало. Что — я не мог понять.
— Неплохо бы в этом разобраться, — уже вслух сказал я.
Они не обратили внимания на мои слова, так как сами глубоко задумались. Я попросил шофера остановить машину. Попрощавшись со своими попутчиками, я быстро поймал такси и отправился обратно к «Славии», где меня поджидала оставленная на стоянке автомашина.
Добравшись поздно вечером до дома, я в который раз за последние дни понял, что Приятеля загрузить по большому счету мне нечем. Тем не менее всю информационную скудость, имевшуюся в наличии, я в подробностях представил на его рассмотрение (от списка лиц, присутствовавших на похоронах, до номера машины прелестной незнакомки) и, не собираясь просматривать его аналитические выкладки, лег спать.