Я вспоминаю, как мы с Тоби сидели на диване и смотрели поединок Душегуба Черного Шара и Фрэнки Кулака. Забавно было.
— Давай выпьем, — предлагает Напье. Он подходит к украшенному мозаикой бару и наливает два стакана виски. Один он протягивает мне: — Это виски. За победу, — поднимает он стакан.
— За победу, — повторяю я и выпиваю.
— Ах, хороший виски, — ставит он свой стакан. — Останешься на ужин?
— Конечно.
Он ведет меня в столовую. Стол накрыт на двоих. Мы подходим к стульям.
— Похоже, «Трокадеро» достанется мне.
— Да я и не сомневался. Вряд ли Сустевич сможет теперь тягаться с тобой. Ему сейчас и без того забот хватает. Его партнеры разозлились, они хотят знать, что случилось. Как он сорвал сделку. Куда дел их деньги.
— С этими русскими всегда непросто. Поверь мне. Уж я-то знаю.
Мы присаживаемся. Я замечаю, что третье место за столом пустует, там даже нет тарелок.
— Надо полагать, твоя жена к нам не присоединится?
Напье угрюмо мотает головой.
— Боюсь, что нет. С ней приключилась небольшая неприятность.
— Понятно.
— Насчет нее ты тоже оказался прав, — говорит Напье.
— В таких случаях я бы предпочел ошибаться.
Эд пожимает плечами.
— Я всегда ее подозревал. Но что поделать? Она была очень хороша. В постели была просто великолепна. — Он замолкает. — Да ты и сам знаешь.
Я вспоминаю ту ночь в «Облаках», черные полукруги на потолке казино. Вспоминаю номер Лорен Напье на тридцать третьем этаже, татами, ее ноги, обвивающие мою талию, ее накрашенные ногти на ногах.
— Да, ты уж прости, — говорю я. — Пожалуй, я немного… увлекся.
Напье улыбается.
Жена Напье и стала первой зацепкой. Странно, что она случайно встретила меня в баре однажды вечером, вы не находите? Что предложила сто тысяч, чтобы я обчистил ее мужа. Что у нее наготове была история про то, как муж ее бьет и как она боится за свою жизнь.
А затем, спустя несколько дней, я вдруг узнаю, что мой сын задолжал русскому бандиту. И вот он — счастливый случай: моему сыну отчаянно нужны деньги, а Лорен Напье совсем недавно их предлагала! Ясное дело — это судьба!
Подобные совпадения, возможно, и не вызовут подозрения у обычных людей.
Но такие, как я, шкурой чуют. Совпадение — это знак Божий, к которому надо относиться с должным уважением.
Когда я выяснил, что за спиной Лорен Напье стоит Сустевич? Что именно Профессор хотел обобрать Напье, чтобы заполучить «Трокадеро», а может, и еще что-нибудь из империи Напье? Я бы сказал, в тот самый момент, когда Профессор впустил меня в свой особняк в Пасифик-Хайтс. Он был слишком вежлив, слишком заинтересован в моих планах. Такие, как я, привыкли, что к нам относятся по-свински. Попробуйте обращаться с нами иначе, и мы сразу почуем неладное.
Когда Сустевич узнал, как именно я собираюсь обокрасть Напье, его ослепила жадность, и он решил тоже поучаствовать. Ему было мало видеть, как тонет его противник. Профессор захотел на этом подзаработать. Как я и предполагал.
На деньги мафии он начал скупать акции. Поскольку я был единственным владельцем компании, деньги шли мне. Он платил в среднем шесть долларов за акции, которые, как он думал, поднимутся в цене до десяти долларов. Удачное вложение, но только если бы это было правдой.
Вскоре он с сожалением поймет, что платил шесть долларов за акции, которые ничего не стоят. Я разделю доход с Напье — каждому примерно по двадцать пять миллионов — и отдам деньги Элиху Катцу за бриллианты.
Бриллианты — это отвлекающий маневр. Сустевич одолжил мне шесть миллионов, я ему верну пятнадцать. Когда мы с Профессором разойдемся, он будет считать нашу сделку самой удачной за всю свою жизнь. Он даже не узнает, что я его обокрал.
Об этом мы и договорились с Напье много недель назад.
У вас, наверное, еще один вопрос остался.
Когда Сустевич задумал свою аферу? Напье познакомился с Лорен, впоследствии ставшей его женой, четыре года назад на показе мод. Работала ли она уже тогда на Сустевича? Знал ли уже тогда Профессор, что Эд Напье станет его мишенью?
Быть может, ничего хитроумного в этом и нет. Если вы из русской мафии, если вы хотите осесть в Лас-Вегасе, чтобы отмывать деньги и одновременно с этим зарабатывать миллионы, то вы заранее прикинете, кто будет вам мешать. Вы узнаете, что Эд Напье — король Лас-Вегаса. Чтобы стать обладателем короны, надо сначала снять ее с головы Напье. И продумывать план вы начинаете задолго, для начала вручая Напье новую королеву — красивую юную девушку, которая потом должна будет его предать…
Вернувшись в отель, я прослушиваю сообщения на домашнем автоответчике. Я еще какое-то время не буду показываться в квартире. А может, вообще никогда туда не вернусь.
Первое сообщение оставила Селия. «Я просто так звоню, — слышу я голос бывшей жены. — Давно от вас ничего не слышно. Позвоните, хоть кто-нибудь». «Позвоните, хоть кто-нибудь». Это официальное признание: она звонит в квартиру Кипа и Тоби. Отца и сына. А что, неплохой сюжет для юмористического телесериала. Молодость никогда особо не уживается с родителями, весь день пропадающими на работе. «Но вы только представьте, — у меня перед глазами стоит рьяный работник студии, предлагающий идею сериала своим боссам. — Главный герой — немолодой мужчина, аферист. Видите? Блестяще!»
Второе сообщение от внука мистера Грильо. Он еще не успел договорить «Привет, Кип», но я уже знаю — что-то не так. «Я бы тебе лично сказал, — тихо говорит он. — Но тут такое дело… Если ты вдруг не в курсе… Дедушка вчера вечером умер. Похороны в субботу, в час дня на кладбище Сент-Мэри. Думаю, он был бы рад, если бы ты пришел».
Я вешаю трубку, вспоминая тот вечер, когда несколько недель назад я пил коктейль в квартире мистера Грильо. Он был хорошим человеком. Прожил долгую жизнь. А под конец остался один. Он всех обскакал, прожил дольше всех, но в этом соревновании, как ты с опозданием понимаешь, победа — это поражение. Ты пережил своих друзей, свою жену и даже свою дочь. Тебя все покинули, ты окружен людьми, которые ищут только выгоду, для которых ты — досадная мелочь, отделяющая их от наследства. Я подозреваю, сейчас он шаркает по небесам в своем халате и майке, с бокалом коктейля в руке. Интересно, ждет ли меня участь мистера Грильо? Умру ли я в одиночестве, покинутый всеми, поскольку они не могли верить мне, а я не мог верить им? Надеюсь, где бы ни был мистер Грильо, он припас для меня второй бокал с коктейлем.
45
В субботу я, несмотря ни на что, еду в Пало-Альто на похороны старика. Войдя в церковь, я думаю, что ошибся. Это не могут быть похороны — здесь никого нет.
Затем я замечаю скорбящих. Их едва набралось на первые два ряда — несколько стариков, пара молодых лиц, среди которых я распознаю Арабчика с женой, соседка с пуделем и одноглазый мужчина, живущий через несколько домов от нас.
Сразу видно, что священник не знал мистера Грильо. Возможно, даже никогда не встречался с ним. Поэтому он прибегает к помощи самых общих слов: рассказывает, как много радости и любви приносил покойный людям, с которыми сталкивался на протяжении своей долгой жизни, но теперь Господь забрал его к себе.
После похорон я ухожу, не обмолвившись ни с кем ни словом. Мне надо вернуться обратно в Сан-Хосе до того, как меня кто-нибудь увидит в Пало-Альто. Остался один день до того, как я сяду в самолет и улечу из Калифорнии. Завтра в это же время я уже буду в воздухе. Я еще не определился, куда полечу, но это явно будет теплая страна, чья экономика строится в основном на продаже рома.
Я выхожу из церкви и перехожу на другую сторону улицы. Роюсь в кармане в поисках ключей. Нажимаю на кнопку сигнализации. Мой «форд эскорт» радостно пищит.
Протягивая руку к двери, я чую неладное. Поначалу я не понимаю, что именно не так. А потом догадываюсь: машин совсем нет. Сейчас суббота, полдень, я в центре Пало-Альто, в одном квартале от крупнейшего супермаркета. Улица должна быть заполнена яппи на «вольво» и юными программистами на «нью-битлах», которые едут затариваться перуанским шпинатом и экологически чистым мясом цыплят. Но на улице пусто и тихо. В двух кварталах отсюда я замечаю желтые полицейские заграждения и человека в униформе, разворачивающего все машины. Я оборачиваюсь. Машина с тонированными стеклами медленно едет ко мне, хотя здесь одностороннее движение в другую сторону.
Я обдумываю, куда бежать. Но поздно. Я слышу женский голос у себя за спиной:
— Мистер Кип Ларго! Стоять! ФБР! Руки за голову!
Не оборачиваясь, я поднимаю руки. Я замечаю, как на противоположной стороне улицы из церкви выходят люди. Среди них Арабчик с женой. Он с любопытством глядит на меня, пытаясь понять, что здесь происходит. Затем в голове у него что-то щелкает: я практически вижу, как любопытство сменяется отвращением, он не верит своим глазам — как возможно, чтобы меня арестовали на похоронах?
«Дружище, я сам поверить не могу», — хочу я сказать ему. Но не успеваю. Агенты ФБР сводят руки у меня за спиной и стягивают их пластиковой лентой. Меня сгибают, как чертика в табакерке, и запихивают в подъехавшую машину.
Меня сопровождают двое мужчин с каменными лицами. Они оставляют без внимания все мои попытки заговорить с ними. Мы едем на юг по шоссе N 101 и через полчаса оказываемся в Сан-Хосе, где заезжаем в подземный гараж офисной высотки на Бескомб-стрит. На грузовом лифте я поднимаюсь на четырнадцатый этаж в сопровождении двух мраморных изваяний в костюмах. Раздается звоночек, и двери открываются. Меня ведут по коридору к двери без таблички. Один из моих сопровождающих стучит в дверь. Она открывается.
Мы проходим мимо ряда столов. За некоторыми сидят серьезные люди, за другими никого нет. В конце концов я оказываюсь в комнате без окон со столом и четырьмя стульями. Один из ребят достает перочинный нож и срезает пластиковые наручники.