Так ничего и не купив, я подошел к перекрестку, где меня ждал наш дежурный УАЗ…
Было уже совсем темно, когда УАЗ подъехал к воротам пионерского лагеря. Попрощавшись с водителем, я глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Пахло травами, лесом, сыростью. Река, что ли, рядом? Ворота лагеря были заперты на замок. Охраны поблизости видно не было. Я быстро перемахнул через забор и не спеша пошел по асфальтированной дорожке к виднеющимся через заросли орешника огонькам. Через несколько минут навстречу мне попались две молодые девчонки. Они сначала шарахнулись от меня в кусты, но я их успокоил, назвал свою фамилию, объяснил, что ищу жену.
— А, это та, которая с двумя детьми?
— Да.
— Так они вон там живут! Идите прямо по дорожке, потом направо…
Таня с детьми жила в какой-то сараюшке напротив административного корпуса. Я потрогал дверь. Заперто изнутри на крючок. Тихонько постучал (дети, наверное, спят).
— Кто там?
— Это я…
— Ох…
Дверь распахнулась.
— Откуда ты?
— Оттуда… — находчиво ответил я, обнял и поцеловал ее.
Внутри тесного помещения у стены стоял топчан, на котором спали Коля и маленький Андрюшка. Рядом стояла раскладушка.
— Вот так и живем, — улыбаясь сказала Таня.
— Что-то уж больно тесно здесь…
— Да… — она махнула рукой, — все равно целый день на улице… Я сейчас накину что-нибудь… прохладно уже… И пойдем прогуляемся… А то ребят, не дай бог, разбудим! Идем, я тебе лагерь покажу. Здесь так здорово! Хорошие места…
Мы прогулялись по лагерю. Я было начал объяснять, что, к сожалению, не успел ничего купить вкусненького ни ей, ни ребятам. Таня оборвала меня:
— Ой, да перестань! Сам приехал — это для нас лучший гостинец!
— М-да… А я вот в командировку собираюсь…
— В какую командировку? А сейчас-то ты где?
— Сейчас я на учебе…
— И куда же ты собрался?
— В Афганистан.
— Куда?
— В Афганистан.
— А что ты там будешь делать?
— Да так… В качестве советника…
— Господи, чего же ты им советовать будешь?
— Чего знаю, то и буду советовать!
— А когда вернешься?
— Ну… месяца через два… или три… Пока точно не известно…
— Пора бы уже остепениться. Детям нужен реальный отец, а не тот, про которого я рассказываю и показываю на фотографиях! А в детском садике и яслях вообще думают, что я — мать-одиночка… Воспитательница говорит, трудно, мол, одной двоих детей воспитывать, содержать… Я ей отвечаю: почему, мол, одной? У меня муж есть! А она не верит…
Ну что тут ответишь? Все правильно.
— Поздно уже… А завтра мне уезжать надо… — сказал я.
Мы вернулись в сараюшку.
Июньские ночи короткие, и поспать толком нам не удалось. Задремали только под утро, когда начало светать.
Нас разбудило утреннее солнце, пробивающееся через многочисленные щели сарая. Потом проснулись дети. Они очень обрадовались, решив, что я вернулся окончательно.
После завтрака мы гуляли по лесу, где Коля ловко ловил различных насекомых и рассказывал мне о них. А Андрюшка проявил себя в поиске грибов. Идем себе по тропинке. Вроде бы ничего нет, а он нагнулся, цап — в руке гриб! Цап — еще один!
— Это потому, что он — маленький, ему снизу все грибы видны! — засмеялся я.
Потом мы все вместе купались в неглубокой речке с мягким песчаным дном и тенистыми, заросшими густой травой берегами… Время пролетело быстро.
— Тебе когда надо быть на службе? — спросила Таня после обеда.
— Завтра утром…
— Жалко… Значит, уезжать надо сегодня?
— Да. Ближе к вечеру. Ночным поездом поеду. Он приходит в Москву часов в шесть утра… Как раз к девяти часам успею добраться до объекта…
Я вышел на перрон, прошел в подземный переход, спустился в метро. Здесь было уже полно народу. Деловые, уверенные, хорошо одетые москвичи ехали на работу. Почти все читали: кто — книгу, кто — газеты. Приезжие с чемоданами и сумками и притихшими детьми, боясь пропустить свою станцию, испуганно прислушивались к репродуктору, который голосом диктора объявлял остановки, всматривались в схему метро… Может быть, если бог даст, когда-нибудь и я стану москвичом, буду иметь свою квартиру и вот так, как они, ездить на работу на метро, читая утренние газеты…
Я доехал до своей станции, поднялся по эскалатору, сел на пригородный автобус и минут через сорок был на объекте. Прямо с КПП я направился в административный корпус и доложился дежурному, что вернулся…
Ребята в моей комнате уже проснулись, вернулись после утренней пробежки, побрились и собирались на завтрак в столовую. Я в темпе побрился, быстро переоделся в форму и присоединился к ним…
По дороге в столовую я еще раз подумал, что в военной среде жить все-таки проще. Как там поет Окуджава? «…Забуду все домашние заботы, не надо ни зарплаты, ни работы, иду себе, играю автоматом, как просто быть солдатом, солдатом…»
Наконец наступил долгожданный день…
Глава 10. В день вылета…
В день вылета мы проснулись рано, еще затемно. Загрузили весь наш скарб (оружие, боеприпасы, продукты и прочее) в грузовики. Сами в гражданской форме, с рюкзаками, сели в автобусы.
— С богом, тронулись! — скомандовал Бояринов.
Приехали на военный аэродром Чкаловский. Долго перегружали наше имущество с грузовиков в военный грузовой самолет. Я думал, что на нем и полетим, но, оказывается, для нас выделили другой самолет. Это был Ту-104, раскрашенный под аэрофлотовский, но с военным экипажем.
— Слушай, может быть, еще и стюардессы будут? — радостно воскликнул Володька.
Но стюардесс в самолете не оказалось. Под присмотром одного из членов экипажа в аэрофлотовской форме мы рассаживались по местам.
— А нам сказали, что солдат повезем! — заявил аэрофлотовец. — Мы даже ковры с пола убрали…
Потом мы взлетели, и все тут же прильнули к иллюминаторам. В передней части салона, где должны размещаться места первого класса, стоял стол, вокруг него — кресла. Там сидели Бояринов с Долматовым и еще каким-то худощавым и темноволосым из Первого главка (потом выяснилось, что это был офицер из управления «С» Василий Степанович Глотов, которого назначили заместителем командира нашего отряда). Они листали какие-то бумаги, что-то подсчитывали, озабоченно переговаривались…
— Ты раньше бывал за границей? — спросил меня Володька.
— Нет… А ты?
— Тоже нет. Интересно, что нас там ожидает?
Я только пожал плечами. Предполагать можно было все, что угодно… Потом мы задремали под ровное гуденье двигателей и проснулись только тогда, когда самолет пошел на посадку.
— Что, уже прилетели? — хриплым со сна голосом спросил я.
— Нет. На дозаправку садимся…
В иллюминаторах, насколько хватало взгляда, простиралась сплошная коричнево-серая выжженная под солнцем степь.
Когда самолет приземлился, нам разрешили выйти на поле, размяться. Было жарко, ветрено, пахло пылью и полынью. Мы стояли на бетонной площадке. Далеко вдали виднелось какое-то строение. И больше ничего. Степь да степь кругом…
После заправки самолет снова взлетел. Мы перекусили всухомятку сухим пайком из наших рюкзаков, запили водичкой из фляг и снова задремали. Следующая посадка была в Ташкенте.
Аэрофлотовский и грузовой самолет с нашим имуществом поставили на стоянку, а нас препроводили в какой-то барак, расположенный в дальнем конце аэродрома. Судя по всему, это была охраняемая территория, так как по периметру стояли высокие металлические столбы с колючей проволокой. Объявили, что здесь будем ночевать, так как в Кабул лететь уже поздно.
Ночевать так ночевать. Вот только как и где?
Дело в том, что в этом бараке был большой зал с деревянными креслами, несколько комнат со столами и стульями. Но кроватей тут не было. В помещении было душно, пахло пылью и еще чем-то, чем пахнет в домах, где долго не было людей.
На улице немилосердно пекло солнце, по ушам бил рев двигателей садящихся и взлетающих самолетов. Вдали зелеными свечами высились пирамидальные тополя, а далее, на горизонте, в жарком мареве виднелись серые каменистые горы. Неприятное место, подумал я про себя.
На ночь я устроился на полу, подложив под голову рюкзак. Из-за духоты открыли окно, но в комнату моментально налетели комары. Когда все уже были искусаны этими маленькими, немилосердно жестокими и надоедливыми гадами, пришлось вставать, закрывать окно и бить комаров газетами. На стенах и потолке оставались кровавые следы.
Утром все поднялись хмурые, невыспавшиеся, с мятыми физиономиями. Позавтракали сухим пайком, послонялись по бараку, по округе.
Я нашел под столом какую-то старую газету, прочитал от нечего делать от корки до корки. За мной заняли очередь сразу несколько человек. Хоть какое, а все-таки развлечение.
Вдруг все зашевелились, засуетились.
— Что? Что такое? — вскочил придремавший в углу Володька.
В комнату зашел Бояринов:
— Собирайтесь. Через час вылетаем…
Снова тот же самолет. Пилоты бодрые, выспавшиеся. Они ночевали в специальной гостинице для летчиков. Заняли свои места. Пристегнулись. Штурман, проходя между рядами, сказал:
— Здесь недолго лететь… Минут сорок…
Самолет долго выруливал по аэродрому, потом вышел на взлетную полосу, остановился, задрожал всеми своими металлическими частями, начал разбег…
Глава 11. Снижаясь, самолет совершал бесконечное множество кругов…
Снижаясь, самолет совершал бесконечное множество кругов над серо-коричневым пространством с коробками домиков и полосками полей, которые лежали в кольце гор. Сверху эти горы, лишенные даже признаков растительности, были похожи на скомканную коричневую оберточную бумагу. Потом самолет пошел на посадку, содрогнулся, коснувшись колесами бетонки, заревел двигателями и задрожал, притормаживая.
Только тогда я вспомнил, что сегодня день моего рождения! Тридцать лет — это тебе не шутка. Это уже возраст! И вот где довелось оказаться…