к Баграму. Афганцы, охрана (группа «А») и руководители операции устремились по летному полю к приземлившемуся Як-40, который не глушил моторы, ожидая пассажиров.
После отлета самолета возникла щекотливая проблема: как поступить и как объяснить Халилу происшествие? Было решено извиниться перед полковником, вернуть ему пистолет. Эту миссию пришлось выполнить Гуськову и Дадыкину. Радости от такого решения на их лицах не было.
Обсуждая за ужином несостоявшуюся операцию, все недоумевали: что произошло в Центре? Однако единодушно согласились: это к лучшему! Сил было слишком мало. Операция попахивала авантюрой. Это подтвердили последующие события.
С представителем Центра я вернулся в Кабул. Неотложные дела требовали моего присутствия. Советская колония в Афганистане насчитывала к этому времени более семи тысяч человек. Приходилось решать повседневные вопросы, связанные с безопасностью многочисленных коллективов. Отряд «Зенит» и погранрота, деятельность которых я координировал, также требовали внимания. Посольство напоминало разворошенный улей.
Было ясно, что готовится новая операция. Надо отдать должное выдержке и спокойствию посла. Складывалось впечатление, что он что-то знает, но старается ничего не замечать, предоставляя полную свободу действий. Особое внимание приходилось уделять встречам с афганскими друзьями из числа «парчамистов», находившимися в подполье.
Амин и его семья жили в отремонтированном дворце эмира Амануллы в конце центральной улицы Кабула Дар-уль-Аман под охраной национальных гвардейцев. Их обучение и организацию системы охраны осуществляли наши советники из 9-го управления КГБ. Особенно усердно вопросами охраны Амина занимался Н. И. Карпов, специалист своего дела. В управлении охраны советского правительства он работал с юношеских лет.
Из отдельных отрывков разговоров руководителей и близких друзей, имевших отношение к дворцу, становилось понятно, что разрабатывается план устранения Амина без какого-либо вооруженного выступления. Я давно усвоил правило: лишних вопросов не задавать, а четко исполнять полученные указания.
В двадцатых числах декабря в Кабул прилетел один из руководителей ПГУ генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко. Это уже был десятый по счету генерал, прибывший в посольство. Все мероприятия с участием бойцов «Зенита» и погранроты готовились в строгом секрете. Каждый занимался своим делом в пределах полученных от руководства указаний.
Мне снова пришлось ехать в Баграм встречать начальника спец-управления ПГУ генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова и сотрудника управления Эвальда Козлова. Приехав в Кабул, мы обнаружили, что оставили на аэродроме чемодан с секретными материалами. Пришлось срочно развернуться и ехать с Козловым в Баграм. Думаю, не надо объяснять, как мы переживали всю дорогу до аэродрома. К нашему счастью и удивлению, чемодан стоял на том же месте, где его оставил Козлов.
В Баграм снова прибыли Бабрак Кармаль и его сподвижники, предстояло скрытно доставить некоторых из них в Кабул. Первым мне было поручено доставить в столицу Вакиля (будущего министра финансов). У него было особое задание. С бойцами «Зенита» в «упакованном» виде Вакиля вечером мы доставили на одну из вилл. Позже я перевез его на свою бывшую виллу, так как Вакиль простудился и нуждался в лечении. Поликлиника аппарата экономического советника находилась рядом, и доктор мог его лечить.
Предстояла операция по переброске в Кабул Сарвари, Гулябзоя и Ватанджара. С большими предосторожностями их доставили на виллу «Зенита». По указанию Б. С. я отвез Ватанджара на узел связи в клуб «Аскари» и поместил его в бане. Это было самое теплое место на всем узле. Я понял, что Ватанджару поставлена задача овладеть радио и телевидением Афганистана, здание которого находилось рядом с посольством США и нашим узлом связи.
Увозя Ватанджара, я встретил на вилле Г. И. Бояринова в его неизменной кожаной летной куртке. Удивленно я спросил его:
— Ты здесь? Зачем?
— Привез остатки «Зенита». Подскребли все, — ответил мой приятель. Было известно, что в Москве у него случились какие-то неприятности.
— И куда ты? — спросил я.
— В штурмовую группу, — сказал Григорий Иванович. Это были последние слова, которые я от него услышал. Ворота открылись, и УАЗы с бойцами «Зенита» разъехались по своим местам для предстоящей операции.
Я отправился в посольство, доложил Б. С., что все находятся на своих местах, и спросил:
— Куда мне?
— На узел связи, поедешь со мной, — ответил Б. С.
— А кто будет заниматься безопасностью посольства? — недоуменно спросил я.
— Консул! В городе ему делать нечего…
В ночь штурма сотрудники посольства, в том числе и моя жена, помогали обеспечивать безопасность советских представительств. Семьи живущих на виллах в городе были размещены в посольстве. Сотрудники резидентуры, владевшие местным языком дари, были подключены к штурмовым группам.
За несколько дней до штурма дворца Амина я встретил в Баграме отряд «Альфа». Среди бойцов увидел своего старого знакомого Глеба Толстикова. Мы вместе учились когда-то на подготовительных курсах, а потом работали в контрразведывательном управлении КГБ. Я знал, что он перешел в какое-то специальное подразделение. Он говорил, что ему захотелось испытать что-нибудь поострее, чем рутинная работа в отделе 2-го Главка. Я привез отряд в посольство и поселил бойцов в бомбоубежище.
Глеба и командира «Альфы» Михаила Романова я пригласил к себе на виллу, которая располагалась рядом с посольством. За чашкой чая и несколькими рюмками водки по случаю встречи мы вспомнили общих знакомых. О предстоящей операции не говорили. Бойцы отряда были одеты в темно-синие летные бушлаты. С собой они привезли оружие и отечественные, очень тяжелые бронежилеты из специальных стальных пластин. Импортные были гораздо легче. Один такой лежал в моем сейфе. Я его не надевал, а Б. С. всегда ездил на встречи с афганскими руководителями, надевая его под белоснежную рубашку.
«Мусульманский батальон» был одет в грубошерстную серую афганскую форму. Такая же форма была на Дроздове и Козлове, которые появлялись в посольстве.
Напряжение росло с каждым днем. Сотрудники КГБ догадывались, что предстоит ответственная операция. Но, к сожалению, тогда не все поняли смысл этого мероприятия. Все были убеждены, что Амина надо убирать. Но как? Это знали только руководители КГБ и военные. Один из сотрудников представительства КГБ отказался выполнять поставленную перед ним задачу. Генерал Дроздов отстранил его от операции.
На узле связи в клубе «Аскари» был развернут штаб. В зале бывшего ресторана клуба разместилось более десятка генералов. Рядом оборудовали пункт связи с Центром и штурмовыми отрядами. Никто не знал, что в бане клуба находится герой Апрельской революции Ватанджар.
Всей операцией должен был командовать генерал-полковник Султан Кикезович Магометов. Мне предстояло выполнять указания Б. С. по доставке на захваченные объекты новых министров, поддерживать кодовую связь с командирами штурмовых групп «Зенита». Командиры имели малогабаритные радиостанции «Амстронг». Они легко прослушивались. Но в то время ничего более совершенного не было. После окончания операции советские специалисты говорили, что очень хорошо слышали мой голос по пятому каналу местного телевещания.
Сигналом для начала операции должен был послужить взрыв колодца городского телефонного узла. Он прогремел в 19.30. Началась операция «Шторм-333».
Командиры групп докладывали Первому — это был Б.С — о ходе операции. На связи в представительстве КГБ находился мой друг по работе в контрразведке В. П. Елисеев.
В посольство поступали разноречивые сведения. Кто-то передал, что убили генерала Власова и меня. Появились раненые, которых доставляли в поликлинику посольства. Взрослые и дети собирали мужское белье, простыни и одеяла. С некоторыми группами связь прервалась. Оказалось, что сели аккумуляторные батареи радиостанций, а заменить их было некогда.
В ходе операции меня вызвали к войсковой радиостанции. Звонил полковник Дадыкин. Он участвовал в захвате Кабульского аэропорта.
— Знаешь ли ты полковника Исмата? Он ссылается на то, что является твоим другом. Что мне с ним делать?
— Отправь его в отдел контрразведки к полковнику Чучукину, — посоветовал я.
На штурм здания радио и телевидения направилась группа «зенитовцев» во главе с командиром из Курска Рябининым. С ними был и Ватанджар.
Мощные взрывы сотрясали здание клуба. Б. С. беспокойно спросил: «Что это?» По рации Рябинин ответил, что они взрывают боекомплекты танков (а их десять). Позже ребята из «Зенита» рассказывали, что сопротивление было незначительным. Первым выстрелом из «Мухи» был подбит один танк, несколько афганских солдат, охранявших здание, были ранены. Экипажи остальных танков, узнав Ватанджара, встали по стойке «смирно» и отдали ему честь.
Около двух часов ночи поступило указание доставить на радиостудию запись обращения Бабрака Кармаля к народу. Я вместе с оперработником резидентуры Л. Бирюковым на БМП поспешил в здание радио и телевидения. Его уже охраняли бойцы «Зенита». По углам сидели испуганные сотрудницы радиотелевизионного центра, на полу валялся растоптанный портрет Амина. Ватанджар успокаивал женщин, призывая их приготовиться к радиопередаче. В четыре часа утра было передано обращение Бабрака Кармаля к афганскому народу.
На узел связи стали прибывать освобожденные из тюрем «парчамисты», в их числе Сорейя, активная деятельница женского движения. Ее руки были забинтованы — результат пыток в тюрьме. С танковой колонной из Баграма прибыли Бабрак Кармаль и Анахита Ратабзай, сюда же после штурма дворца Алиина приехали Сарвари и Гулебзой.
Несколько раз мне приходилось обращаться к С. К. Магометову с просьбой выделить БТР и сопровождение для направления очередного посланца на тот или иной объект. Генерал, как правило, не отказывал. Я понимал, что узел связи практически не защищен. Но я был обязан выполнять поручения Центра, которые получал от Б. С.