Я тебя отпускала на войну, а не к женщинам». Прямо, как в известном анекдоте про выплату алиментов офицером.
После того как по моей команде все осторожно покинули «невезучий» БТР, мы стали искать выход из сложившегося положения. Ситуацию спас Николай Лобанов. Этот умудренный жизнью прапорщик, видя мое шоковое состояние от произошедшего, сумел убедить меня в благополучном исходе и, будучи очень опытным «технарем», инициативно взял руководство по спасению БТР на себя. По его команде один «бетеэр» стал сзади перпендикулярно «невезучему» БТРу с противоположной стороны от зависшей половины кормы и крюком своей лебедки зацепил его свисшую с моста корму, не давая ей далее «сползти» вниз. В это время ситуация обострилась окончательно: к ночной темени и быстро опустившемуся густому как молоко туману добавилось начало обстрела города мятежниками в каких-то 500–800 метрах от нас. По моей команде часть бойцов заняла круговую оборону, а мы на оставшихся двух БТРах с помощью «хадовцев» с небольшими «приключениями» подъехали с противоположной стороны моста. Правда, для этого нам пришлось ехать по городу «по направлению вероятного движения», пробивая дорогу вперед через дувалы на огородах, и случайно «закоротив» антенной БТР местную ЛЭП, «вырубив» электричество в прилегающем районе.
Прибыв на место, бойцы по команде «деда» Лобанова крюками лебедок двух впереди поставленных бронемашин зацепили нос «невезучего» БТРа. А затем по команде его водитель начал движение вперед, в то время как водители трех других БТР — соответственно стали отпускать-натягивать тросы лебедок, вытягивая «невезучего» на берег и не давая корме машины по ходу продвижения соскользнуть с моста в пропасть. Для меня те минуты ожидания казались вечностью. И только в миг, когда этот БТР наконец-то перевалился через бровку берега и полностью оказался на берегу, — я испытал огромное облегчение и такую радость, что она не шла ни в какое сравнение с радостью от успеха засады. Я был готов расцеловать Николая Лобанова (еще бы, от алиментов меня спас). Вопрос Володи Тупенко: «Ну что, поедем собирать оружие?» после таких нервных потрясений энтузиазма у меня не вызвал. Больше всего мне тогда хотелось поскорее оказаться на «точке», ибо после поднятого нами шума и задержки с прибытием на место боя, с каждой минутой росла вероятность нарваться самим на засаду противника. Поэтому непроизвольно у меня вырвалось: «На… на… — кричали пьяные пионеры. Поехали на «точку!» Ведь удача не отвернулась от нас: мы «положили» банду и без потерь и со своей «шерстью» вернулись на «точку». И хотя в доказательство нашей успешной засады мы не смогли захватить трофейное оружие — ничего доказывать нам не пришлось: к обеду о гибели банды «гудел» уже весь Ходжагар и вся его округа. К тому же «хадовцы» все же сумели собрать часть оружия, боеприпасы, документы и идентифицировать тела убитых: в нашу засаду попала бандгруппа Джабори Сабза из состава БФ Мавляви Джабора (ИОА), направлявшаяся в город для сбора «налогов» с местных жителей. В результате «рандеву» с нами душманы потеряли 12 (из 15) человек убитыми и 3 ранеными. Но главным результатом стало то, что «бандота» стала бояться ночью ходить по своей земле и почти на два месяца прекратили обстрелы Ходжагара. Тогда-то «духи» и дали мне кличку Маленький командон (Маленький командир), которой я по праву гордился.
Успех этой операции породил желание лично поучаствовать в очередной нашей операции в ночь на 27 декабря 1984 года у одного из наших «военачальников», которого условно назову «Антоныч» (фамилию по этическим соображениям называть не буду) — человека в целом не плохого, опытного, но шаблонно мыслящего и к тому же очень упертого. Не даром же в широко известной кинокомедии «Гусарская баллада» командир отряда «гусар летучих» говорил: «Штабной в отряде — скверная примета!» С началом этой операции стали сбываться наши самые худшие предчувствия: не слушая никаких доводов и советов уже опытных офицеров и не посвящая нас в свои планы, он стал единолично командовать нашей группой по своему разумению, изменив маршрут нашего движения. Однако мало знать карту местности, нужно ее исходить вдоль и поперек своими ногами. Посему получилось, как в том анекдоте про Му-му: «Герасим, куда мы плывем? Я спрашиваю, а ты все молчишь и молчишь. Ты что-то явно недоговариваешь». Естественно, «спецназера» из «Антоныча» не вышло, но Иваном Сусаниным он оказался просто чудным: всю ночь мы проплутали по сопкам, пытаясь выйти хотя бы куда-нибудь (я уже не говорю о засаде). В конечном счете мы забрели в абсолютно глухой район, где не то что «духа» — шакала не встретишь. И ладно бы «дурная голова покоя не давала» своим ногам, так она не давала покоя и нашим. Ребята все были «взмыленные» как мулы — ведь каждый нес на себе около 35–40 кг «полезной нагрузки». Особенно страдали от этого наши расчеты АГС-17, которые помимо прочего несли на себе еще и эти такие тяжелые и такие полезные «железки». Гранатометчик ефрейтор Станислав Чистяков сначала ворчал, потом в изнеможении ругался, но предложенную товарищами помощь отвергал словами: «Все свое ношу сам». В разгар нашего «путешествия по живописным ночным афганским просторам» роптать начали уже все и лишь наш «боевой Сусанин» упорно вел нас в никуда (к нашему счастью, Моисея из него тоже не получилось, ибо мы проплутали только одну ночь). Да и засадой это уже трудно было назвать — изнемогая от усталости, по сопкам еле плелось, безразлично гремя и звякая оружием и снаряжением, стадо «боевых изможденных слонов». Спасибо Всевышнему, что душманы в эту ночь оказались глухими и слепыми! Дошло до того, что шедший рядом со мною Станислав Чистяков, опытный и смелый боец, назвал нашего «предводителя» нехорошим матерным словом и неожиданно заявил: «Я его сейчас пристрелю!» Мы все, идущие рядом, стали его успокаивать, а у меня на душе возникло беспокойство: вдруг об этом высказывании узнает наш «молчи-молчи» («особист»)? Хана парню — сразу окажется в Союзе с лишением льгот. Конечно, никого Стас не застрелил и все мы в конечном счете к утру чуть живые доплутали до своих БТРов и вернулись на «точку». Ну, а опасения мои действительно частично сбылись: наш «особист» майор Владимир Двор-в, естественно, сразу же узнал об этом инциденте (судя по многочисленным признакам, его источники работали весьма эффективно). С точки зрения закона высказывание угрозы убийством начальнику в боевой обстановке является тяжким воинским преступлением. Но, как уже отмечалось ранее, наш военный контрразведчик был настоящим «опером» и порядочным человеком и за «галочками» не гонялся. Поэтому, тщательно разобравшись во всем, ограничился тем, что «выдрал» Стаса «как сидорову козу». Мне же, как «инженеру человеческих душ», только посоветовал: «Ты в следующий раз Чистякову «язык подрежь», когда он дурью начнет маяться». На этом инцидент был исчерпан. Ну а у нашего военачальника, глубоко разочарованного неудачным «походом за славой», к большой нашей радости, желания пойти в засаду уже не возникало.
Кстати, наши дальнейшие засадные действия успеха нам тоже не принесли — мятежники стали пугливыми и передвигались по ночам с особыми предосторожностями, зачастую отправляя впереди себя безоружных людей в качестве разведчиков, а в январе 1985-го практика выставления «плановых» засад была вообще прекращена. В заключение отмечу, что Новый 1985 год мы тоже встретили в засаде. Услышав в наушник радиоприемника-«мыльницы» бой далеких кремлевских курантов, я прополз по позициям и поздравил всех с наступившим Новым годом. (Эту встречу Нового года все мы, участники данной операции, помним всю жизнь.) А через 20 минут мы заметили движение в сторону наших позиций группы бандитов БФ Кори Амира численностью более 20 человек, которые, к огромному нашему разочарованию, не дойдя до нас каких-то 200 метров, свернули в кишлак. Мы же не солоно хлебавши, на рассвете 1 января вернулись на «точку». Так закончилась моя «засадная эпопея».
Запомнилась мне еще операция в октябре 1984 года в кишлаке Карагуши, что в предгорье на юге Дашти-Арчинской равнины. Силами нашей мотомангруппы, включая заставу «Нанабад», мы утром внезапно блокировали этот горный кишлак, где по полученным разведданным находилась небольшая бандгруппа. Увидев это селение и прилегающую к нему с севера безжизненную песчаную местность, а с юга — сопки, переходящие в горы, мне показалось, что мы попали в глубокое Средневековье. Около четырех десятков глиняных домов с подворьями, окруженными высокими глухими дувалами раскинулись вдоль небольшой, в два-три метра шириной, горной речушки. Унылость этого пейзажа скрашивали только деревья — чинары, абрикос и тутовник, создававшие видимость зеленого оазиса среди песчаной пустыни. С электричеством население кишлака было не знакомо (впрочем, как и большинство других кишлаков). Непроизвольно возникло ожидание увидеть едущего на ослике Ходжу Насреддина.
Мне была поставлена задача на трех БМП блокировать ущелье с целью недопущения ухода банды из кишлака в горы. Да, только советские пограничники могли на бронетехнике по сопкам, выделывая на БМП такие «кульбиты», что аж дух захватывало, подняться достаточно высоко в горы, напрочь закупорив единственный выход из этого кишлака. Не успели мы занять позиции, как экипаж ближайшей к кишлаку БМП доложил о приближении небольшой группы со стороны кишлака. Увидев нашу БМП, душманы после скоротечной перестрелки бросились назад. В дальнейшем в результате прочесывания кишлака афганскими «сарбозами» было уничтожено более десятка мятежников, а четверо были захвачены в плен (их «на долгую и незабываемую память» запечатлел на фотографии один из офицеров заставы «Нанабад»).
В ноябре 1984 года мы участвовали в ряде операций по «проводке» автоколонн из порта Шерхан на нашу «точку» и афганских колонн с урожаем хлопка из Ходжагара в Кундуз. Из них запомнились мне операции 19, 21, 25 и 28 ноября 1984 года в районе Ходжагар — Саб-Куруг по обеспечению «проводки» афганских колонн с урожаем хлопка, отправленного местными сельхозпредприятиями Ходжагарского улусвольства в г. Кундуз. Мы в виде временных блокпостов на БМП и БТР вдоль дороги Ходжагар — Дашти-Арчи несли службу с целью недопущения нападения мятежников на эти колонны. Все эти дни мы с утра до вечера изнывали под палящим солнцем на «броне» в мучительном бездействии, поскольку душманы не предпринимали каких-либо действий против. И лишь в последний день — 28 ноября, когда мы «расслабились», бандиты внезапно обстреляли автоколонну с «хлопком» в районе кишлака Саб-Куруг. Наши бронемашины незамедлительно ответили огнем со всех стволов и они отошли. Было даже как-то обидно из-за столь быстрого окончания боя — у нас сложилось впечатление, что «духи» словно имитировали нападение. В пользу этого предположения свидетельствовал и ущерб — была повреждена лишь одна автомашина. Вполне возможно, это было результатом негласной договоренности сотрудников Ходжагарского отдела ХАД с бандглаварем Кори Амиром или с кем-то из подчиненных ему командиров групп (такое тоже зачастую имело место быть): «духи», получив какую-то «конфетку» от ХАД или афганских властей, лишь имитировали боевые действия, демонстрируя перед своим руководством активность в исполнении его указаний.