Товарищ старший лейтенант! Хватит держать ее — она уже никуда не уедет! Вы прямо как Геракл!» И действительно, никуда она уехать уже не могла, ибо, съехав от толчка вниз метра на полтора-два, уперлась носом в бровку специально выкопанного для нее окопа. Только теперь до меня дошло, что произошло, и меня и самого «накрыл» смех. Долго еще мои сослуживцы из числа офицеров и прапорщиков подначивали меня по поводу «моего подвига Геракла».
К сожалению, на следующий день нам было не до смеха — от пули вражеского снайпера погиб наш санинструктор ефрейтор Александр Викторович Маслий, который был придан 2-й заставе. Так была прервана жизнь прекрасного парня: скромного, слегка застенчивого, всегда готового прийти на помощь и отдать последнее товарищу. Посмертно он был награжден орденом Красной Звезды.
В ходе прочесывания Хазарбага мы раскрыли секрет успеха скрытности переброски душманов из одной части кишлака в другую, обнаружив многокилометровые «кяризы» (подземные тоннели, образовавшиеся от русел подземных пересохших рек и расщелин в результате землетрясений). Эти «кяризы» имели хорошо замаскированные отдушины для доступа воздуха. С целью маскировки в некоторых местах они перекрывались целлофановой пленкой, обеспечивавшей прохождение над ними русел арыков. Искать «духов» в кяризах было весьма опасно, так как они в определенных местах были заминированы. Поэтому мы просто забрасывали их гранатами через отдушины, которые научились весьма успешно находить.
И хотя освободить захваченных сотрудников ХАД не удалось, мятежникам в районе Хазарбага был нанесен серьезный урон: были уничтожены общий руководитель ИОА Ходжагарского улусвольства Гулам Сахи, заместитель общего руководителя ДИРА этого же улусвольства Абдурахмон, судья бандформирований ДИРА Дашти-Арчинского улусвольства Мавляви Исамуддин, командиры бандгрупп Гафур и Малюк и 76 мятежников, а 43 — захвачены в плен. Также было захвачено 40 единиц стрелкового оружия, 4 пулемета, 9 РПГ-7, 1 безоткатное орудие, автомашина ГАЗ-69, принадлежавшая Кори Амиру (на которой он во время засады в ноябре 1984 года немного не доехал до нашей засады), документация мятежников, что позволило нашим разведчикам составить обширные альбомы разыскиваемых бандитов и их тайных пособников.
По завершении первого этапа операции при снятии с позиций и выхода из района операции у нас случилось серьезное ЧП — мне доложили об отсутствии автомата АКС-74, закрепленного за наводчиком-оператором Анатолием Сербиновым. В ходе разбирательства выяснилось, что пулеметчик ПК сержант Алексей З., заступая ночью в боевое охранение, самовольно взял автомат отдыхавшего Сербинова. А поскольку наша БМП стояла впритык с БТРом 2-й заставы, то перебрался к часовому этого экипажа и вдвоем они «бдительно» несли службу за «травлей» баек. После смены З. оставил автомат на броне БТРа и спокойно пошел отдыхать. А рано утром «бетр» по команде своего начальника заставы убыл в другой район. Мы связались с командиром экипажа этого БТРа, но тот сообщил об отсутствии автомата. Предполагая, что автомат при движении свалился с «бетра», мы начали поиски по следу его движения в «зеленке». В это время все подразделения ММГ снялись с позиций и сосредоточились на дороге Ходжагар — Дашти-Арчи для выдвижения в другой район. А нам что было делать? Доложить командованию об утрате автомата? Это ЧП с возбуждением уголовного дела. Нужно было искать. Матерясь, я сказал сержанту З.: «Приедем на «точку» — распишешься за этот автомат и отвечать будешь сам, а не Сербинов».
Сложилась опасная ситуация: наши уходят и в эфире уже слышатся доклады о появлении «духов» на южной окраине кишлака, а мы на одной БМП «шаримся» по «зеленке» в поисках автомата. И тут к нашей безграничной радости командир упомянутого экипажа БТРа по радиостанции сообщил, что автомат ими найден. Мы тут же ринулись к нему. Оказалось, что при движении БТР автомат действительно соскользнул по «брони» к носу, свалился с него и, зацепившись ремнем за защитную решетку его правой фары, повис и болтался с боку. И только случайно, по ходу движения командир экипажа заметил что-то висящее на решетке фары.
Когда автомат очутился у меня в руках, то меня охватила безмерная радость за то, что не «прославился» утратой оружия на весь округ, и не меньшая злость на сержанта З., который своими неоднократными безответственными поступками «достал» уже нас всех. (По этой причине он и был снят с сержантской должности.) Моему терпению пришел конец и я решил тут же на месте провести воспитательную работу с ним весьма радикальным методом. Приказав своим подчиненным построиться и вызвав виновника из строя, вкратце обрисовав ситуацию, а затем взял найденный автомат за ствол как дубину и неожиданно для всех раза три огрел им его по спине (стараясь не попасть по позвоночнику). В тот момент меня «накрыла» такая ярость, что мне было все равно, чем это закончится для меня. Однако, все закончилось благополучно. Сержант З. никуда жаловаться не стал и произошло чудо, словно «бабка пошептала»: Алексей стал исправляться и достойно завершил свою военную службу в нашем подразделении. Естественно, наш «особист» подполковник Владимир Двор-в «свой хлеб кушал не зря» и спустя сутки после нашего возвращения на «точку» пригласил к себе «попить чаю» и выдрал меня как сидорову козу со словами: «Ты что творишь? Хочешь из войск вылететь или в тюрьму?» Но, на этом все и закончилось, за что я был ему очень благодарен, ибо попался бы какой-то «любитель галочек» и моя офицерская карьера могла бы закончиться. Да, с «особистами» нам везло — они были настоящими боевыми офицерами: на «точках» не отсиживались и вместе с нами постоянно были на операциях, где не только вели оперативную работу, но и участвовали в боях, порой погибая. Так, капитан Григорьев Сергей Владимирович 25 октября 1981 года, приняв на себя командование боевой группой Пянджской ДШМГ после гибели ее командира возле кишлака Сари-Пуль погиб в бою с пулеметом в руках при отражении атаки противника. 16 апреля 1986 года при проводке колонны ММГ вблизи загранобъекта «Тути» при подрыве БТР-70 на мощном фугасе в числе восьми погибших пограничников был старший оперуполномоченный майор Соловьев Григорий Петрович. Многие сотрудники Особого отдела КГБ СССР в боях получили ранения и контузии. К сожалению, наградами Родина их не баловала, и если награждала, то только за результаты своей «особистской» работы, а их героические поступки в ходе боевых операций начальство, как правило, «прощало». Поэтому, провоевав с нами плечом к плечу два года, а то и больше, такой оперработник уезжал в Союз в лучшем случае с одной медалью, а то и вообще с «поцелуем начальника перед строем», в то время как офицер-пограничник был награжден к этому времени одной-двумя, а то и тремя боевыми наградами. А ведь воевали и рисковали жизнью и «простые» пограничники, и «особисты» практически одинаково. Не справедливо это!
К этому времени поступила информация о казни Файзрахмоном захваченных сотрудников ХАД в своем базовом кишлаке Муллакули. Как позже выяснилось, Хаятулла и Шовали вели себя очень стойко и мужественно и, несмотря на страшные пытки, не выдали ни одного своего агента в бандах мятежников. Ничего не добившись, бандглаварь решил казнить их позорной для мусульманина смертью — через повешение (согласно канонам ислама, такая смерть не позволяет душе правоверного выйти из тела и закрывает ей путь в рай). В целях пропаганды, по команде Файзрахмона, в кишлаке Муллакули возле специально сооруженной виселицы были собраны старейшины прилегающих кишлаков, перед которыми бандглаварь выступил с заранее подготовленной пропагандистской речью. Когда же он подошел к истерзанным афганским чекистам, стоявшим под виселицей, и обратился к ним с вопросом: «Ну что? Пошли вы за «шурави» и стоите сейчас на краю могилы. Что хотите сказать напоследок?» И тогда кто-то из этих героев громко, чтобы слышали присутствовавшие, произнес: «Ты х… русских не стоишь!» Взбешенный и опозоренный перед старейшинами бандглаварь в ярости выхватил пистолет и разрядил в них обойму. Тела погибших героев бандиты бросили в реку Пяндж, одно из которых течением прибило к советскому берегу, было обнаружено пограничниками, опознано и герой был похоронен с почестями на родине. А тело второго героя найти так и не удалось.
Перед началом второго этапа операции «Возмездие» (так мы называли все операции с целью возмездия за гибель наших товарищей и совершение провокаций против СССР) 30 июля мы вышли в район кишлака Хатункала, что на берегу в районе стыка улусвольств Имам-Сахиб и Дашти-Арчи, где изготовились для броска на базовый кишлак Муллакули.
К нашему глубокому сожалению, 31 июля оказалось одним из «черных» дней для нашей мангруппы. В 7 часов утра нам поставили боевую задачу по блокированию силами 1-й и 3-й ММГ, а также Пянджской ДШМГ достаточно большого района кишлака Муллакули: мотомангруппы блокировали район по дорогам с севера, востока и запада, а ДШМГ — труднодоступный с юга.
Перед началом операции настроение у всех нас было боевым и бодрым, но за этим всегда скрывалась тревожность: что там впереди? Наверное, у каждого (по крайней мере, у меня) всегда возникала мысль: может быть, это «роковая» операция для меня? Мысли о смерти я всегда отгонял, настраиваясь на позитив и стараясь не думать о возможном свидании с «дамой с косой». Поэтому перед поступлением команды «По машинам!» собравшись стайкой офицеры и прапорщики старались бодро шутить, что в действительности свидетельствовало лишь об их тревоге неизвестностью.
Начало операции шло по плану: мы на бронетехнике вошли в зону и стали быстро продвигаться по дорогам, словно огромная анаконда охватывая в кольцо бандгруппы Файзрахмона. Вертолеты, высадив десантников, барражировали в воздухе — «купола» (так мы называли их по радио) в любой момент были готовы поддержать нас огнем. Я действовал на БМП № 804 с экипажем в составе: сержанта Рауфа Бутылкина, ефрейтора Юрия Колесина и Валерия Лихошвы. Периодически мне доводилось действовать на операциях во главе этого экипажа. Молодые, задорные, смелые и энергичные ребята даже в сложных ситуациях не теряли присутствия духа и в бою действовали смело и отважно.