ое (как правило, после моего требования оно тут же находилось), что только повысило наш авторитет и симпатии среди местных жителей.
25 октября нас десантировали в район кишлаков Альчин — Катанкарагачи. Так получилось, что мы снова «свалились на голову» бандитам: сразу же завязался ожесточенный бой, в котором нам с Закиром пришлось действовать в качестве обычных десантников. Во время боя мне удалось одного «духа» скосить очередью, а второй заскочил во двор дома. Может, он ожидал, что я брошусь за ним, но «старый воин — мудрый воин»: сначала я бросил через дувал во двор гранату, и только после того как она там «жахнула» — заскочил внутрь. К моему удивлению, во дворе лежало двое (а не один) убитых «духов» с автоматами и трепыхалось около десятка оглушенных и раненных осколками кур, а перепуганная псина забилась в свою конуру и даже не гавкнула.
Перестрелка с душманами постепенно переросла в ожесточенные бои, «накал» которых то возрастал, но снижался — «духи» несколько раз атаковали наши позиции и мы вынуждены были по радиостанции запросить поддержку авиации. На это нам сообщили о том, что по вражеским позициям будет нанесен удар «градами» и предупредили, чтобы мы укрылись на позициях и сильно не пугались.
«Арнольдыч» предупредил нас всех о необходимости залечь на позициях в арыке, не высовываться и «не писаться» до завершения артналета. И тут мы услышали нарастающий вой и страшные трескучие разрывы, несколько сходные с разрядом грома, около десяти «эрэсов» в каких-то 100 метрах от нас. За всю войну меня не охватывал такой ужас, какой мы испытали во время этого налета. И хотя штаны у всех нас остались сухими, но от непроизвольного страха мне хотелось засунуть свою голову в находившуюся рядом нору суслика (тогда-то мне стали понятны чувства фрицев, когда они в годы войны, попав под удар наших «катюш», сходили с ума). Эти впечатления были усилены найденным невдалеке огромным осколком от реактивного снаряда размером около 30 см, который мог запросто «перерезать» человека пополам. Позже мы выяснили, что в результате этого обстрела «духи» тоже почти не понесли потерь, но предполагаю, что кто-то из них от страха обгадился (ведь их никто не предупреждал о предстоящем артналете). Тем не менее этот удар на время сбил их воинственность и они отошли.
С наступлением темноты ситуация осложнилась. В ходе завязавшегося ожесточенного боя с применением РПГ-7 и ручных гранат нам удалось отбиться, но при этом был тяжело ранен в живот молодой десантник рядовой Юрий Олешев. Это было очень плохо, поскольку общеизвестно, что в случае неоказания операционной помощи при таком ранении уже через час возникает угроза перитонита и дожить парню до утра шансов было мало. Понимали это и руководство операции и летчики. К счастью, Арнольдыч сумел убедить командование, что его десантники сумеют обеспечить безопасность посадки «борта» ночью для эвакуации раненного. И летчики при подсветке местности сигнальными ракетами сумели с ювелирной точностью посадить в «зеленке» борт и спасти раненного десантника. Нам оставалось только благодарить вертолетчиков — сколько им для этого потребовалось смелости, мужества и хладнокровной выдержки в условиях, когда в любой момент кромешная тьма могла разразиться выстрелами из РПГ и лавиной пулеметного огня. В ту ночь Господь Бог был на нашей стороне! Юра Олешев был спасен — ему успели сделать операцию. В значительной мере этому способствовало и то, что он в течение дня практически ничего не ел — не до этого было. А пустой желудок при ранении в живот всегда повышал шансы остаться в живых. По этой причине мы всегда перед операцией старались есть очень мало лишь для утоления голода, а не насыщения.
А дальше мы с Закиром занялись своей работой все по той же схеме и чего-то особенного за давностью лет выделить не могу. Зато мне запомнился случай человеческого предательства, который неоднократно вспоминаю даже спустя многие годы. Мы с Закиром шли вдоль окраины кишлака и вдруг из калитки ближайшего к нам дома выскочил большой белый «алабай» и с лаем устремился к нам. У меня не было желания не только быть покусанным, но губить животину, поэтому я решил лишь отпугнуть его и, подняв автомат, сделал одиночный выстрел с расчетом, чтобы пуля ударила в землю перед псиной. Увидев фонтанчик от пули, пес резко затормозил, а когда рядом в землю ударила вторая пуля — в страхе с визгом метнулся во двор. Мы же, посмеявшись, стали уходить, как вдруг услышали вновь его визг и увидели, как этот пес, видимо, получив крепкий пинок под зад, кубарем вывалился из дверного проема ворот — его вытолкнула женщина (самой женщины мы не видели, ибо из калитки высунулась лишь нога в женских национальных панталонах). При выталкивании пса за ворота, у нее с ноги слетела резиновая калоша. С интересом мы смотрели на то, как она, не высовываясь из дверного проема ворот, спокойно ногой перевернула лежавшую калошу и, обув ее, закрыла дверь у пса перед носом. А пес, изумленный таким коварным предательством хозяйки и увидев стоящих напротив него в каких-то двадцати метрах врагов с автоматами (а все афганские собаки понимали их опасность), сильно «сдрейфил». Не отрывая от нас наполненного ужасом взгляда и видя в нас смертельную опасность, он визжал от страха и левой лапой судорожно царапал калитку, умоляя хозяйку открыть ее. Это длилось с минуту: он ждал, что мы его сейчас застрелим. С одной стороны, все выглядело вроде бы и смешно, если не задумываться о том, что в действительности у нас на глазах произошла трагедия — предательство человеком своего верного друга. Ведь пес честно служил своим хозяевам и бросился на нас, чтобы защитить свою хозяйку, а она его предала. Мы постарались его успокоить — демонстративно повернулись к нему спиной и ушли. Тем не менее мне стало грустно от этого.
29 октября нас с Закиром перебросили на позиции НДШПЗ от Термезского погранотряда в кишлаке Киямтумшук, где мы организовали прием нашего ценного негласного источника, от которого нами была получена информация о планировавшемся на следующий день прибытии бандглаваря Муллы Маджида (НИФА) в район кишлака Кургантапа. Поэтому утром следующего дня мы с Закиром Им-вым вместе с десантниками Московской ДШМГ десантировались в этот район для его захвата в местной мечети. К сожалению, удача отвернулась от нас — с началом нашего десантирования бандглаварь не стал втягиваться в бой и быстро «чухнул огородами».
Спустя сутки нас с Закиром «бортом» перебросили в местечко Иски в районе кишлака Аксмаджид на позиции НДШПЗ от ММГ-2 «Талукан», где мы до 2 ноября в сопровождении группы десантников вели работу с местным населением, пытаясь «нащупать» места укрытия мятежников. Дело в том, что крупные БФ как в «воду канули» и в зоне оперировали лишь мелкие группы мятежников по 10–15 человек. А 2 ноября нам вывели человека, который был готов указать местонахождение крупного схрона с оружием и боеприпасами в местечке Чоршанги в районе Аксмажид, где оперировала одна из таких групп. Наше предложение по захвату схрона силами НДШПЗ руководством было принято и уже через час за нами прибыли три «вертушки».
Мы пошли на первом вертолете, но, как только взлетели, наш «показчик» растерялся и утратил ориентацию на местности — до этого он ни разу в своей жизни не поднимался выше дерева. Что делать? И тут на помощь пришел Закир, который задал растерявшемуся афганцу «спасительный» вопрос: «А как ты добирался до того места?» Тот ответил, что ехал на ишаке из г. Имам-Сахиба и сможет показать дорогу. Дальше началось воздушное «шоу»: все три «борта» ушли на Имам-Сахиб, с окраины которого афганец смог показать дорогу. Это было так: афганец хватал за руку переводчика и кричал: «Стойте, стойте! Я здесь на ишаке повернул вон на ту дорогу». И вертолеты, проскочив поворот, друг за другом, начинали выписывать пируэты в воздухе, перестраивались на указанную дорогу. И так повторялось раз за разом. Летчики умирали со смеху над «показчиком» и над нами за компанию, задавая уточняющие вопросы типа: «Может пойдем той тропинкой? Он там ходил?» Тем не менее с помощью нашего афганского помощника мы с трудом, но все же «доковыляли» до нужного нам отдельно стоящего дома и успешно десантировались. Несмотря на то что перед «десантировкой» мы распугали не то что «духов», но и всю живность в округе ревом моторов «вертушек», кружась низко над местностью, но, тем не менее, наша высадка оказалась для «духов» полной неожиданностью и с их стороны не было ни одного выстрела.
Оказавшись на земле, десантники быстро заняли позиции и прочесали дом и подворье. Местность в этом районе была равнинной, местами заболоченной и представляла собою сплошные поля, разделенные арыками, поросшими густым камышом, кустарниками и деревьями. Кроме женщин, в доме не было никого, но за домом была обнаружена позиция «духов» с еще горячим чайником и не остывшим чаем в пиалах. Там же валялась впопыхах забытая «разгрузка» с автоматными магазинами и гранатами, что свидетельствовало о том, что мы «заглянули на огонек» вовремя. Опросом женщин было установлено, что бежавшие бандиты были пуштунами из бандгруппы Суфи Мухаммад Амина (ИПА).
Упустив бандитов, мы не сильно расстроились, так как были нацелены на схрон, к которому оставалось идти каких-то метров 300. Мы с Закиром и «показчиком» шли впереди. Для безопасности последнего его лицо было закутано тканью от чалмы. Пройдя буквально каких-то сто метров, мы внезапно нарвались на автоматную очередь — пули, противно «свиснув» возле нас, в мгновение ока впечатали нас в землю. Спасла нас возвышенность высотой около 30–40 сантиметров, разделявшая земельные участки, за которой мы и сумели укрыться. Пока мы приходили в себя — стрельба уже была со всех сторон и, самое страшное, — мы не могли разобраться, где наши, а где «не наши». Тем не менее, падая я успел определить место, откуда по нам дали очередь, и открыл по нему стрельбу. Каково же было мое удивление, когда оттуда в ответ ударил пулемет и по звуку явно «крупняк». Земля рядом противно «закипела» от пуль, что инстинктивно вжало меня в землю, а в голове противно заныло чувство страха получить крупнокалиберную пулю, которое затем вытеснило спокойствие. Опыт и выучка вынудили меня переползти метров на десять влево. Дальше все было так, как учили меня в училище и сама жизнь: сделав короткую очередь, я сразу же менял позицию, еще очередь и смена позиции с переползанием на пять — семь метров. А «духи» опаздывали с ответом: там, где ложились их пули, меня уже не было. Именно тогда я мысленно поблагодарил своего преподавателя тактики в училище подполковника Анохина, который учил нас: сделал первую очередь — противник заметил твою позицию, сделал вторую очередь — враг прицелился, сделал третью очередь — враг влепил тебе пулю в лоб! Кажется такая простая наука, а ведь ее еще нужно было «вбить» в наши мозги, чтобы она помогла в нужный момент. Тогда же с удивлением отметил, что я делаю все не инстинктивно, а осознанно, без страха, даже мысль мелькнула: «Как автомат Калашникова». Именно в такие минуты благодаришь своих преподавателей за «науку»!