Зачем же вы нас оставляете?.. Я всегда буду помнить вас!» Ее судьба осталась неизвестной.
Описание изложенных ситуаций в нашей работе с негласными помощниками мною сделано для того, чтобы показать уровень работы пограничной разведки в Афганистане: если такие мероприятия были под силу мне, оперработнику с двухлетним опытом практической работы, то какой профессиональный уровень работы был у разведчиков с очень «бородатым» опытом такой работы? Один подполковник Додхудо Багд-в чего стоил: легендарный разведчик разведотдела Опергруппы «Душанбе» КСАПО, будучи таджиком по национальности, помимо родного таджикского прекрасно знал языки дари и фарси, ряд диалектов, нормы Корана и Шариата, обычаи и традиции народов и народностей, проживающих в Афганистане. К сожалению, мне очень мало пришлось общаться с ним в связи с его переводом по службе, но среди нас долго еще ходили легенды о том, как он в одиночку неоднократно уходил на сутки-двое в банды и как-то даже привел освобожденного из плена советского солдата, не говоря уже о добывании им особо ценной информации (хотя за это и получал регулярные «разносы» от руководства). Видимо, под впечатлением рассказов об этом и я, молодой «желторотик» в деле разведки, в начале своей разведывательной службы и поперся в одиночку на личную встречу с командиром группы мятежников, о чем рассказал в 7-й главе. А ведь таких легендарных сотрудников в пограничной разведке КСАПО было не мало, но о своей разведработе могут рассказать только они сами, ибо она всегда сопровождалась строгой конспирацией и каждый из нас осведомлен только о разведывательных мероприятиях, к которым был причастен.
Отдельно следует остановиться на взаимодействии пограничной разведки с разведподразделениями территориальных органов КГБ Таджикской ССР. Это взаимодействие особенно активизировалось в 1987–1988 гг., когда, с согласия руководства КСАПО, таджикские разведчики стали вести разведывательную работу с позиции некоторых наших загранобъектов. В результате на одной «точке» стали вести разведработу представители четырех структур органов КГБ: самой пограничной разведки, Особого отдела КГБ, а также 1-го отдела (внешняя разведка) КГБ Таджикской СССР и 1-й группы Управления КГБ Тадж. ССР по Хатлонской области. Такое «столпотворение» разведчиков различных разведподразделений на одной отдельно взятой «точке» порой вносило путаницу и порождало нездоровое соперничество, приводившее зачастую к анекдотичным ситуациям и конфузам. И если между разведчиками и «особистами» погранотряда к этому времени сложилось достаточно эффективное взаимодействие, то «притирка» с таджикскими коллегами потребовала времени для осознания, что любая информация, доложенная ими «наверх», вернется «бумерангом» уже к нам, а в случае ее недостоверности — к ним. Избежать же этого было возможно только путем самого тесного взаимодействия на «низовом» уровне. Ведь в этом случае возможности по перепроверке той или иной разведывательной информации (естественно, без раскрытия источника) значительно расширялись и позволяли сразу же вносить ясность или увидеть суть проблемы под совсем иным углом, что повышало ее значимость. Тем не менее, отдельные таджикские разведчики, поначалу не поняв этого и исходя из личных конъюнктурных соображений, пытались «выдать на гора» не проверенную, «жаренную информашку». А поскольку для получения ценной информации требовалось приобретение соответствующих источников и время для этого, то вследствие своей поспешности такие «торопыги» порой становились жертвой авантюристов и мошенников, которых на «фронтах тайной войны» пруд пруди. Один из таких «торопыг» и породил один из первых, но хорошо запомнившихся мне «бумерангов».
В апреле 1988 года из Центра пришла ориентировка, в которой сообщалось, что по разведданным КГБ Таджикской ССР, в ближайшее время на Пянджском направлении ожидается заброска на советскую территорию группы разведчиков-диверсантов из числа мятежников, подготовленных сотрудниками ЦРУ и пакистанской разведкой ISI в Пешаваре, для совершения диверсий на стратегически важных объектах в советском прикордоне. Для переправы через пограничную реку Пяндж они намерены использовать акваланги. В связи с важностью этой информации нам предписывалось в срочном порядке принять меры к ее перепроверке, доразведке и срыву этой акции противника. Естественно, информация выглядела весьма зловеще. В процессе ее обсуждения наш очень опытный контрразведчик майор Карим Наи-в, будучи таджиком, хорошо знавшим местность и местные условия, неожиданно рассмеялся: «Так когда там они с аквалангами переправятся? В апреле? А вы посмотрите какая вода сейчас в Пяндже: сейчас половодье и вода желтая от глины, с нулевой видимостью. При этом даже рыба задыхается, поскольку глина забивает ей жабры, и всплывает на поверхность. А дыхательные клапаны аквалангов у подводных пловцов из-за глины еще быстрее выйдут из строя и они попросту задохнутся. Кроме того, сильное течение несет столько бревен под водой, что они просто поубивают или, по крайней мере, покалечат аквалангистов». И мы все «прозрели». А потом кто-то еще вспомнил, что некоторое время назад на загранобъекте «Нанабад» между нашими разведчиками в присутствии нашего таджикского коллеги состоялось обсуждение возможности преодоления реки Пяндж с помощью акваланга. Все «встало» на свои места: если нет «убойной» информации, то ее можно придумать. Для нас это открытие стало «профессиональной дикостью» и нашему возмущению не было предела. Доложили об этом начальнику отдела, а он выше. Таджикские коллеги куда-то запропастились месяца на два-три, а затем новь «нарисовались», как будто ничего и не произошло. Мы им высказали все, что думали по этому поводу, а затем еще долго подначивали их этими аквалангистами. Ну а в назидание тому таджикскому коллеге, которого мы подозревали в инсинуации указанной информации, во время пребывания в нашем отделе при возвращении «из-за речки» домой, наши шутники втихую подложили в сумку ласту.
Конечно, нельзя огульно обвинять всех наших таджикских коллег в недобросовестности — речь шла об исключении. Вскоре после получения обратного «бумеранга» они осознали степень нашей взаимозависимости и достаточно скоро между нами окончательно сложилась атмосфера полного доверия и взаимопонимания — ведь мы были сотрудниками единого ведомства — КГБ СССР (мы шутя говорили: «Бог у нас один, лишь иконы разные»), и им без нашей помощи было не обойтись. При этом мы искренне стремились помочь им поскорее наладить эффективную разведывательную работу, ибо все мы служили делу обеспечения госбезопасности СССР. А о степени доверия между нами свидетельствует тот факт, что таджикские разведчики первые «наводки» на возможных перспективных негласных помощников получали от нас (на отдельных направлениях у нас был избыток негласных источников). Мы же обеспечивали личную безопасность наших таджикских коллег при проведении ими разведывательных мероприятий на «загранточках» и на границе, привлекая, при необходимости, для этого личный состав и бронетехнику.
В свою очередь, наши таджикские коллеги оказывали нам значимую помощь в решении служебных вопросов, а порой и личных проблем с задействованием своих возможностей на территории Таджикистана. Так, именно с их помощью нами был успешно задействован мусульманский авторитет, который был нами использован для «снятия» клятвы Кораном с агентов противника при их перевербовке, о чем рассказано ниже. К сожалению, я не могу назвать фамилии этих разведчиков из-за опасений нанести им ущерб, но при случае добрым и теплым словом вспоминаю их. Да и как не вспоминать их, если они приходили нам на помощь порой в самые трудные моменты. Так, в 1988 году моя младшая дочь серьезно заболела коклюшем и встал вопрос о ее лечении. Сотрудник 1-го отдела КГБ Таджикской ССР Рустам, узнав об этом, помог с госпитализацией моей дочки с женой в одной из ведущих душанбинских больниц, а затем периодически оказывал помощь в обеспечении их всем необходимым в то время, когда мне приходилось мотаться по «точкам» и границе. Ведь он прекрасно понимал, что у меня нет возможности регулярно ездить в больницу за несколько сот километров, будучи напрочь «привязанным» к обстановке в Афганистане — мне удалось только отвезти их в больницу и забрать после выписки обратно. Вспоминая это, меня переполняет чувство благодарности Рустаму и сожаление о распаде Советского Союза, когда мы были сотрудниками единой могущественной спецслужбы.
Следует отметить, что в 1988 году ЦРУ США, британская МИ-6 и пакистанские разведслужбы значительно активизировали и расширили масштабы разведывательно-подрывной деятельности против СССР через афгано-советскую государственную границу. Ухватившись за идею переноса «джихада» не территорию среднеазиатских советских республик, ЦРУ совместную с британцами и пакистанцами создало оперативную группу и выделило значительные финансовые средства на ее реализацию.
В этой деятельности упор противником был сделан на вербовку и заброску в СССР советских перебежчиков со шпионскими и подрывными заданиями, а также на использование своей агентуры из числа афганских бандглаварей. Последние, по заданиям этих разведчиков, взяли под свой контроль большинство каналов контрабандной деятельности на афгано-советской границе и развернули активную вербовочную работу среди советских контрабандистов и граждан, работавших на границе, с целью их вовлечения в антисоветскую подрывную и шпионскую деятельность. Для этого главари душманов активно использовали свою агентуру из числа афганских пастухов, дехкан и золотомойщиков, которые по их заданиям стали выходить на советский берег для мытья золота, хозяйственных работ и выпаса скота, где завязывали нелегальные контакты с советскими гражданами, работавшими за линией инженерно-технических сооружений (ИТС). Также резко увеличились поставки из Пакистана в афганский прикордон специально напечатанной антисоветской и религиозной литературы на русском, таджикском и узбекском языках. Часть этой литературы мы изымали из оборота еще на афганской территории через возможности наших разведисточников. Значительная часть изымалась группой контрразведки нашего отдела под руководством майора Карима Наи-ва через своих негласных помощников из числа советских граждан на канале нелегальных контактов на границе. Тем не менее все же часть этой литературы все же стала «просачиваться» внутрь Таджикистана, о чем свидетельствовали факты ее неоднократного изъятия офицерами группы контрразведки майором Евгением Тер-вым, старшими лейтенантами Сергеем Грос-м и Александром Руб-м у местных жителей в приграничных кишлаках.