Однако приземлиться живым в бандитской зоне было еще полдела — важно было не попасть в плен к бандитам, которые уже устремились к приземлившемуся летчику. И тут на выручку Ильгису пришел капитан Попков, который «отнурсовавшись» по мятежникам, сел возле Шарипова и подхватил его на «борт». Затем они прямо над землей под пулями душманов пролетели около трехсот метров и приземлились возле горящего вертолета. Ильгис осмотрел разрушенный от удара о землю вертолет и, убедившись, что все разведчики погибли при его падении, включил устройство для самоподрыва секретной аппаратуры. Убедившись, что оно сработало, запрыгнул в вертолет Попкова, они взлетели и взяли курс на Союз. Все это сопровождалось ожесточенной перестрелкой экипажа с приближавшимися бандитами. Не имея времени на взлет из-за высокой вероятности поражения вертолета из РПГ-7, Володя Попков совершил весьма опасный и нестандартный маневр: «подпрыгнув» вертолетом на 3–4 метра, с зависания ударил НУРСАми по приближавшимся «духам», и уже под их разрывы пошел на взлет. К этому времени подоспела вторая пара наших «вертушек», которые также нанесли РБУ по бандитам, после чего один из них также приземлился возле догоравшего «борта». Еще раз убедившись, что все находившиеся в нем погибли, летчики вылетели обратно. Описание этой трагедии и подвига наших летчиков мне известны из рассказов самих участников. По прибытии на базу экипаж Владимира Попкова насчитал 21 пробоину в своей машине. За этот подвиг капитану Попкову Владимиру Филипповичу указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 апреля 1989 года было присвоено звание Героя Советского Союза.
Все в отряде были подавлены разыгравшейся трагедией, ведь многие из погибших, провоевав в Афганистане многие годы, не дожили до конца войны меньше месяца. Это были последние потери наших товарищей и от этого на душе было еще горше — мы боясь даже представить, какая трагедия разыгралась в семьях погибших. У всех были дети, а у Исмагила Залетдинова осталось семеро сирот. Что на это сказать? Меня же «дама с косой» снова на свидание не позвала — видимо, ей не понравился мой амбре. Так «вовремя» выпитый алкоголь спас мне жизнь, хотя в действительности меня в очередной раз надежно прикрыл своими крыльями мой ангел-хранитель.
На этом данная трагическая история не закончилась. Поскольку моя фамилия значилась в «Полетном листе», а тела погибших находились у бандитов Амира Чугаи, то меня тоже посчитали погибшим. Поэтому в 22 часа траурная процессия в составе начальника погранотряда подполковника И. А. Харьковчука и начальника разведотдела майора Н. И. Сел-ва и кого-то из руководства политотдела позвонила в дверь моей квартиры. Жена потом рассказала мне, что когда прозвучал дверной звонок и она увидела на пороге высокое начальство с молчаливыми и суровыми лицами — у нее все внутри оборвалось. Зависла пауза: она вопросительно смотрела на них и боялась спросить, а они не знали с чего начать разговор. Именно в этот момент раздался звонок телефона, стоявшего рядом на тумбочке в коридоре. Подняв трубку, жена услышала голос Сергея Неб-на, который весело спросил, не заходил ли кто-либо к нам домой. На утвердительный ответ жены Сергей попросил передать телефонную трубку начальнику отряда. Выслушав его доклад и поблагодарив его, Игорь Афанасьевич положил трубку и, повеселев, произнес: «Мы делаем обход — смотрим, как живут наши офицеры». После чего, задав несколько формальных вопросов, они все ушли. Конечно, жена почувствовала, что неспроста они приходили, но на сердце у нее было спокойно. Я же потом горячо благодарил Сергея за то, что он додумался позвонить мне на «точку» и вовремя предупредить Харьковчука И. А., благодаря чему жена не успела получить ложное трагическое известие. Ведь не известно, как бы она его перенесла и чего бы ей это стоило.
Считается, что пока не похоронены все погибшие воины — война не окончена. Поэтому нужно было «вытаскивать» тела наших погибших товарищей, что было святым долгом каждого из нас. Дело в том, что до тех пор, пока тела погибших ребят не будут возвращены в СССР, не опознаны установленным порядком и не погребены — все они будут числится пропавшими без вести. А это значит, что их близким не будут выплачиваться военные пенсии по случаю их гибели и другие полагающиеся в таком случае выплаты, не будут предоставлены соответствующие льготы. В данных условиях эту задачу могли решить только спецслужбы, которые тут же включились в дело: разведподразделения ГРУ ГШ ВС СССР, Особые отделы КГБ СССР и, конечно же, пограничная разведка и органы ХАД. Многое зависело от степени влияния на Амира Чугаи, наших негласных помощников. Руководство ГУПВ КГБ СССР и КСАПО, не считаясь с затратами сил и средств, делало все, чтобы вытащить тела наших погибших. Соответствующие задачи были поставлены всем разведчикам на загранобъектах в зоне ответственности нашего погранотряда.
Тут-то и произошел курьезный и вместе с тем очень поучительный для любого оперативника, случай. Его главными действующими лицами были мой товарищ Артур Гиб-н, который вел в это время разведработу с позиции загранобъекта «Нанабад», и сотрудник Особого отдела КГБ по имени Алексей (фамилию по этическим соображениям называть не буду), оперативно обслуживавший этот объект. Оба они получили от своего руководства задачи по маршрутированию в район Ханабада негласных помощников и доверенных людей для возврата тел наших погибших товарищей. В ходе этой работы на «точку» к Артуру прибыл командир небольшой бандгруппы, которого условно назовем Азиз, с предложением своей помощи. А так как взаимодействие с «особистом» у него было на таком же уровне, как и у меня на «Артходже», то встреча проводилась в «Комнате дружбы» в его присутствии.
Позднее Артур с большим юмором и артистизмом рассказал об этой встрече. Этот пуштунский «бандюган» был известен как «приспособленец» и активных боевых действий против нас не вел, но и от контактов с нами уклонялся. А тут появился как черт из табакерки и с фальшивым «скорбным» выражением лица, выразив нашим офицерам такое же фальшивое соболезнование по поводу гибели товарищей, «затянул песню» о том, с каким уважением он относится к «шурави», что бандглаварь Амир Чугаи чуть ли не его личный друг и он готов поехать к нему, забрать и привезти тела погибших. Артур, естественно, одобрил его «чистые помыслы», заверив, что когда он привезет тела погибших, то «будет ему счастье»: огромное денежное вознаграждение, и оружие, и боеприпасы, и «шуба с царского плеча». Тут-то и «вылез дьявол», скрывавшийся в его «благородной» душе (чего Артур интуитивно ожидал): Азиз, посетовав на то, что ему не на чем ехать в такой далекий путь, обратился с наглой просьбой дать ему автомашину ГАЗ-66 для доставки тел. При этом он «мамой клялся» и «зуб давал», что вернет машину в целости и сохранности. А поскольку Артур в той академии, где этого «бандюка» учили обманывать, был профессором, то это «не прокатило» и начался обычный торг: разведчик предлагал ему деньги на аренду машины для этой поездки, а тот отказывался от денег и просил дать ему ГАЗ-66. Достичь консенсуса никак не удавалось. Сотруднику ВКР это «перетягивание каната» надоело и он вышел из комнаты. Ну а дуэль Артура с главарем продолжалась — кто кого «охмурит».
Спустя минут сорок в комнату вернулся Алексей и на ходу решительным командным голосом произнес: «Машину я тебе дам!» Эта волшебная фраза изменила все: Азиз мгновенно на девяносто градусов повернулся к военному контрразведчику и стал «поедать» его преданными глазами «кабыздоха», абсолютно утратив интерес к Артуру. На все сказанное Алексеем афганец как солдат на плацу перед командиром полка четким голосом отвечал: «Сейс, сей, сейс!» (есть, есть, есть!). Артур опешил от такой бестактности коллеги, но, уже окончательно убедившись, с кем имеет дело, и утратив интерес к вымогателю, решил не мешать коллеге «порулить» и «набить себе шишки» для опыта в работе с мятежниками.
Как выяснилось позже, Алексей, видя, что главарь не является оперативным источником Артура, и посмотрев своим «проницательным» взглядом в честные глаза плута, проникся к нему искренним доверием. А потому смело позвонил своему начальнику в отряд и сообщил, что на «точку» прибыл его «доверенный и проверенный на поручениях» командир группы мятежников (и прочую «лабуду»), который является другом Амира Чугаи и готов забрать у него и доставить тела погибших в Нанабад. Однако для этого нужна всего лишь одна «малость» — автомашина ГАЗ-66. Получив от подчиненного несколько ответов на уточняющие вопросы, начальник Особого отдела доложил эту информацию об открытии «надежного канала» для вывоза тел погибшего экипажа начальнику Особого отдела КГБ СССР по погранокругу. Тот в течение нескольких минут получил санкцию начальника войск КСАПО о выдаче ГАЗ-66 — ведь главным был возврат в Союз тел наших погибших пограничников, а не какая-то там автомашина (сколько их было подорвано и сожжено на афганских дорогах).
Алексей твердым командным голосом инструктировал теперь уже «своего ценного помощника», а тот с собачьей преданностью «вилял хвостом» и разве что не щелкал каблуками. Настроив его морально на «добросовестное выполнение ответственного задания», коллега тут же по телефону передал начальнику загранобъекта распоряжение начальника войск округа о подготовке автомашины (тот уже получил соответствующую команду). Видя такой неожиданный оборот, Артур отозвал Алексея в сторону и попытался переубедить его не совершать глупость, но тот «вошел в роль» и «как глухарь токовал» свое. «Ну что же, ему виднее», — подумал Артур и решил понаблюдать за этим «цирком» уже со стороны.
Ну а бандглаварь, обнаглев окончательно, потребовал еще и заправить автомашину бензином «под крышку», что, естественно, тут же было сделано. После этого, получив последнее «руководящее» напутствие, обнявшись со своим новым «помощником» и смахнув навернувшуюся на глаза мужскую слезу, афганец сел в автомашину, дал «газу» и был таков.
Артур же с аналогичным заданием отправил к Амиру Чугаи своего источника из числа командиров групп мятежников, который спустя четыре дня вернулся с отчетом о своей поездке. Естественно, при этом присутствовал и военный контрразведчик Алексей, которого уже начали «терзать смутные сомнения», ибо все сроки возврата его «ценного помощника» уже вышли.