№ 4. Тоник
— А случилось это в одну из жарких летних ночей 356 года до Рождества Христова, 21 июля, когда грек по имени Герострат, чтобы навсегда войти в историю, сжег храм Артемиды в городе Эфес (одно из 7 чудес света). И именно в этот день родился великий полководец древности Александр Македонский.
— Слышь, Санек, откуда ты все это знаешь?
— А я, Жора, в отличие от тебя, люблю читать книжки, особенно по истории, меня фамилия обязывает.
— А причем здесь твоя фамилия?
— А ты не забыл, что я — Александр Невский.
— Жора, кончай встревать, пусть еще что-нибудь расскажет. Валяй, Невский.
Разговор происходил в знаменитой на всю Кандагарскую бригаду курилке у приемного отделения Медицинской роты. Обеденный перерыв еще не закончился, было не жарко — все же ноябрь месяц, приятная сытая расслабленность окутала всех офицеров. Травили байки, откровенно скучали, слушали Сашку Невского, который козырял своими историческими познаниями.
— Ну, Сашок, продолжай нам заливать «про космические корабли, которые бороздят Вселенную», — проговорил анестезиолог Толя.
— Так вот, дети мои, — успел только произнести рассказчик.
Внимание всех было отвлечено шумом приближающихся машин, офицеры повернули, как по команде, головы. Прямо к приемному отделению мчались 2 грузовых автомобиля ГАЗ-66.
— Вот и потрындели, раненых везут, — сказал терапевт Жора, начальник госпитального отделения. При взгляде на него каждому было понятно — он сам нуждался в лечении: крайняя степень истощения, заострившиеся черты лица, желто-серый цвет кожи. Впрочем, большинство офицеров-врачей тоже не отличались полнотой. Изнуряющая летне-осенняя жара закончилась, она буквально высосала все силы из каждого.
Между тем, машины лихо затормозили прямо у входа в приемное отделение. Из кабины первой легко выпрыгнул огромного роста человек в камуфлированной «пустынной» форме (явно пакистанского производства — трофейной), лицо его было почти черным от загара и от пыли, да и сам был изрядно пропылен, в руке он сжимал укороченный автомат (АКСУ).
— Привет, старший прапорщик Андреев, — отрекомендовался богатырь. — Где мне найти командира Медроты (он прочитал по бумажке) — майора Семенчука?
Медики вздохнули с облегчением — не придется срочно заниматься ранеными, внутренне опять расслабились, можно еще отдыхать.
— А вон он идет, вышел из стационара, — показал рукой стоматолог Иван.
Действительно, только что Михал Михалыч вышел из здания и направлялся к нам. Это был высокий, плотного телосложения человек, половину лица которого занимали массивные очки, придающие ему сходство с профессором какого-нибудь престижного Университета. Все в медицинской роте знали о его необычайной доброте, справедливости, он никогда не повышал голоса на подчиненных, и даже если кого наказывал (всегда справедливо), то делал это тактично, по-отечески. Офицеры уважали в нем старшего(он и по возрасту превосходил всех), а медсестры были повально в него влюблены. Да, с командиром медикам повезло (чего не скажешь о его предшественнике, как вспоминали «старожилы»). Своим офицерам Семенчук велел обращаться к нему по имени-отчеству, терпеть не мог «солдафонщину».
— Что стряслось, славяне?
— Товарищ майор, разрешите обратиться? — громким «командирским» голосом начал старший прапорщик.
— Тише-тише, всех больных наших вспугнешь, — он показал на группку солдат, подходивших к приемному (скоро должен начаться плановый прием дежурным врачом).
— Старший прапорщик Андреев, — уже спокойным голосом продолжал тот. — Привез вам медикаменты, принимайте.
— Не понял, — искренне удивился майор.
— Да мы «накрыли» караван, много оружия взяли, боеприпасов — ходили к Пакистану (все знали, что до соседней страны тут было по прямой чуть более 60 км, караваны приходили с завидной регулярностью, их и старались обезвреживать на подходе). Так вот, куча там и медикаментов была. Комбриг приказал прямо к вам вести, а что не надо? Они для своего госпиталя везли…
— Голубчик, кто же от подарков отказывается. — Олег, — обратился он уже к прапорщику-фельдшеру приемного отделения, — сгоняй за хлопцами, собирай всех водителей, поваров сюда. — А много там добра? — вновь посмотрел на приезжего.
— Два кузова под «завязку» забили.
— Добре. А вы, господа офицеры, тоже готовьтесь, будете свои белые ручки марать.
Все загомонили, начали снимать куртки ПШ, засучивать рукава рубашек. Анестезиолог Акбаров, смуглый черноволосый парень, с шикарными «кавказскими» усами (в его роду не обошлось без примеси армянской крови) пританцовывал на месте от нетерпения — так хотелось узнать, что привезли.
— Хорошо бы побольше было растворов для переливания, анестетиков разных. Не откажусь также от средств для наркоза.
— Толик, тебе машинку подарить? — с ухмылкой спросил Иван.
— Какую еще машинку?
— Чтобы губы закатывать обратно, больно ты их раскатал.
Все офицеры беззлобно рассмеялись.
Между тем оба водителя развязали тесемки брезента, влезли в кузов, начали подавать ящики, тяжеленные коробки, какие-то свертки в руки офицеров-медиков. Командир и прибывший великан работали наравне со всеми. Вскоре вернулся Олег с подмогой. Работа спорилась. Все привезенное переносили в медицинский склад, занимавший 2 комнаты в конце приемного отделения. Распоряжался укладкой трофеев прапорщик Тамару, невысокий мускулистый парень, начальник аптеки. Он с озабоченным лицом метался между быстро растущими штабелями коробок, пытался сразу разложить по назначениям медикаменты, но быстро понял, что хлопоты напрасны. Главное, чтобы ничего не упало сверху, наконец, на это он направил свое руководство. Спустя полчаса, к удовлетворению старшего прапорщика, все было закончено. Офицеры вновь расселись в курилке, остывали, курили.
— Где мне расписаться, Андреев? — спросил Михал Михалыч.
— На этот счет никаких распоряжений не было, владейте. Он крепко пожал руку майора, потом по очереди всем медикам, забрался в кабину. Помахал на прощанье рукой, и обе машины также быстро умчались, как и приехали.
— Командир, когда будем добро делить? — спросил нетерпеливый Акбаров.
— Кто сегодня ведет прием больных? Вон их сколько уже набежало.
Вокруг приемного отделения стояли, сидели на свободных скамейках на улице и в коридоре бойцы бригады, не менее 3-х десятков.
— Я сегодня дежурю, — ответил хирург Сергеев. — Может, это последнее мое мучение (он давно ждал замену, прослужив более 2-х лет. Каждый раз, заступая на дежурство, он так говорил, но ничего не менялось).
— Вот тебе и флаг в руки. Остальные, за мной.
Офицеры, в предвкушении приятных сюрпризов, двинулись на аптечный склад. Тамару вышел навстречу: Кто-нибудь знает французский язык? — Группа ошарашено остановилась. — Вся информация на ящиках-коробках только на французском.
— А ты — то откуда знаешь?
— Я, Толя, изучал в школе этот язык, но все мои познания улетучились, только и смог знакомые буквы узнать.
— Без паники, вы что думали, специально для вас на русском будет написано, — оборвал Семенчук, — у «духов» ведь много французских врачей, вот им и везут собратья по борьбе медикаменты. Будем, не спеша, разбираться. Двое раскрывают коробки, двое раскладывают, остальные разбираются с назначением.
В течение следующего получаса царила тишина, люди были заняты делом. Легко поняли назначение хирургических инструментов, игл для инъекций, для переливаний крови. Не вызвали никаких вопросов градусники, тонометры для измерения давления, много шуток прозвучало, когда на свет извлекли «утки», подкладные судна.
— Они оказывается тоже какают, — съязвил терапевт Жора.
К великой радости анестезиолога, огромный запас растворов для переливания нашелся в нескольких коробках, причем все было упаковано в пластиковые литровые пакеты, снабженные трубками, иглами. Вкалывай раненому, клади пакет под голову, раствор под ее тяжестью спокойно течет в вену, не надо никаких неудобных стоек использовать, не то, что у нас.
— Вот гады-буржуи могут до этого додуматься, я мы нет, что ли? — сокрушался Невский. — Это ведь так удобно. В прошлом рейде я намучался: пришлось раненого на вертолете вывозить, вколол ему раствор из нашей стеклянной банки, а стойки — то ведь нет, тем более она не поместится в вертолете, пришлось все время полета банку в руках держать. Как дурак, торчал у парня над головой. А надо и другим раненым помогать…
— Вот в следующий рейд и возьмешь трофеи, — успокоил стоматолог Ваня.
Сложности начались, когда добрались до упаковок с лекарствами. Но, оказалось, что командир не терял зря время: он отправил фельдшера приемного отделения в танковый батальон — там служил знаток французского языка. Когда офицеры уже отчаялись что-либо понять в назначении лекарств, появился улыбающийся Олег с незнакомым прапорщиком.
— Вот, знакомьтесь — Сергей Иванов, заканчивал спецшколу, знает язык, наш коллега-фельдшер батальона.
— Ну, полиглот, выручай, мои доктора уже с ума сходят, ни черта не могли в школе нормально изучить.
— Ничего, научатся, я проведу с ними дополнительные занятия, за умеренную плату, конечно.
— Что в школе не выучил — сейчас уже не выучишь, закон природы, — пробурчал Иван.
— Ладно, разбирайтесь уже без меня, труба зовет, — сказал Семенчук, глянув на часы.
После ухода начальника работа продолжилась. Офицеры по очереди подавали Иванову аннотации к лекарствам, он бегло переводил, Тамару тут же делал пометки в своей тетради. Звучали разные группы лекарств: сердечные гликозиды, дыхательные аналептики, обезболивающие…
— А это вот последняя партия, одинаковая вся, — Саша Тамару показал на угол склада, где лежали десятки коробок.
Распечатали. В каждой находилось по 20 флаконов, емкостью по 250 мл, прозрачный раствор, цвета чая. С красочной этикетки улыбался накаченный молодец с голым торсом, явно демонстрирующий свои мускулы. Начали переводить и этот «ребус».