Невский, пользуясь заминкой, рассказал о возможном ранении данного солдата гранатой, что пролетела через него. Она, видимо, повредила и его руки. Рентген плеча справа и слева тоже должны были сделать. Начальник пробурчал, что руки подождут, главное грудь, рассматривая при этом рентгеновские снимки, что держала перед его глазами перевязочная сестра. Он уже весь был в предстоящей операции, крайне сосредоточен. Затем заверил, что нам теперь все равно, чем был ранен человек, раз этот ранящий снаряд пролетел и исчез.
Дверь операционной открылась, вошел в бахилах, весь закутанный в белое, только глаза с очками выглядывали, рентгенолог госпиталя подполковник Гладков Игорь Николаевич. Он поднял руку, обращаясь к Борисову:
— Владимирович, погодь! Я хочу тебе еще показать снимки его плечевых костей.
— Николаевич, это можно на потом отложить. У меня дела посерьезнее.
— Нет, ты глянь. — Он поднял перед глазами хирурга металлические рамки с еще мокрыми снимками.
— Ну, вижу. Перелом левой плечевой кости. Обычный. Быстро срастется. Парень молодой. На правой руке — почти такой же перелом. Погоди… А это что за осколок, скорее гильза от крупнокалиберного патрона. Как она туда попала, прямо упирается в перелом плеча.
— Я тоже сначала так подумал. Но это не гильза. Это…
Он замолчал.
— Продолжай, коли начал! — Иван Владимирович произнес это жестким, не похожим на себя голосом.
— Я думаю, это и есть та самая неразорвавшаяся граната, что пролетела сквозь него, повредив обе руки и грудную клетку.
— И что теперь, она разорвется в любой момент?! — Начальник обвел всех взглядом. В операционной стояла мертвая тишина. Только было слышно, как раздувает меха так и не подсоединенный прибор искусственной вентиляции легких.
— Ну, откуда я знаю, Владимирович! — Нотки отчаяния прозвучали в голосе подполковника Гладкова. — Я же не специалист по вооружению.
— Так, слушай мой боевой приказ. — Майор Борисов произнес это без тени шутки. — Сейчас объявляется перерыв в работе. Хорошо, что не переложили с каталки, цените мудрость своего начальника! Хорошо, что не успели подключить к аппарату дыхания. Если рванет, то надо оценить масштаб разрушения. У нас здесь стены капитальные? Никогда не задумывался над этим. Жора, срочно подойди к стенам и простукай их кулаком, а мы послушаем, — он обратился к санитару.
Тот мгновенно понял задачу, толково простукал все стены — везде глухой звук.
— Это уже хорошо. Раненый остается здесь вместе со мной, все остальные потихоньку выходят из комнаты. Я достаю гранату один! Только, Алла, покажи мне сейчас весь набор приготовленных инструментов для операции, я выберу подходящий, чем можно удержать и извлечь гранату.
Анна и Олеся приподняли стерильные простыни, укрывающие пока весь приготовленный инструментарий для операции. Чего тут только не было! Невский некоторые инструменты видел впервые, даже не представлял, как ими пользуются. Он не часто до сих пор ассистировал в операции на легких. Иван Владимирович внимательно присматривался, потом выбрал три разных из набора. Легочный зажим с широким основанием в зубцах, прибор, напоминающий плоскогубцы на длинной ножке и даже бельевой зажим «цапку». Отложил их на приставной операционный столик. Туда же он попросил сестер отложить все, что может понадобиться для остановки кровотечения.
Пока происходила эта работа, никто в операционной не тронулся с места. Все с тревогой в глазах следили за начальником.
— А почему никто не выходит, как я приказал?
Первым заговорил анестезиолог, сделав шаг вперед:
— Так не годится, Иван Владимирович! Я веду больного, уже ввел все необходимые для наркоза препараты, хорошо не успел отключить его «дыхалку». Я не могу его покинуть. Вдруг потребуется срочное мое вмешательство. Тем более что вам ведь нужно будет, чтобы я ввел миорелаксанты (препараты, расслабляющие мышцы).
— Я тоже должен вам помогать, ведь я ваш ассистент. Надо и крючки развести, чтобы рану расширить, наложить кровоостанавливающие зажимы, кровь, наверняка потечет после удаления гранаты. — Невский произнес это тихим, но твердым голосом.
— Хорошо, — после минутной паузы произнес Борисов. — Мы трое остаемся, остальные выходят и готовят все для операции во второй операционной, там будем основные дела делать, туда и больного перекатим после удаления гранаты. Забирайте весь основной инструментарий и прочее. Игорь Николаевич, докладываешь начальнику госпиталя ситуацию, или начмеду, кого первым найдешь. Расшибитесь в лепешку, но найдите специалиста по вооружению, сапера-минера, не знаю, хоть черта лысого, но быстрее. Жора, не стой столбом, помогай женщинам, будешь у них главным помощником.
— А можно еще поискать офицера, что привез раненого, он вроде разбирается в вооружении, — подсказал Невский, уступая дорогу выходящим.
— Точно, вот его первого сюда. Мухой! Да, а какие у вас группы крови? — Обратился Борисов к офицерам. Выслушав ответы, он крикнул старшей операционной сестре: «И приготовьте запас крови на всех нас. У всех вторая группа, резус «плюс» (АII Rh+), это добрый знак». Мелких кивнула головой, выходя.
Операционная постепенно освобождалась. Трое и раненый остались со своими думами. Все молчали.
Спустя минут десять в дверь осторожно постучали. Вошел человек в белом халате, зеленых бахилах, в белой шапочке, низко надвинутой на глаза и в белой марлевой повязке. Он прикрыл дверь и остановился у порога, опустив руки.
— Т-т-ты кто? — Борисов опять начал заикаться. Сказывалось напряжение последних минут.
— Лейтенант Олег Жигач, командир взвода. Это мой раненый гранатометчик.
— Ладно, иди сюда, посмотри на снимок. Покажи ему, Сергей.
Анестезиолог взял рамку с все еще мокрым снимком протянул лейтенанту, тот смотрел пару минут.
— Да, это наша граната. Она ведь на боевом взводе, — добавил он чуть позже.
— Чего же она не взорвалась?
— Трудно сказать… Может быть, ее мышцами зажало. Парень-то у нас крепкий, видите, какие у него мышцы? При каждом удобном случае мышцы качал, все «пальцами» от танка пытался жонглировать, гусеничные траки, связанные в несколько штук, поднимал по многу раз. Циркач, одним словом. У него и прозвище такое было. После армии собирался силовым жонглированием заниматься, в училище хотел поступать цирковое.
Все невольно посмотрели на безмолвного раненого, словно видели впервые. Действительно, сложен он был, как богатырь.
— Теперь посмотри с-с-сюда. Смогу я этим, так сказать, э-э-э, удержать и извлечь гранату. Как я вообще должен себя с ней в-в-вести?
Лейтенант внимательно осмотрел приборы, показал на «цапку» и легочной зажим: «Этими можно, только вместе их надо использовать, в комплекте, разными руками. А главное, вы не должны делать резких движений, особенно по оси «вперед-назад». Все очень плавно делать. Тогда получится».
— Хорошо, извлеку я гранату, а что дальше? Мне ее ведь куда-то надо положить, как с ней дальше поступить?
— Хорошо бы ее на песок положить, чтобы не могла двигаться. Можно строительные носилки с бортиками наполнить песком, для надежности еще обложить по краям мешочками с песком, в центре получится углубление, как сруб колодца, туда ее и положить, голубушку. Сверху укрыть бронежилетом. Да, надо и на вас на всех бронежилеты одеть. Правда, головы и руки все равно без защиты остаются… А гранату надо подальше от госпиталя подорвать, я видел там недалеко овражек, строительный котлован там роют вроде. А чтобы взорвать, хватит и одного запала от гранаты любой, хоть Ф-1, хоть РГД-5.
Выслушав столь ценные советы, Борисов произнес: «Добре! Сможешь здесь задержаться, чтобы организовать эту работу?»
Лейтенант кивнул головой. В этот момент дверь операционной вновь отворилась, вошли вернувшийся старший ординатор Копытов и начальник госпиталя подполковник Файзуллин. Даже под марлевыми повязками на их лицах было видно, как они встревожены. Начальник отделения кратко доложил обстановку, предполагаемые действия и свои просьбы по организации уничтожения этой гранаты. Руководитель лечебного учреждения молча слушал, кивая головой, задал несколько вопросов, быстро ушел, забрав с собой в качестве помощника лейтенанта Жигач. Копытов тоже молча выслушал, ушел готовиться к предстоящей операции. Вот только кого придется оперировать: имеющегося раненого или уже пострадавших своих коллег. Об этом никто не заговорил…
Опять потекли томительные минуты ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Приходилось подчиняться сложившимся обстоятельствам. Опять открылась дверь, предлагалось одеть бронежилеты. Оставив пока анестезиолога, хирурги вышли в соседнюю предоперационную. С помощью постовых сестер сначала сняли операционные халаты, стараясь не запачкать руки в перчатках, на голое тело были надеты бронежилеты, а сверху снова надели халаты. Сразу стало непривычно тяжело и неуютно. Приходилось мириться и с этим. Хирурги вернулись в операционную. Теперь анестезиолог вышел повторить их действия, впрочем, ему было легче — не надо было опасаться за стерильность своих рук.
— Сашка, ты никогда не жалел о выбранной специальности хирурга? — Иван Владимирович пытливо заглянул в глаза.
— Нет, а что?
— Я тоже не жалел, вот уже много лет как прошло… Ничего, Саш, прорвемся! Не горюй! Все будет хорошо, я уверен.
— Я знаю.
— Слушай, а что это за «Тоник» такой у вас в 70 Бригаде появился? Все о нем только и говорят. Почему нам не привезли, зажали?
— Завтра же попрошу, чтобы вам привезли пару коробок. Хорошо взбодряет, силы прибавляются.
— Да, нам бы с тобой он сейчас не помешал. Ловлю на слове! Чтобы завтра же я попробовал!
— Будет исполнено, шеф!
— Как там у нашего любимого поэта-певца Владимира Семеновича:
«Жил я с матерью и батей
На Арбате — здесь бы так!
А теперь я в медсанбате —
На кровати, весь в бинтах…