Ох уж этот Клюковкин! Если мне орден будут вручать, придётся кучу свидетелей привести, чтоб доказали мою причастность.
— Хотите, ещё одну сложу, — недовольно предложил я.
— Ты это брось мне тут возмущаться! За тобой косяков, как у меня волос на бороде. Значит так, ты хотел слетать и показать, что умеешь? Вот завтра со мной и полетишь в составе экипажа.
Улыбку я сдержать не смог.
— И не улыбайся! Требования жёсткие будут. Может, на твоём опыте проведём селекцию нового вида воздействия на проблемных офицеров.
— Это вы про удар по голове? — посмеялся я.
— Про него, конечно.
Слова про селекцию у меня отложились в уме. И пришла отличная идея.
— Командир, а разрешите в город на пару часов? — спросил я.
Тут у Ефима Петровича чуть кружка из рук не выпала.
— Ты опять⁈ Вот это вся сценка с картой была, чтоб за забор выйти⁈
— Я в библиотеку.
И всё же выпала.
— Да что вас так удивляет⁈ — возмутился я.
— Сочетание Клюковкин и «в библиотеку». Беги давай, а я за тряпкой пойду.
Вернулся я из города с очень интересным экземпляром научной литературы. А именно книгой академика Вавилова «Земледельческий Афганистан». Тут-то и были все особенности рельефа и местности этой горной страны.
По возвращении я предложил штурману эскадрильи использовать её в подготовке. Сначала он покрутил пальцем у виска, предложил мне выпить и лечь спать. Но потом передумал, когда я тыкнул его носом в описание долины Панджшера, хребта Гиндукуш, реки Кабул и пустыни на востоке страны.
Через день, как и обещал комэска, у меня был запланирован первый вылет. Лётная смена интенсивная. После контрольного полёта с Енотаевым мне были запланированы ещё два с Батыровым.
Димон уже пару раз слетал с посадкой на необозначенные площадки. Тем не менее не выглядел он уверенным в себе. В классе постановки я сел с ним рядом с целью расспросить об этом.
— Чего смурной, Димон? — спросил я шёпотом.
— Я тебе говорил так меня не называть? — возмутился Батыров.
— Говорил. Так чё там? Покажи, куда летали на площадки, — вытащил я карту.
Батыров фыркнул и показал на две точки. Это был район населённых пунктов
— Вот здесь. А ты сам карту сложил? — спросил Батыров.
Совсем уже не смешно. Ну не настолько же рукозадым был Клюковкин, что все удивляются его умению карты складывать.
— Ха, ха! И не обидно вовсе. Чего тут складывать, — сказал я, убирая карту и достав наколенный планшет.
С доски списал необходимые данные — погоду, ветер по высотам и каналы для связи. Тут уже и зам по ИАС пришёл, объявил расчётные параметры двигателей на запуске. Это весьма важно.
— Ты записываешь? — спросил Батыров.
— Вертолёт не самолёт. Он гораздо сложнее в пилотировании. Меня удивляет, что ты не записываешь.
— Нет. Я не так спросил, Саня. Записываешь? Ты⁈ — с удивлением переспросил Димон.
Достал! И Клюковкин тоже! У меня скоро глаз дёргаться начнёт от того, как все вокруг удивляются. Надеюсь, он хоть в штаны не ссался при всех.
— Ля какой! Командир, я на твоё служебное положение сейчас не посмотрю и буду… ругаться. Привыкай, что теперь Саша Клюковкин готовится к полёту. К каждому полёту!
Батыров заморгал, а затем протёр глаза.
— Всё равно не верю. Хоть убей.
— Убью, если не замолчишь, — проговорил я.
В класс вошёл подполковник Петров. Начались предполётные указания. Теперь вся информация, порядок производства полётов и меры безопасности зачитывались под запись на магнитофон.
Кажется, погиб я совсем недавно. И жизнь должна была закончиться. Но вот опять сижу и слушаю, как командир доводит порядок действий при отказе радиосвязи и другую нужную информацию.
— Вопросы? Если вопросов нет, по вертолётам!
После предполётных указаний, комэска построил всех лётчиков и дал заключительные наставления.
— Итак, очередной лётный день. Взлетаем туда, садимся оттуда, — показал он направления взлёта и посадки.
Ефим Петрович задумался, почёсывая подбородок и глядя на вышедшее из-за облаков яркое среднеазиатское солнце. Март месяц, а на термометре днём уже доходит до плюс 25°.
— Батыров и Клюковкин ко мне, остальным разойтись, — дал команду Енотаев.
Мы с Димоном подошли к командиру. Он всё так же продолжал водить рукой по щетине.
— Ты готов? — спросил у меня командир.
— Так точно.
— Проверил у него подготовку? — повернулся Ефим Петрович к Батырову.
— Да. На удивление всё написано. Даже схемы полётных заданий нарисованы.
— Ладно. Дима на месте, а Клюковкин в вертолёт.
Только я отошёл, как за спиной послышался очень строгий голос Енотаева. Он старался говорить тише, но не сильно получалось.
— Дима, хреново кончится. Думай давай! — услышал я.
Интересно, это он обо мне так или про что-то другое.
Аэродром постепенно пробуждался. Рассвет уже озарил пустынную местность вокруг лётного поля. Вдали можно уже разглядеть очертания сопок закрывающих вид на железную дорогу в сторону Термеза.
Зашумели машины АПА, поднимая в воздух клубы выхлопных газов. Начали гудеть газотурбинные двигатели АИ-9, предназначенные для запуска основной силовой установки на вертолётах.
Воздух постепенно наполнялся запахом керосина и отработанных газов. Винты вертолётов поднимали вверх клубы пыли, дополняя звуковой ансамбль характерным свистом.
Я поздоровался с Каримом и начал осмотр вертолёта. Удивляет, насколько быстро сюда доставили вертолёты 171го полка, а техникам удалось их собрать.
— Вчера облетали. Аж урчит, как котёнок в полёте, — сказал Сабитович, когда я осматривал блистер Ми-8, аккуратно поглаживая его.
Не знаю, насколько трепетно самолётчики любят свои летающие машины, а я обожаю безмерно.
Пускай вертолёты не такие красивые, комфортные и быстрые. В грузовой кабине керосином пахнет, а после полётов копчик гудит и ходит из стороны в сторону.
Да что там говорить, вертолёт даже висение выполняет с правым креном, а втулка несущего винта завалена набок на несколько градусов. При каждом прикосновении к винтокрылой машине, ощущается дух войны.
Выполнив осмотр, я встал перед вертолётом, а затем сделал пару шагов назад. На Ми-8МТ не летал с момента окончания лётного училища.
И сейчас смотрю на остекление кабины. В ярком свете солнца кажется, что вертолёт улыбается.
— Закончил осмотр? — спросил Енотаев, подойдя ко мне.
— Так точно. Без замечаний.
— Тогда в кабину. Сагитыч, АПА подгоняй, — скомандовал комэска.
Поднялись на борт, и я сразу пошёл в кабину экипажа. Чуть было не сел в левое кресло по привычке. В своём полку иногда подлётывал на Ми-8, но то уже были «навороченные» машины. С навигацией, метеолокатором и многофункциональными дисплеями.
Здесь же всё «олдскульно». Как говорится, одни будильники. А самым современным средством навигации является измеритель скорости и угла сноса ДИСС.
Енотаев занял своё место слева. Я справа, а Карим «приземлился» на сидушку в проходе.
— Начать подготовку к запуску, — скомандовал Ефим Петрович.
Началась бурная работа. Если касаться документов, то данной процедуре отводится огромное число строчек и страниц. А по факту вся подготовка и запуск не занимают более 10 минут.
— Крона, доброе утро! 201й, запуск, — запросил Енотаев разрешение руководителя полётами на аэродроме.
В эфире уже настоящий восточный базар. Каждый из экипажей стремится выйти на связь. Что-то запросить или доложить.
— 201му, разрешил, — быстро ответил руководитель полётами.
Вспомогательная силовая установка загудела. Двигатели согласно всей процедуры, начали запускать после прогрева АИ-9. Лопасти винтов принялись раскручиваться.
Вертолёт начал постепенно приходить в себя после «спячки».
— Зачитывай карту, — дал мне команду Енотаев и протянул лист с процедурой контроля приборов.
Понимаю, что они ещё видят Клюковкина балбесом, который не может по памяти «зачитать молитву». Но больше так не будет.
— Топливные насосы включены, работают. Гидросистема проверена, работает «Основная»… — начал я зачитывать «карту» без листка.
Всё быстро, глаза внимательно смотрят за параметрами. Вертолёт всё это время колеблется из стороны в сторону. Ему, как и мне, не терпится вырулить и взлететь.
— Крона, 201й, прошу вырулить, — запросил командир.
Руководитель полётами дал разрешение. Енотаев передал мне управление, и я аккуратно взялся за ручку.
По ощущениям, вечность не испытывал этого чувства. Правая рука лежит на ноге, а левой медленно снимаю тормозную гашетку с защёлки.
Вертолёт трогается с места. Енотаев показывает рукой направление выруливания, а техник на стоянке провожает нас воинским приветствием.
Скорость на рулении минимальная. Слишком уж всё плотно на магистральной рулёжной дорожке. Отовсюду выруливают вертолёты, стремясь как можно быстрее оказаться на полосе.
Заняли исполнительный старт. Очередные контрольные доклады и выравниваю вертолёт, чтобы срез остекления был по горизонту.
— Крона, 201й, контрольное висение, взлёт.
— Разрешил.
Енотаев кивнул, давая мне разрешение оторвать вертолёт от бетонной поверхности. Плохо у меня получается сдерживать себя и не улыбаться.
Левой рукой берусь за рычаг шаг-газ, правой держу ручку управления, а ноги на педалях. Вертолёт всё так же вибрирует, приятно отдаваясь в душе.
От нетерпения подняться в воздух перехватило дыхание.
— Взлетаем, — спокойно проговорил я.
Глава 7
Медленно поднимаю рычаг шаг-газ. Ми-8 уже в так называемом взвешенном состоянии. Снимаю усилия с ручки управления, пару раз нажав на кнопку триммера. За спиной послышались характерные щелчки работы агрегатов системы управления.
Вертолёт ещё не стремится развернуться влево, но правая нога наготове.
Проспишь момент, и вертолёт начнёт вращаться. Вот будет стыдоба! Для меня во всяком случае. А вот репутация Клюковкина не пострадает. Страдать уже ниже некуда.