Спал крепко. Да так, что даже не услышал всех громких разговоров парней, вернувшихся с города. Встав на утреннюю пробежку, в казарме сразу ощутил запах тяжёлых изотопов спирта. А ещё, странный аромат животного помёта.
Оглядев спальное помещение, стало понятно, что дошли все. Практически всем удалось полностью лечь на кровать. Штурман эскадрильи только застыл в полупозиции — туловище на кровати, а ноги согнуты в коленях и на полу. Так и храпит в неудобной позе.
— Саня, а чем пахнет? — спросонья спросил Лёня, перевернувшийся на другой бок на соседней со мной кровати.
— Праздником. Построение через час, — напомнил я и пошёл к выходу из расположения.
Стоящий рядом с дверью солдат зачем-то подглядывал в глазок. Будто кто-то пришёл.
— Что там? — спросил я, подойдя к нему.
Он слегка задёргался. Глаза забегали, а рука закрыла дверной засов.
— Лучше не выходите. Там… такое, — испуганно сказал боец, поправляя панаму.
Сначала подумал, что там проверяющий или кто-то из моих товарищей не дошёл до расположения, заснув прям на ступеньках. Тогда определённо его нельзя оставлять там. Бетонный пол холодный. Подхватить заразу можно запросто. Не задумываясь, открываю дверь.
— Ох, ёптить! — выдохнул я, увидев перед собой это «чудо».
Только оно было не в перьях, и совсем не мышь, а с огромным… горбом! На площадке между первым и вторым этажами, стоял верблюд.
— Ты откуда такой⁈ — спросил я у него и взглянул на часы.
Время почти 8:00. Енотаев сейчас сам встанет на зарядку. Вот это будет номер! Надо хоть выпроводить этот «корабль пустыни» отсюда.
— Малец, иди сюда, — позвал я солдата.
— Я в детстве с лошади пару раз падал. У меня к таким животным страх, — трясся парень, прижавшись к двери.
— Да не боись ты. Это ж верблюд. Посмотри, какое лицо у него доброе.
Мы с парнем внимательно посмотрели на жующего жвачку верблюда. Но солдат не проникся к животинке.
С бойца толку мало. Он вон спрятался и не выходит. Надо как-то выпроводить гостя. Кричать на верблюда тоже нельзя. Эти животные весьма обидчивые.
Вернулся в расположение и пошёл будить сначала Багу, а затем и Магу. Но эти ребята были в полной отключке. Ещё более «уставшим» был Димон. Решил он вчера, видимо, обнулиться по полной.
Лёня успел закимарить повторно в моё отсутствие.
— Чкалов, просыпаемся.
— Чего? Война?
— Ага, война в Крыму — всё в дыму. Пошли. С верблюдом поможешь, — сказал я.
— Сань, ты ж не бухал вчера⁈
— Ты тоже. Пошли, говорю!
Чкалов надел спортивный костюм, и через минуту мы стояли на лестнице. Верблюд величаво и внимательно смотрел на нас, шевеля губами.
— Так, это — верблюд, — сделал заключение Лёня.
— Да.
— Настоящий, — продолжил рассуждать Чкалов.
— Определённо. В полной комплектации я бы сказал. Седло в наличии.
— Угу. И у него один горб. На Семёна похож, — продолжил поражать меня своей эрудицией Лёня.
— Кто?
— Ну, верблюд. В моём селе, был один. Семёном звали. Одна морда, один профиль. Правда, тот двугорбый был.
— Издеваешься? Его убрать надо отсюда, — сказал я.
— Блин, ну тогда вопрос: а что он здесь делает?
— Ты потом по этому поводу напишешь диссертацию. Давай быстрее вытянем его, — подтолкнул я к действиям Чкалова.
Вывести из здания казармы верблюда оказалось непросто. Даже похлопывание тростью, найденной рядом с седлом, не помогало. Вниз по лестнице верблюду было ступать страшно.
Он оказался упёртым и решил отомстить плевком. Чуть было наш Чкалов не влетел в стену, настолько была мощная струя. И хорошо, что не в глаза ему попал одногорбый.
— Блин! Вот вонь!
— Тебе повезло, что это слюна. Была бы жвачка, и при попадании в глаза, конъюнктивит был бы тебе обеспечен, — сказал я.
Похоже, в казарме верблюду понравилось.
Неимоверными усилиями, мы смогли вытолкнуть животное на улицу. Но дальше он идти не собирался.
— Руки устали. Он весит полтонны! — утирал Лёня с затылка слюни верблюда. — Придётся как-то на нём ехать. До КПП совсем немного. Главное — проехать мимо штаба.
— Эээ… стопэ, Чкалов! Какой ехать? На улицу вывели, и пусть теперь идёт куда хочет. Дальше не наши проблемы. Не знаю, кому в голову взбрело верблюда в казарму привести, но мы и так оказали большую услугу.
Лёня замялся и насупился.
— Ну, нет. Так дело не пойдёт. Ведь однозначно начнут разбираться, откуда на территории части верблюд. И ведь найдут!
— Во-первых, не факт, что найдут. Во-вторых, нас никто не видел, когда мы выталкивали верблюда из казармы. Боец промолчит.
— Так, давай попробую сесть на него. У меня опыт езды на лошадях имеется. Думаю, что на верблюде не сложнее, — высказался Лёня и погладил верблюда. — Ну что Сём, сейчас я поеду на тебе до КПП.
Делаю глубокий вдох и выдох. Устало прикрываю глаза.
Чкалов в это время нагибается и стучит верблюду по передним ногам. Удивительно, но верблюд опускается на землю. Лёня победно поднимает выше подбородок.
— Сань, ты точно на нём не хочешь поехать?
— Я? Это твоя идея и мне она не нравится.
Выехать с территории части незамеченным — нужно постараться.
— Ну и зря! Напряги тогда солдат, чтобы какашки убрали. Там весь первый этаж усыпан ими, — сказал Лёня и сел на верблюда.
В груди неприятное предчувствие, будто червячок заёрзал.
— Слушай, давай ты не поедешь никуда. Слезай уже, — прошу Чкалова, но он игнорирует меня.
— Но! Но! Или как там, куш! Куш!
Верблюд тут же начал вставать на задние ноги.
Пришлось Лёне отклониться, чтобы не перелететь через голову. Потом и вперёд подать туловище, когда верблюд поднялся на передние ноги.
— Так, половину дела сделали. Теперь надо ехать, — улыбнулся Лёня, застёгивая олимпийку спортивного костюма.
— Лёня, тебе лет сколько⁈ Слезай давай, — пошёл я к верблюду, чтобы снять неопытного бедуина.
— Саня, сейчас всё будет. А ну, пшёл!
Чкалов так сильно ударил верблюда, что тот сорвался с места, как лошадь на ипподроме. Даже пробуксовал на месте, отбрасывая назад мелкие камни.
— Погоди! Погоди! — попытался я остановить.
— Хорошо идёт! — громко орёт Лёня, удаляясь от меня.
— Отворачивай, отворачивай! — пытаюсь докричаться до него, но без толку.
Верблюд с Чкаловым в седле несётся в направлении КПП. Однако, самый короткий путь был через плац. А там построение! Да ещё и кто-то с трибуны выступает.
— В это время наши советские войска оказывают интернациональную помощь афганскому народу… — было слышно чьё-то выступление на плацу.
Бегу за Чкаловым, но догнать никак не получается. Лёня пытается то в одну, то в другую сторону его повернуть. Ничего не помогает.
— Поворачивай! Вправо принимай!
— Саня, управление в отказе. Не могу!
Лёня тянул, упрашивал, бил ногами в бока, матерился, но результат один — верблюд несётся на строй солдат. Либо «Семён» настолько сильно захотел послушать речь на плацу.
— Сейчас ситуация стабильная. Мы уверенно идём по пути… — произнёс выступающий и замолчал.
Конечно! Ведь тут перед строем тоже уверенно несётся по пути к КПП верблюд с наездником. На трибуне все задёргались.
— С дороги! Зашибёт! Тормоза отказали! — кричал Лёня.
Так и не свернул верблюд. Строй рассыпался как кегли в боулинге.
— Я скоро буду. Не жди меня! — доносился до меня голос Чкалова.
Правду говорят ливийцы. Невозможно скрыть любовь, беременность и езду верхом на верблюде. Пожалуй, тут я больше ничем не помогу. Разворачиваюсь и иду в расположение.
Следы верблюда ужё были убраны. Вот только скрыть его присутствие в части не получилось. С другой стороны, разглядеть в орущем наезднике Леонида было сложно. Он ещё и лицо пытался прикрыть.
Только я вошёл в расположение, меня тут же остановил комэска. Он только что умылся и ещё не вытер с лица капли воды.
— Бегал? — спросил Ефим Петрович, утираясь полотенцем.
— Да. Форму поддерживаю.
— Это хорошо. Хорошо, что сегодня не летаем, — посмеялся Енотаев.
— Всё культурно. После программы «Время» все уже были в кроватях.
— Ага. Ладно, пошли считать. Все ли на месте…
Рядом с дневальным зазвонил телефон. Рядовой представился и тут же вытянулся в струнку.
— Товарищ подполковник, вас командир полка к телефону, — позвал Ефима Петровича дневальный.
Енотаев взял трубку и поздоровался.
— Знаю. Не-а, не видел. Откуда у тебя тут могут быть верблюды⁈ И представитель из армии видел? — повернулся Енотаев ко мне и внимательно посмотрел.
Похоже, Ефим Петрович начинает понимать всю ситуацию.
— В спортивном костюме? Да брось ты! Мои спортом не занимаются. Да я тебе говорю! Больше ста грамм в одну руку не поднимают. Хорошо. Всего доброго! — попрощался Енотаев и повесил трубку.
Ефим Петрович подошёл ко мне и посмотрел внимательно своими глазами доброго енота. Он медленно почёсывал бороду. Делал это так тщательно, что звук был похож на движение наждачной бумаги по дереву.
— Бегал, говоришь?
— Так точно.
— Угу, а верблюда не видел по дороге?
— Пфф! Откуда могут быть верблюды в воинской части⁈
— Вот и я то же самое сказал Петрову. А он говорит, что видел. И какой-то полковник из штаба армии видел. Врут? — поинтересовался Енотаев.
— На улице жарко. Может, мираж увидели?
— Клюковкин, опять за старое⁈ Я уж подумал, ты за ум взялся, — повысил голос Енотаев.
— Командир, какой верблюд⁈ Бегал я, — начал я косить под дурака.
Да всё уже понял, комэска. Только не хочу я признаваться. Не поймали же меня за руку на этом верблюде.
— Кто видел, что ты бегал? Свидетели есть?
— Конечно! Вон, дневальный видел, как я из расположения выходил.
Подполковник повернулся к рядовому. Тот смело отрапортовал, что так и было. Молодцом! Уже себе заработал презент.
— А на улице, кто тебя видел на пробежке…
Тут дверь в расположение открылась, и появился запыхавшийся Лёня. Лысина блестит от пота, а олимпийка завязана на поясе.