Я закатил глаза, посмотрел по сторонам и подошёл вплотную к Шаклину.
— Значит слушай сюда, командир. Нам с тобой придётся работать вместе. Меня это не очень радует. Задача у нас будет специфическая, требующая взаимопонимания. Если у нас его не будет или я замечу, что в полёте ты не оказываешь мне поддержку, отправлю тебя в отпуск с диагнозом «асфальтовая болезнь».
— Угрожаешь?
— Предупреждаю, Веня. Никто не ставит под сомнение твоё командование. Но ты будь командиром, а не просто крутым парнем.
Вениамин насупился, но больше ворчать не стал.
— Так что за работа такая секретная?
— Работаем с личным составом 1й отдельной мотострелковой бригады.
Веня упёр руки в боки и замотал головой.
— Клюковкин… ладно, Саня, мне-то не рассказывай. Нет таких бригад в армии.
— Теперь есть, — улыбнулся я.
Наутро мы с Шаклиным ждали группу Сопина. Нам выделили для выполнения задания Ми-24 со встроенной пушкой. Борттехник Валера Носов заканчивал проверку вооружения, подвешенного на вертолёт и зарядку пушки.
— Давно у нас появились такие вертолёты? — спросил я, показывая на ожидающие нас Ми-24.
Они несколько отличались от тех, что мы перегнали из Мактаба сюда. Модификация «П» отличалась тем, что на правом борту имела встроенную пушку ГШ-2–30 с боекомплектом в 250 снарядов. В носовой части пулемёт ЯкБ-12.7 был демонтирован. Серийно такую модификацию выпускать начали в 1981 году. Видимо, что-то поменялось и сподвигло выпускать их раньше.
— Не помню уже. Кстати, ты в Торске ещё не видел новый вертолёт? Ходят слухи, что лётчики там уже летают на нём.
— О каком вертолёте идёт речь?
— Я точно не знаю. Что-то совсем новое. Говорят даже, что рулевой винт у него на букву «Х» похож.
Да чтоб меня! На дворе 1980 год, а уже идут такие разработки. Если я правильно помню, Ми-28 совершил первый полёт в 1982 году. На нём многое было установлено от Ми-24, а Х-образный винт появится и вовсе только в 1986 году. Хотя, если я подскажу кому надо, смогут сделать и быстрее. Надо чтоб ещё разок приехали в Баграм представители конструкторских бюро, и я им тихонько посоветую.
По магистральной рулёжке мчался ГАЗ-66. Подъехав к нам, из кузова начали выпрыгивать бойцы в различной одежде. Я насчитал 12 человек. Следом подъехал УАЗ.
На переднем сиденье в полевой форме сидел начальник особого отдела 109й дивизии майор Турин. Несмотря на раннее время, он был весьма свеж и бодр. За ним шёл и Сопин в полной экипировке.
Одет он был в костюм КЗС, на груди трофейный «лифчик» с полным комплектом магазинов. Как и все бойцы, Сопин тоже был в кроссовках.
— Доброе утро, товарищи лётчики! — поздоровался с нами Турин.
Следом за ним поприветствовал нас и Сопин. Он же и достал карту, чтобы показать район работы.
— Нам нужно прочесать местность в долине реки Кабул и осмотреть эту степь, — показывал на карте Игорь Геннадьевич.
К нам подошли операторы, чтобы изучить район.
— Мирт… Мартасло… — пытался прочитать название степной местности Кеша, но у него это не вышло.
Я и сам бы язык сломал, если бы попробовал его с первой попытки прочитать.
— Степь Миртсламсахиб-Дешт, — быстро сказал Турин без запинок.
Мне даже показалось, он произнёс это название на дари. Естественно, Вячеслав Иосифович может знать местный язык. Но уж очень хорошее у него произношение!
— В общем идём вдоль реки. Осматриваемся, а затем выходим на равнину и просматриваем всю степь. Там есть пару брошенных кишлаков. Возможно, караваны идут туда.
Я взглянул на карту. Есть сомнения. Слишком много населённых пунктов.
— Вдоль реки много кишлаков. Они тоже брошенные? — спросил я.
— Нет, но духов там нет. Над каждым кишлаком красный флаг. Агентура тоже докладывает об отсутствии душманов.
— Ну, это меняет дело, — иронично заметил я.
Красный флаг афганцы вывешивали, чтобы подтвердить свою лояльность законному правительству Афганистана.
— Что тебе не нравится, Клюковкин? — спросил у меня Турин.
— Ничего. Пару раз просто сведения вашей агентуры были недостоверными.
— Сань, сейчас иначе. Действительно, проверенные источники. Так что, мы только охотимся, — успокоил меня Игорь Геннадьевич.
Вячеслав Иосифович внимательно на меня посмотрел. В его взгляде так и читалось: ' — Зайдёшь ко мне потом, Клюковкин!'.
Задание разобрали, личный состав распределили по вертолётам и начали готовиться к запуску.
— Валера, борт готов? — спросил я, подойдя к бортовому технику, который уже надевал шлем.
— Да. Пушка и блоки заряжены.
— Заправка?
— Как и договаривались. Чуть больше, чем нужно.
— Эт хорошо. Неизвестно, сколько будем летать, — ответил я и пошёл к кабине.
Кеша сходил по нужде и теперь бежал к вертолёту. По традиции он не заметил большой ящик и споткнулся.
— Блин! Он же на борту постоянно был. Чего он тут-то стоит? — тёр колено Иннокентий, скривив лицо от боли.
— А чего сейчас не положили? Валер, иди сюда.
Я показал ему на ящик, но борттехник так и не понял, как он оказался здесь.
— Был на борту. Сейчас отнесу опять.
Может и не пригодятся нам всякие запасные шланги, жидкости и прочий ремкомплект. Но с ними спокойнее.
Заняли места в кабинах и начали запускаться. В лучах утреннего солнца пыль, осевшая за ночь на поверхности стоянки и поднимаемая винтами, превращалась в золотистый туман. Воздух ещё не так раскалён, но жара ощущается.
— 302й, готов, — доложил я в эфир, закончив запуск.
— Окаб, 301й, парой вырулить на полосу.
— 301й, разрешил на полосу, — ответил Вениамину руководитель полётами.
Через пару минут мы уже были в воздухе, заняв курс в долину реки Кабул.
— Второй, не выше 30 метров. Интервал 150 метров, — дал мне команду Шаклин.
— Понял.
У него на борту Сопин и он ему подсказывает, какой район нужно осмотреть.
Река петляет среди холмов, огибая каменистые остроги. Где-то и вовсе ширина одной из главных водных артерий Афганистана превышает сотню метров.
Внизу видно, как кто-то из местных забирается на крыши и приветливо машет нам.
— Здесь действительно много красных флагов, — заметил Кеша.
— Значит, не так уж и плоха наша агентура.
Дорога на Джелалабад сейчас пустует. Возможно, днём тут пойдут колонны. Но сейчас это просто серая полоска в бескрайней холмистой долине.
Несколько минут спустя, впереди показался изгиб реки и один из притоков Кабула — река Лагман.
Кишлаков стало меньше. Уже не стоят так плотно друг к другу. Да и красных флагов уже нет над домами.
— Второй, отворачиваем в степь. Паашли! — дал команду Шаклин и я плавно начал разворот вслед за ведущим.
Степь со столь длинным названием является так называемой горной пустыней. На большой территории нет ни единого дувала или строения. Вокруг только серая пыль и отдельные сухие кустарники. Редкие холмы с расщелинами вполне подходят для того, чтобы спрятаться от наших глаз.
— Давай ниже, второй, — сказал Шаклин, и мы снизились ещё.
Видимо, Сопин тоже решил, что в расщелинах могут быть духи. Пока не видно хоть какой-то укатанной дороги. Ощущения, что эту степь никто не решался пересекать.
— Второй, что-нибудь видно? — спросил у меня в эфир Шаклин.
— Ничего. Сплошные расщелины, пески и камни.
Долго просматривать степь мы тоже не можем. На обратный путь нужно оставить топливо на 35–40 мин. И топливомер подсказывает, что момент окончания наступает.
Проносимся над небольшим холмом. Слева мне показалось, что увидел мотоцикл.
— Кеша, слева.
— Наблюдал. То ли мотоцикл, то ли мотороллер, — ответил мне по внутренней связи Иннокентий.
— Первый, прошли холм. Обнаружили там мотоцикл, как приняли? — вышел я в эфир.
— Что обнаружил? Не понял, повтори, — переспросил у меня Шаклин.
Только я собрался доложить, как в районе двигателей раздался стук. Ощущение, что кто-то постучал.
— 302й, повтори! — громче запросил меня Шаклин.
Но тут уже повторять смысла не было. Не знаю, что там стукнуло, но давление в гидросистеме начало падать.
— 301й, попадание. Давление в гидросистеме падает. Сажусь на вынужденную.
Ручку управления отклонил вправо, чтобы не зацепить в развороте ведущего. Площадку искать долго не пришлось. Местность почти везде ровная.
— 302й, что случилось? Кто попал? Откуда стреляли?
— Холм в километре сзади вас. Там старый мотоцикл ещё.
— Повтори. Не слышу, — переспросил Шаклин.
Задолбал уже переспрашивать!
Нет у меня времени повторять. На борту люди, так что размышлять о правильности действий будем потом. Начинаю снижаться, а давление в гидросистеме продолжает падать.
— Валера, приготовиться к посадке, — подсказал я борттехнику.
Выровнял вертолёт. Пока он ещё управляется от основной системы.
— Шасси… выпустил, — сказал я по внутренней связи.
— Высота 15, 10, 5. Обороты 95%, — дал отсчёт Кеша.
Во все стороны летят куски сухой травы, камни и пыль. Проходим вперёд, чтобы нас сразу не накрыло.
— Отказала основная гидросистема, — возвестила девушка РИта.
Но в этот момент мы коснулись поверхности. Чуть прокатились по земле вперёд, и я зажал тормозную гашетку, чтобы остановиться.
— Выключение. Покинуть борт, — скомандовал я.
Не успела пыль осесть на площадке, как разведчики заняли оборону вокруг вертолёта. Я вылез из кабины и осмотрелся по сторонам.
— Распределились по секторам. Связь с командиром группы, — командовал старший из разведчиков.
У спецназа свои уникальные фразы и «радиообмен» с указанием конкретных действий для каждого бойца.
Вокруг сплошная степь. За спиной очертания гор, которые на фоне серо-жёлтой земли выглядят чёрной стеной. Палящее солнце и сухой воздух, оставляющий на губах частицы песка.
— Сань, иди сюда, — позвал меня Кеша, который с Валерой залез на вертолёт и уже раскрыл капоты двигателей.
Мне и на расстоянии было понятно, что дело — дрянь. Жидкость АМГ-10 начала уже вытекать. Вертолёт никуда не полетит, пока мы не устраним поломку.