— Уходим, — говорю в эфир и отклоняю ручку влево.
Вертолёт слегка завибрировал. В серой пелене разглядел силуэт большого строения. Совсем немного и было бы столкновение.
— Командир, мы уже не найдём тут ничего. Надо садиться здесь и вызывать помощь, — сказал Кеша.
Я ещё раз проверил показания приборов. Стрелка АРК не показывает на привод аэродрома. Такое ощущение, что они просто выключены и не ждут нас.
Вот же сраная организация!
Глава 18
Серая пелена продолжает давить на нервы. Правая рука стала уже мокрой от напряжения. На губах ощущаю привкус пота. Система кондиционирования, установленная на Ми-24, никак не помогает мне охлаждаться.
С каждой секундой мы всё больше уходим от города, а значит, и от аэродрома. Посадка в Кабуле — это не то, что сесть где-нибудь на равнинный аэродром.
Как и все аэродромы в восточной части Афганистана, аэропорт Кабула окружён горами. Высота над уровнем моря около 2000 метров. Это накладывает ограничения при заходе на посадку даже в простых условиях. А в таком «молоке» без помощи группы руководства полётами, зайти на посадку почти нереально.
— Кабул, Кабул, 302му! — громко запросил я, но в эфире сплошное молчание.
По прямой у меня есть не больше минуты, чтобы выполнить отворот назад. Иначе мы подойдём слишком близко к горам и можем их зацепить.
— Командир, давай подниматься выше 3300. Выйдем на «точку» и начнём снижаться по спирали, — предложил Кеша.
Если бы так можно было, то я бы это сделал ещё над Баграмом. Но у нас ведь Тося, а на неё поднятие на высоту может оказать пагубное влияние.
— Про пассажира не забывай. К тому же не работает в Кабуле ничего. Стрелка «отбивает» на Баграм, а на местный аэропорт нет.
Я начал выполнять разворот. Крен маленький, чтобы в грузовой кабине наша пациентка не съехала на пол. Плюс Валера не пристёгнут и с капельницей в руках.
Вновь заработал сигнал опасной высоты. Снижение прекратил, но именно эта просадка мне помогла кое-что увидеть.
— Кеша, землю видишь?
— Точно так. Но здесь не сядем, надо пройти вперёд…
— Ты не понял, — сказал я и начал зависать.
Загасив скорость, я завис над асфальтированной дорогой. Этот участок мне прекрасно известен. Мы сейчас как раз находимся между двумя районами столицы.
— Слева Каланаджар, а справа Сейидабад, — определил Кеша.
— Уверен? — спросил я.
Сейчас мне кроме него, довериться некому. Если он ошибся, мы полетим в другую сторону и вновь уйдём в горы. Я сместился назад, а затем ещё раз вперёд. Очертания кварталов можно разглядеть только смутно.
— Так точно. Уверен! Нам нужно занять курс 60°, и мы выйдем в район аэродрома через… 2 минуты и 15 секунд, — посчитал Кеша.
Дальше дороги нет. Ориентиров тоже. Мы будем следовать только одному из авиационных постулатов «держи курс — никуда не денешься».
А потом воспользуемся другим слоганом — «время вышло — разворот».
— Разгон, — сказал я, аккуратно отклонив ручку управления от себя.
Медленно увеличиваю скорость.
Дорога осталась позади. Время для начала выполнения разворота уже вот-вот подойдёт. Надо сделать ещё одну попытку связаться с Кабулом. Иначе строить заход на посадку вслепую будет проблематично. Есть ещё один «абонент», который может не спать в это время.
— Кабул-пеленг, Кабул-пеленг. Дайте «прибой», — запросил я оператора автоматического радиопеленгатора.
Ещё дважды повторил запрос, но без толку. Значит, в назначенное время развернёмся на обратнопосадочный курс 95° и начнём выполнять заход.
— Эм… ответил, — услышал я неуверенный голос в наушниках.
— Кабул-пеленг? — «на автомате» переспросил я.
Настолько мне было неожиданно услышать голос на канале пеленгации. В прошлой жизни я только в училище летал по радиопеленгатору. Не думал, что мне это вообще хоть раз пригодиться.
— Кабул-пеленг, отвечает.
— Дайте «прибой», Кабул-пеленг, — повторил я, но в ответ мне только одно мычание.
— Я не… знаю. Я… сейчас позову кого-нибудь.
— Во дела! Нам, кранты, командир, — выдохнул Кеша по внутренней связи, но я не собирался отпускать нашу спасительную «соломинку».
Похоже, на пеленгаторе сидит солдат, который мало что знает. Посадили его дежурить, а начальник станции ушёл спать. Погода плохая, и все расслабились.
Но его отпускать нельзя. Он может ничего не знать, но у него есть глаза и аппаратура включена.
— Стоять! Со связи не уходи! — громко сказал я.
— Понял, — прозвучал в ответ голос.
Надо бы теперь вспомнить, как раньше выглядели пеленгаторы.
— Перед тобой экран или индикатор? Цифры высвечиваются, когда я говорю? — начал я растягивать слова, чтобы луч пеленгации показывал направление на нас гораздо дольше.
— Экран. Из центра луч указывает на 220, — сказал парнишка.
Я тут же начал выполнять отворот. Даже Иннокентий ещё не успел мне крикнуть, что надо занимать курс 95°.
— Ещё… ещё… — приговаривал Кеша, дыша в микрофон.
— Кнопку отпусти. Нормально всё.
Вот теперь надежда уже не такая слабая. Главное — держать безопасную высоту в этом районе и курс к развороту на посадочный курс. В Кабуле он был 285°.
Теперь уже можно и скорость держать побольше.
— Скорость 140, проходим траверз пеленгатора, — объявил Кеша.
— Кабул-пеленг, а сейчас какие цифры? — запросил я.
— 190, — ответил боец.
— Понял. Продолжай следить, — ответил я.
Только бы он не начал сейчас сомневаться в том, что мы свои. Осталось меньше минуты, перед тем как начнём выполнять третий разворот.
В назначенном месте выполнили манёвр. Начали постепенно снижаться, чтобы потом не начинать «падать» на полосу.
— Показывает 95, примерно.
— Следи, чтобы мы были на этом лучике. Я буду периодически докладывать высоту. Как только луч резко развернётся на 285, кричи, — ответил я и паренёк подтвердил приём информации.
Мы сейчас начинаем заходить не на полосу, а на точку стояния пеленгатора. Он находится в правой стороне от полосы, так что мы слегка отклонимся. Но зато, уже будем над аэродромом.
— 95, — ответил парень.
— Высота 150, — спокойно сказал я, продолжая растягивать слова.
— Ещё раз 95.
— И снова 150.
Я пару раз повторил высоту, и тут парень закричал.
— 285!
— Понял, — ответил я и отвернул влево.
Несколько секунд и мы начали плавно снижаться. Медленно, метр за метром. Буквально прощупывая каждую цифру на радиовысотомере. На лётном поле препятствий нет, так что относительно спокойно можно снижаться.
— Высота 20… 15… вижу! Это рулёжка! — громко крикнул Кеша.
— Понял.
— У меня показывают цифры 230, — продолжал говорить боец.
— Понял тебя. Сейчас уже садимся, — с улыбкой ответил я.
Вертолёт приблизился к бетонке и аккуратно коснулся её правым колесом, а затем и остальными.
— Фух! Кабул-пеленг, 302й посадка! Спасибо за руководство! С нас поляна! — громко сказал я.
— Понял. Конец связи, — тихо ответил боец и больше я его не докричался.
Парня надо обязательно найти. Помог очень вовремя.
Начали заруливать по рулёжке на стоянку. Такое ощущение, что тут совсем никого. Видно только, как останавливаются патрулирующие солдаты и с непониманием смотрят на нас. В плотном тумане разглядел стоянку Ан-26, где на одном из самолётов горел свет в кабине. Рампа была открыта, а рядом столпились люди. В том числе и в белых халатах.
— Зарулили. Выключаемся, — дал я команду и остановил вертолёт, зажав тормозную гашетку.
Несущий винт затормозился, и к нам тут же подбежали доктора. Валера открыл дверь грузовой кабины, чтобы забрали Тосю. Я вылез из вертолёта и наблюдал, как медработники аккуратно вытаскивали носилки и давали указания на начало запуска самолёта.
— Ты командир вертолёта? — подошёл ко мне лётчик в кожаной куртке, поздоровавшись со мной за руку.
— Да. С кем говорю? — спросил я.
— Подполковник Володин, командир эскадрильи 50го смешанного авиационного полка.
— Здравия желаю, товарищ подполковник. Лететь вам надо. У неё времени немного, — сказал я.
Тосю уже унесли в сторону самолёта.
— Да, сейчас нас выпустят. Тут были тёрки с командованием ВВС. Выпускать нас не хотели. Мол, никто и никого не привезёт. А тут вы, в такую погоду и без управления с земли. Мы все думали, что её на машине привезут. Вас никто не ждал из группы руководства полётами. Лихие вы ребята! — похлопал меня по плечу Володин.
И что-то на меня прям сильно усталость нахлынула. Эти сутки были слишком длинными. Отдых нужен позарез.
— Не будь нужды, никогда бы не полетел. Ситуация безвыходная, сами понимаете. Жизнь человека на кону.
— Всё хорошо будет. Напрямую до Ташкента сейчас полетим. Комполка уже всё решил. Но, а вы, давайте вон в тот домик, — показал подполковник на модуль за стоянкой Ан-26.
— Стартовый домик? — спросил я.
— Там у нас типа комната для перелетающих экипажей. Всё как полагается: скрипучие кровати, вонючие матрасы и клопы. Наслаждайтесь, — посмеялся Володин, пожал руку и пошёл к самолёту.
Вертолёт в это время уже начали откатывать в сторону. Кеша подошёл ко мне и крепко обнял.
— Ты чего? — спросил я.
— Командир, ты просто невероятный человек. Ты образец мужества и стойкости. Ты…
Ничего просто так не бывают. Такие признания и зализывания всегда ради чего-то.
— Кеша, что ты опять натворил?
— Ну, ничего особого. У нас теперь двери нет в грузовую кабину.
— Это как?
Но на этот вопрос уже шёл отвечать Валера. Настроение у него было отвратительное.
— Говорил ему, не открывай, а он полез. Там и так всё на соплях держалось после сегодняшнего боевого вылета. Так ему захотелось «на гармошке поиграть»!
Это так Кеша назвал технологию открытия и закрытия створок двери в грузовую кабину. В итоге — обе створки отломились.
В общем, всё у Иннокентия через одно место. Но в полёте он был хорош. Рад, что в нём не ошибся.