— Вы были очень любезны, Антонина, — кивнул ей Андрей Вячеславович и вышел из смотровой.
Следующим зашёл Щетов. Грудь колесом. Нос задрал так, будто сейчас «горку» собирается сделать. И походка прям королевская.
— Антонина, вы сегодня прекрасны, — подкатил Захар, присаживаясь напротив Тоси.
Позлить решил меня. Никак иначе.
— Чего он выёживается? — шепнул мне Петруха.
— Уверен в себе. Думает, что красавчик и все перед ним упадут.
— Клюнет твоя знакомая? — заволновался Петя.
Я пожал плечами, а сам задумался над этим вопросом — получится ли вызвать у Тоси во мне ревность.
— Странно. А вчера значит, я была не так хороша? — спросила Антонина.
— Вчера были не менее прекрасны. Ну, давайте! Как отдыхали, как самочувствие, жалобы есть? — спросил Щетов.
Видимо, решил продолжить играть в ловеласа курносый. Ещё и поглядывает в мою сторону.
— Есть жалобы. Плохо отдыхала, не выспалась, — ответила Тося, надевая Захару рукав тонометра.
Смотрю, а он ещё и бицепс напряг посильнее. Щетову за 30, спортивная форма у него неплохая. Торсом своим он фору может дать молодым.
— Антониночка, тогда проходим за ширму, раздеваемся по пояс, — улыбнулся Захар.
Тося уже одела стетоскоп, но не торопилась применять его. Услышав подобное приглашение, сняла приспособление для выслушивания тонов Коротокова и зацокала.
— Сейчас кто-то пытающийся заниматься не своим делом точно пойдёт за ширму. А затем медленно разденется по пояс. Может даже снять всю одежду.
— Это интересно! — подмигнул Захар и весь подобрался.
Зря он так с Тосей. У неё для таких как Щетов, есть «секретное оружие».
— Мне тоже интересно, товарищ Щетов. Вы меня подождёте за ширмой, а я подготовлюсь. Как раз у меня есть новенькая сифонная клизма, которую нужно опробовать. Вы же испытатель? Так давайте испытаем с вами невероятные ощущения и эмоции от использования новейшего аппарата для очистки кишечника.
Улыбка с лица Захара сошла моментально. Выйдя из смотровой, он злобно зыркнул в нашу с Петрухой сторону и пошёл на выход. Мы же с Казаковым продолжали сдерживать смех, но получалось не очень хорошо.
Я пропустил вперёд Петруху, чтобы зайти последним в кабинет.
— Проходите, Александр, — сказала мне Тося, когда Казакова осмотрели.
Только я переступил порог, как Петруха быстро закрыл дверь.
— Доброе утро! — поздоровался я, снял куртку песочного комбинезона и сел напротив Антонины.
— Доброе! — шепнула она и стала аккуратно надевать мне рукав тонометра.
Делала она это медленно. Руки у неё были тёплые и слегка дрожали.
— Расслабься и будь спокоен, — сказал Тося и начала сжимать нагнетатель, напоминающий грушу.
— Я не могу быть спокоен. У меня синдром белого халата.
— Это как? — надела стетоскоп Тося.
— Только вижу девушку в белом халате, сразу пульс повышается.
— Что ж, открою тебе секрет. Если я сниму халат, лучше тебе не станет, — подмигнула Антонина и начала мерить давление.
Закончив с осмотром, я поблагодарил Тосю и пошёл к двери. Не успел уйти, как она меня опять позвала.
— Саша, будь осторожен. Знаю, что ты бесстрашный, но побереги себя.
— Так точно, Антонина. До встречи!
Взяв снаряжение и оружие, я с Петрухой направился к вертолёту. Как раз сегодня решили с Казаковым попробовать полетать с новым «носимым аварийным запасом».
Мы просто адаптировали трофейную «разгрузку-лифчик» под свои нужды. Но вопросов у Петрухи меньше не стало. Он всю дорогу переспрашивал меня, зачем мы берём с собой такой большой запас всего — начиная от дополнительной фляжки воды и заканчивая специальным средством для обеззараживания жидкости.
— Ты в пустыне, брат. Вода здесь ценнее золота и бриллиантов. Сильнее любого оружия и противника. Поэтому и берём, — сказал я, подойдя к вертолёту.
И тут очередная нестыковка.
— Сан Саныч, вертолёт готов. Будете осматривать? — спросил у меня парень, которого я впервые вижу.
Через пару секунд я вспомнил, что он представитель испытательной бригады с КБ Миля.
— А где мой бортовой техник? — спросил я.
По словам молодого человека, Алексей «слегка не в форме» после бурного вечера. Не армия, а бардак!
— Ладно. Осматриваем и готовимся.
Отсутствие бортового техника Алексея не выходило у меня из головы в течение всего осмотра. Закончив с обходом, я расписался в журнале и залез в кабину. В соседнем вертолёте уже сидели Евич и Щетов.
Глава 31
Знойный ветер трепал волосы, а солнце припекало через блистер. Температура воздуха повышалась с каждой секундой, которую отсчитывали часы на панели приборов.
Я надел шлем и пристегнул фишку радиосвязи.
— Консул, доброе утро! Паре 901го запуск, — запросил Евич в эфир.
Руководитель полётами дал разрешение, и мы начали запускаться. Вертолёт быстро ожил. Параметры работы силовой установки вышли на расчётные значения.
Как только мы с Петрухой завершили процедуру запуска, я осмотрел пространство вокруг. Слева от нас, в окружении техников, стоял Виталий Казанов, щурясь от солнца. На голове у него была обычная военная панама, которую он придерживал левой рукой.
Мы несколько секунд смотрели друг на друга, а затем он приложил к голове руку, выполнив воинское приветствие. Я ответил ему тем же.
— 901й, готов, — доложил я.
— Понял. Внимание! Взлетаем! — дал команду Евич, и мы оторвались от поверхности стоянки.
Полёт над пустыней в район хребта Чагай был совершенно обыденным. Вертолёт слегка подбрасывало вверх восходящими потоками. Я вспотел так, что разгрузка вместе с курткой комбинезона прилипла к спине и создала определённый дискомфорт. Но ещё больше меня смущало то, что Евич с самого аэродрома молчит.
А ведь стоило бы связаться с парой истребителей прикрытия с Кандагара.
— 901, 902му, — запросил я.
— Ответил.
— С прикрытием связь нужно установить. Подлетаем к району работы.
— Через минуту, — ответил Андрей Вячеславович.
Прошла и эта минута, но Евич по-прежнему молчал.
— До границы 30 километров. Что-то не торопится Евич вызывать, — сказал Пётр, когда мы пролетели над очередным брошенным кишлаком.
В предыдущем вылете каждый холм облетали. А здесь то над каменистым валуном пролетим, то над разрушенными дувалами отвернём.
— Да. И не боится кишлаков, — заметил я.
— Не кажется странным, что именно сегодня «слетел» Лёха? — спросил Петруха.
Вертолёт снова качнуло, но я быстро сбалансировал его. Евич отвернул влево, чтобы обойти гряду невысоких барханов и выйти в точку начала маршрута разведки.
Андрей Вячеславович слегка задрал нос, чтобы набрать высоту и связаться с Лашкаргахом.
— Консул, 901й, вышли в район работы.
В эфире я не услышал ответ руководителя полётами.
Евич вновь снизился и отвернул в сторону хребта Чагай. Я следовал за ним, а в голове продолжал сопоставлять факты.
— Лёха не пьёт, насколько я помню, — предположил я, высказав мысль по внутренней связи.
— Не пьёт от слова «совсем», — ответил мне Петруха.
Вячеславович выполнил резкий отворот. Последовал за ним, но тут же чуть не столкнулся с препятствием. В последний момент я успел взять ручку управления на себя и перелететь внезапно возникший передо мной песчаный бархан.
— 901й, предупредил бы о манёвре. Чуть не зацепил пузом песок, — возмутился я.
— Да я сам в последний момент заметил.
Голос Евича звучал совершенно без раскаяния. Раньше не наблюдалось за ним таких выкрутасов.
— Зачем так рьяно пытаться нас заменить, если сами позвали в испытательную бригаду, — задался вопросом Пётр.
— Нас пытался заменить Виталий. Возможно, ему «напел» эту мысль Щетов. У меня же с ним отношения не сложились, — предположил я.
— Всё равно ничего не ясно.
Тем временем Евич дал команду выйти вперёд. Странная команда, но спорить со старшим нельзя.
— Мне надо лучше посмотреть хребет, — сказал Андрей Вячеславович.
Я отклонил ручку управления вперёд и слегка увеличил скорость. Пролетел мимо вертолёта Евича, а он, в свою очередь, перестроился в правый пеленг.
Плавно отворачиваем от границы. Тело слегка тянет в сторону разворота, а пот продолжает медленно стекать по спине. Но все ощущения меркнут перед размышлениями о странностях последних дней.
— Евич всё ближе к хребту. Может что-то видит, — сказал я, наблюдая, как вертолёт Андрея Вячеславовича постоянно пропадает из зеркала заднего вида.
Перелетать через горную гряду нельзя. Нужно караулить караван на территории Афганистана. Начинаю осматривать местность вокруг, но никакой просёлочной дороги не видно.
— На подлёте никаких машин не было, — сказал я в эфир, давая понять Евичу, что признаков караванов нет.
— Ищем дальше. Давай влево, — ответил он.
Я начал разворачиваться влево, но мой коллега так и летел вдоль хребта и не думал отворачивать.
— 901й, я потерял тебя.
— Наблюдаю вас. Сейчас догоню. Поставь прибор 150, — передал мне Евич указание на сброс скорости.
Вскоре он догнал нас и продолжил полёт на интервале в 200 метров. Мы выполнили очередной проход вдоль границы, но никаких признаков душманов не видно.
Я выполнил очередной выход из виража. Вертолёт выровнял по курсу и взял ручку управления на себя, чтобы сделать «горку». Задрал нос, скорость моментально снизилась, и я быстро осмотрелся по сторонам.
— 902й, что там? — спросил Евич, когда я спикировал вниз и вновь занял высоту полёта у самой земли.
— Никого. Песок и камни.
Минуту спустя по внутренней связи решил выйти на меня Петруха.
— Командир, вот хоть убейте, ничего тут нет.
С ним сложно не согласиться. Возможно, вновь ошибка агентуры в определении маршрута каравана.
— Чуть отстану. Посмотреть кое-что надо, — сказал Евич.
Что он собрался смотреть позади меня, непонятно. Ещё и вышел в заднюю полусферу мне. Так и зацепить меня недолго.