Поблагодарил Володю, предложив небольшой магарыч в виде двух бутылок армянского благородного напитка, которые остались у меня после всех обысков в Лашкаргахе.
— Сань, спасибо! У нас с пьянством на борту бой. Никакого алкоголя не должно быть, — смотрел Володя на этикетки «Арарата» с широко открытыми глазами.
— Вов, ну это же валюта. Не пропадёт.
— Твоя взяла, капитан! Но только на презент возьмём.
Штурман объяснил нам, где его ждать. Пока Володя отошёл к диспетчеру по перелётам, чтобы получить «условия» на вылет, я задал сильно интересующий меня вопрос.
Особенно после того, как я и от Иннокентия учуял запах алкоголя.
— Кеша, и насколько давно ты знаешь Володю?
— Да мы в буфете познакомились. Он с соседней деревни оказался.
— И далеко эта деревня?
— Не-а. Километров 20 вдоль речки, а потом 10 км через лес.
Да вообще! Соседи почти!
Володя быстро оформился у диспетчера и потащил нас собой. Выходя на стоянку, он мощно хлопнул себя по лбу и убежал в сторону таможни.
— Я самовар забыл! — воскликнул он, сунув Кеше портфель с картами.
Надо сказать, что Петров чуть не выронил эту папку. Настолько она была тяжёлая?
— Такой маленький, а столько таскает, — удивился Кеша.
— У него «знания» всех членов экипажа. А также их документы.
Под термином «самовар» я понял только одно слово — самогон. Но Володя и здесь меня удивил. Слегка прогнувшись в спине, он тащил в руках самый настоящий самовар, уложенный в коробку.
Верхняя крышка торчала наружу. Провод свисал вниз и болтался из стороны в сторону.
— Хороший самовар, мужики! Даже квитанция есть. Пригодится, — улыбался Володя, истекая потом на жаре.
Довольный и уставший, он дотащил коробку с самоваром до самолёта. Ан-12 стоял на отдельной стоянке и уже был готов к вылету.
Рядом с ним толпилось несколько человек в военной форме и чемоданами. Каждый в разной степени усталости и приветливости.
— Саныч, а если нам… ну по «писюлику»? — предложил Кеша.
— Дружище, я не против, но на борту командир не я.
Тут слово взял Володя, который подхватил эту идею.
— Да нормально, братишки! Ща с командиром порешаем. Он за любой кипишь.
Через минуту был сформирован «передовой отряд» за забор и обозначен список покупок. Участвовали все, кто собирался лететь на Ан-12. Даже члены экипажа предложили свои варианты.
Пока Володя и Кеша бегали за закусками, я ближе познакомился с попутчиками. Первым был прапорщик в форме «эксперименталке» с перебинтованной рукой и двумя орденами Красной Звезды. Возрастом он годился мне в отцы, так что я и поприветствовал его уважительно «батя».
Он следовал вместе с майором из ВДВ. Говорят, что не могут попасть домой уже неделю. Судя по их небритым лицам, так оно и есть.
С ним рядом капитан с очень грустным видом. Сначала подумал, что это из-за количества его вещей — два чемодана, две коробки и ящик минералки. Подойдя ближе почувствовал, что это у него последствия хорошо проведённого вечера. Ну или последних нескольких вечеров.
— Блин, главное «Ессентуки» не забыть.
Уставшие глаза этого капитана прям в душу запали. Он несколько раз повторял сам себе не забыть этот ящик с минералкой. Похоже, капитану он дорог больше, чем все остальные его вещи.
Ещё один пассажир был не менее печальным. Старший лейтенант, командир инженерно-сапёрного взвода, буквально бледнел на глазах. А ведь у него кожа загорелая, как после курорта на каких-нибудь островах.
Оказалось, что он потерял все деньги, чеки и покупки из дуканов. Хотя, в армии слова «потерял» нет. На руках у него только удостоверение. Это хорошо, что парня не бросили в беде.
И было ещё двое возвращающихся лётчиков. С ними всё просто — они летят до Калинина, а потом в Москву. Дальше у них рейс куда-то очень далеко.
Через несколько минут появился и командир корабля. Среднего роста, крепкий и с весьма постаревшим лицом. Ещё и волосы седые, как зола. После погрузки, он попросил всех выйти и прослушать инструктаж.
Из всех, только уставший капитан не занёс ещё все вещи. Но самое важное — ящик с «Ессентуками» — уже был на борту.
Выглядел командир корабля сурово, а фуражка была сдвинута на глаза. Как он видел перед собой, мне непонятно.
— Товарищи офицеры, прапорщики, старшины и… Сёма, я тебе где сказал быть⁈ — выругался он на одного из парней, который с трудом стоял в конце шеренги.
— Исчезаю, — сказал Сёма и, пошатываясь, ушёл в самолёт.
Командир выдохнул и продолжил.
— Итак, товарищи. Пьянству бой. Политика партии обязывает нас вести трезвый, спортивный и активный образ жизни… аккуратнее с закуской, нам почти 3000 километров лететь, — указал он штурману Володе и Кеше, которые несли два подноса шашлыка.
Запах жареного мяса привёл меня в восторг.
— Продолжим. На борту не курить, не напиваться, вести себя культурно. А главное — пальцы или в носу, или в любой другой дырке… Витя, ведро под окурки приготовь, — дал командир указание шатающемуся члену экипажа.
В конце инструктажа, командир корабля внимательно всех осмотрел и решил завершить свою пламенную речь подведением промежуточного итога.
— Самое главное помнить о последствиях. Напился, ругался, сломал деревцо. Стыдно смотреть людям в лицо! И такое было у нас. Так что мы — за трезвость! Теперь прошу всех к столу. По маленькой и полетели.
Пока забирались в самолёт, уставший капитан несколько раз предложил отведать «Ессентуки».
Чего он носится с этой минеральной водой, я понятия не имел.
Только мы зашли на борт, как все тут же обомлели от гостеприимства экипажа. Я раньше не видел подобного убранства гермокабины.
На этом борту были оборудованы два дивана, между которыми стол. И вот на нём целая «поляна». Одна из бутылок «Арарата», подаренных мной экипажу, шашлык, корейская морковка в пакете и немного нарезанной колбасы.
— Для расширения сосудов. Чисто в медицинских целях, — произнёс командир и предложил всем отведать по металлической стопке «коричневого» закусить куском мяса.
Сам же он не пил. Всё-таки, «за рулём».
Ну а где одна, там и вторая. В итоге каждый из пассажиров уже друг друга знает и нашёл точки соприкосновения. Пока командир корабля рассказывал очередной смешной случай из его долгой лётной карьеры, всё более расстроенным становился капитан, чью минералку никто не пил.
— Хорошо пошла! Может, «Ессентуков» ещё? — спросил он.
— Нет. Лечиться утром. Время взлетать. Так, Володька, пошли! Не время, Володя! Ты… я кому сказал, не время! Давай взлетим сначала, — не дал командир выпить штурману и отправил его на рабочее место в кабину в передней части фюзеляжа.
Экипаж начал запускаться. Поочерёдно раскручивались винты самолёта-труженика. Пока двигатели Ан-12 выходили на нужные обороты, собравшиеся в гермокабине, готовились к перелёту морально. При этом все жадно посматривали на сервировку стола и не пропускали очередной «подход» к стопкам.
Через иллюминатор грело яркое солнце Ташкента. Жаркая погода, красивое небо, запах вкусностей и… не запускающийся третий двигатель.
Первым делом я высмотрел пожарный ЗиЛ, который подъехал к самолёту. Пожарные начали поливать двигатель с брандспойта. Льют воду, но результат появился только через минут 10.
— Мужики, ну может «Ессентуков»? Душа болит, — продолжил донимать всех капитан своей минералкой.
Но и в этот раз ему не удалось хоть кого-то сподвигнуть на употребление напитка из «бутылок-чебурашек».
А тем временем, самолёт начал рулить на исполнительный старт. Заняв полосу для взлёта, экипаж приготовился выполнить разбег.
Мгновение и командир корабля отпустил тормоза. Самолёт слегка кивнул всем фюзеляжем и тронулся с места. Скорость Ан-12 набирал достаточно быстро. И неважно, что в грузовой кабине что-то с грохотом падает от тряски. Несколько секунд и самолёт послушно начал отходить от полосы.
— Отрыв! Теперь за взлёт! — обрадовался один из попутчиков — седой майор в форме десантника.
Он же дал старт серии из нескольких тостов, которая включала в себя «за взлёт», «за набор высоты перехода», «за занятие эшелона на выход из района» и всё в этом духе.
Как только Ан-12 вышел в горизонтальный полёт, застолье перешло в стихийное.
Тем кто боялся лететь, уже и прыжок без парашюта не страшен. Лица попутчиков становились всё добрее и приветливее.
— Кеша, налей-ка мне граммулечку, — прибежал к нам Володя, быстро опрокинул стопку коньяка и убежал обратно, держа в зубах крупный кусок шашлыка и веточку зелени.
И не прошло и полминуты, как появился командир. Роман Михайлович — так его зовут, оказался замполитом эскадрильи и тоже направлялся со своим экипажем домой после командировки в Афганистане.
Поочерёдно к нам приходили и остальные члены экипажа. Особенно частил борттехник по авиационно-десантному оборудованию Сёма, но его очень строго контролировал Роман Михайлович. Пытался Семён хоть как-то попробовать добраться до спасительной рюмки, но командир был непреклонен.
— Саныч, а мне «джеллалабадские» рассказывали, что какой-то лейтенант вертолёт с вертолёта сбил. Когда 799ю высоту обороняли. Не ты ли случайно? — спросил у меня командир корабля.
Мне кажется, что скоро эта история обрастёт мифами и легендами. Ещё и количество сбитых вертолётов увеличится.
— Врут. Я ж капитан, — улыбнулся ему и закусил шашлыком.
— Понятно. Но ваша «баграмская» эскадрилья наделала там делов. Я в смысле, что духи еле ноги унесли, — одобрительно похлопал меня по плечу Михайлович.
Отдали должное ребятам из пехоты и ВДВ. В их работе риска даже больше, чем у нас. Пили и за техников, инженеров, аэродромщиков. Вообще за всех, без кого армии не бывает.
И про красивых женщин не забыли. Просто других женщин не бывает, вот и пили за всех.
Сёма попытался через капитана с «Ессентуками» себе попробовать «накапать», но вновь потерпел неудачу.
— Сёма, ну хочешь подлечиться? Попроси у человека минералки.