— Я тебе приказываю, сегодня лететь со мной домой. Услышал? Иначе я тебя уничтожу.
— Не полечу.
Чагаев зарычал и дважды хлопнул по столу. Каждое слово сопровождалось всплеском слюны и злобным оскалом.
— Полетишь, я тебе сказал. Ты сегодня же окажешься со мной дома и помиришься с моей дочерью. Иначе… иначе я тебя уничтожу, сопляк.
Генерал продолжал трястись и рычать, но на меня это не действовало.
— Не напрягайтесь, Василий Трофимович. Я не полечу. Вы смотрю, только и можете кулаком по столу бить, да приказы раздавать. А своей дочерью руководить у вас получается плохо.
Чагаев смял в руках сигарету и кинул её под ноги. Он быстро обошёл стол, подойдя ко мне вплотную. Так резко подошёл, что я уже готовился отбивать удары.
Он смотрел на меня, буквально прожигая насквозь. Скулы у Василия Трофимовича задрожали, но на меня это всё не влияло.
— Я значит, плохо руковожу. А ты, стало быть, хороший командир?
— С поставленными задачами справлюсь.
— Без труда?
— Легко, — ответил я.
— Ну вот и посмотрим, насколько у тебя всё легко получится. Вы свободны, капитан! — громко крикнул Чагаев и я вышел из кабинета.
Разговор с генералом получился не самый приятный, но итог меня удовлетворил. Работа комиссии завершилась к вечеру, и всё это время мы находились на рабочих местах. Когда всех распустили, меня к себе подозвал командир эскадрильи.
— Сань, я не спросил, как у тебя прошёл разговор.
— Нормально. Спросили, что я думаю про Ми-28. Кратко ответил, и большие начальники были удовлетворены.
Комэска молча кивнул, показывая всем видом, что ожидал от меня большего откровения.
— Командир, вопрос решён. Я обрисовал свою позицию, мне обрисовали свою. А потом мы пожали руки.
— И Чагаев так легко со всем согласился? — удивился комэска.
— Я был крайне убедителен.
Мы посмеялись с командиром и пошли на выход из части.
Глава 11
Со времени «эпичной» проверки прошло уже достаточно времени, чтобы она у меня вылетела из головы. Погода в Торске продолжала быть пасмурной, иногда «радуя» выпавшим снегом.
За время службы что в первой, что во второй жизни я понял одно — выпавшему снегу можно радоваться только когда ты в отпуске или наряде. Поскольку, как только он выпадет, его нужно срочно убрать.
И сделать это, пока он не растает. А лучше, ещё вчера.
После одной из таких уборок, комэска вызвал меня в кабинет. Настроение у меня было приподнятое. А какое оно ещё может быть, когда только что два с половиной часа отмахал лопатой и надышался свежим воздухом Торского аэродрома.
Субботний день — время паркохозяйственного дня. Период сплочения воинского коллектива сначала через трудотерапию, а затем и с помощью «горюче-смазочных» материалов различной крепости.
В классе эскадрильи формировались списки и меню на небольшое застолье, пока я выполнял указание командира.
Войдя в кабинет комэска, ощущение было такое, что и у него настрой был ну если не закатить праздник, то уж хорошенько бухнуть точно.
— Сан Саныч, дорогой! Заходи! — громко сказал он, наливая себе ароматный чай под ритмы песни «Землян» из динамика радиоприёмника.
Я закрыл дверь и тут же комэска предложил мне чай с конфетами.
— Вот если б кто другой за моей спиной такое провернул, я бы расстроился. А вот на тебя не обижаюсь! Поздравляю, Саныч, — пожал он мне руку и приобнял за плечи.
— Спасибо. В честь чего поздравления?
— Пф! Саня, ну ты свежего воздуха перенюхал, что ли⁈ — посмеялся комэска.
— Не больше чем обычно. Я на полном серьёзе не понимаю, в чём дело.
— Ай, ладно тебе комедию ломать! Весь штаб в курсе. Медведев лично звонил мне, чтобы я тебя при всех поздравил. Но я решил сначала индивидуально. Давай, ближе проходи, — сказал комэска и достал из стола две рюмки и бутылку «Коктебеля».
Тут же из холодильника на стол «приземлилось» блюдце с нарезанным лимоном с сахаром. Как будто комэска готовился!
— Давай мы сейчас на ход ноги и пойдём к остальным, — сказал командир, разливая коньяк.
— Вы мне скажете, в чём дело? Я ничего не понимаю.
Комэска с удивлением посмотрел на меня.
— Ну не хочешь пить, так и скажи. А я выпью.
Командир отведал коньяка и закусил долькой лимона. Не говоря ни слова, он меня взял под руку, и мы с ним пошли в класс.
Как только зашли, комэска тут же дал команду всем замолчать и прослушать важное объявление.
— Итак, товарищи. В первую очередь, все молодцы. Лопаты целые, снег успели убрать, прежде чем он растаял. А это значит, что боеготовность нашей 3-ей эскадрильи не нарушена! Теперь о главном. Где начальник штаба?
Все начали его искать глазами, но в классе был только замполит.
— Он в штаб Центра пошёл. Позвонили какой-то приказ забрать, — объяснил один из коллег.
— Не какой-то, а очень важный приказ. Товарищи, все вы знаете Александра Клюковкина. Вот он наш дорогой и всеми любимый специалист, — позвал меня комэска, и я вышел на середину класса.
Ерунда какая-то происходит. Комэска светится, будто меня орденом очередным наградили. Вот только так часто их не дают.
— Давно уже Сан Саныч наработал на Золотую Звезду, но пока время не пришло. Зато пришло время ему привести в порядок форму одежды и… разделить со мной кабинет.
Так, так, так! В душе стало трепетно от предстоящего поздравления.
— Итак, приказом главнокомандующего ВВС, капитан Клюковкин назначен заместителем командира нашей эскадрильи! — громко объявил комэска. В классе раздались громкие овации.
Со всех сторон были слышны поздравления и радостные восхищения.
— Но и это ещё не всё. Этим же приказом капитану Клюковкину присвоено очередное воинское звание «майор» досрочно!
Тут уже я был готов сдержано, но громко поаплодировать сам себе. Мои коллеги не смогли усидеть на месте и подошли меня поздравить.
Понадобилось мне две жизни, чтобы добраться до майорской звёздочки.
— Спасибо, мужики! Стало быть, сегодня «банкую» я.
И эта новость обрадовала всех даже больше. Только есть один момент, который я бы хотел уточнить. В советском законодательстве у меня ещё нет больших познаний, но кое-что не сходится.
— Командир, а точно приказ Главкома? — спросил я у комэска.
— А что тебя удивляет? Чей же ты приказ ожидал?
— Насколько я помню, очередное офицерское звание до истечения срока может быть присвоено Министром обороны СССР, но не Главкомом.
— Да какая разница! Ты чего не рад?
Конечно, рад. Но запах подвоха ощущается очень сильно.
Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился начальник штаба эскадрильи. Вид у него был задумчивый и запыхавшийся.
Командир эскадрильи подошёл к нему и взял протянутую бумагу. Радость быстро испарилась с лица комэска. Он посмотрел на меня и подозвал ближе.
— Сань, ну ты был прав. Приказ Министра обороны.
— Разницы никакой нет, верно? — уточнил я.
— Майора ты действительно получил Сан Саныч. Только служить будешь не у нас.
Дорога к штабу Центра казалась мне в эти минуты бесконечной. Хрустящий снег под ногами приятно звучит, а морозец щекочет нос и щёки. Яркое солнце приятно слепит, а висячие сосульки на крыше красиво блестят, будто драгоценные серьги.
Матом ругаться не хочется в такую погоду!
— Ни хрена не понимаю, — в очередной раз повторил командир 969-го полка, с которым мы направлялись в кабинет к Медведеву.
— Товарищ командир, ничего ведь страшного не произошло…
— В этом ты ошибаешься. Ты ещё даже не понимаешь, что тебе предстоит, — перебил меня Андрей Фридрихович.
Пока я не понимаю паники, которая разыгралась вокруг моего назначения. Возможно, командование Торска желало меня видеть в должности командира 3-й эскадрильи… Да я и сам был бы не против такого назначения. Но в верхах нашлись те, кто посчитал иначе.
— Сан Саныч, ты понимаешь, что тебя не отправляют, а ссылают в часть? — спросил Тяпкин, когда мы шли по заснеженному плацу перед штабом Центра.
— Андрей Фридрихович, в приказе написано «ВВС 40-й армии, заместитель командира эскадрильи 380-го отдельного вертолётного полка». Всё чинно и благородно. Никаких ссылок.
— Это ты так думаешь. Там написано, что ты убываешь в 6-ю эскадрилью. Отдельную вертолётную, которая располагается в Шахджое, провинция Заболь. Повторяю, туда военнослужащих ссылают.
Согласен что перспектива не самая хорошая. Я думал, что в Шахджое был только отдельный отряд от эскадрильи из Лашкаргаха. И ничего общего со «штрафбатом» он не имеет. Похоже, что в этой реальности такое вполне себе возможно.
— Товарищ подполковник, и в чём проблема? Я не вижу здесь синонима слову «каторга», — ответил я.
Командир полка остановился и внимательно посмотрел на меня.
— Сань, двух командиров этой эскадрильи сняли с должности. Один заместитель уехал с переломами, полученными при невыясненных обстоятельствах. Ещё один застрелился. А трое из командного состава и вовсе получили заболевания, после которых их списали с лётной работы. И это за год! Я уже не говорю про случаи нарушения воинской дисциплины и неуставных взаимоотношений. Причём в отношении обоих полов.
— Командир, а вы-то откуда знаете это всё?
— А ты думаешь, почему я до сих пор подполковник?
Действительно. Андрей Фридрихович полгода был командиром 380-го полка. Естественно, что все косяки 6-й эскадрильи легли и на него. А ведь он и правда уже давно ходит без третьей звезды.
Начинаю понимать, что генерал Чагаев слово сдержал. Решил устроить мне проверку в руководстве подразделением. Ещё и в боевой обстановке.
Пока мы поднимались по центральной лестнице, Тяпкин перечислил мне весь спектр проблем, которые были в 6-й эскадрилье в период его службы в Кандагаре.
— Техника в завале. Запчастей постоянно нет, а заявки вечно где-то теряются. Тыловые комиссии требуют нормального питания и ассортимента блюд, а в Шахджое вечные проблемы с подвозом воды и продуктов. Они просто не доезжают. Света нет, но обещали протянуть. Генераторы дохлые, но новых никто не даёт. А про жилищные условия и вовсе умолчу. Я слышал, что модули до сих пор там не стоят.