После окончания Греко-персидских войн вокруг Афин наконец замкнулась мощная крепостная стена. По распоряжению тогдашнего правителя Фемистокла взамен ненадежных городских ворот были воздвигнуты новые, спланированные по образцу фортификационных построек Спарты. Наличие в них оригинального двойного прохода дает основание предположить, что в древности они именовались Дипилонскими, то есть так же, как и в отчетах немецких археологов, которые в 1870-х годах обнаружили этот участок недалеко от древнего кладбища. До конца столетия ученые работали особенно интенсивно, сумев предоставить обширный материал для музея под открытым небом. По доброй традиции такие выставки действуют на всех крупных раскопках и порой привлекают внимание большее, чем закрытые комплексы. Обозревая памятники там, где они стояли изначально, посетителям легче представить былую обстановку и мысленно восстановить полуразрушенные экспонаты. Подобно многим античным сооружениями, Дипилонские ворота сохранились частично, поэтому для того, чтобы вообразить, как они действовали в древности, требуется не только фантазия, но и помощь гида.
Высокие, обрамленные башнями створки открывали вход во двор, где находился круглый алтарь, посвященный сразу трем богам: Зевсу Геркею, Гермесу и Акме. Бесполезное в мирное время, во время войны замкнутое пространство облегчало оборону города, поскольку враги, преодолев первые ворота, прорывались через вторые под круговым обстрелом и, кроме того, теряли маневренность на тесной площадке.
Горожане проходили к Дипилонским воротам по улице Дромос, начинавшейся от греческой агоры и пересекавшей ремесленный квартал Керамик. Далее широкая дорога вела на Мегару, откуда открывался путь к городам Пелопоннеса. По старинному обычаю, вдоль нее располагалось кладбище, где покоились Солон, Перикл и другие прославленные граждане Афин, чьи памятники не сохранились, зато сам факт захоронения отмечен в античных трудах.
Сложная политическая обстановка в государстве не препятствовала, а, напротив, помогала развитию искусства. Более всего это касалось монументальной скульптуры, в большом количестве представленной в некрополе Керамик. Ныне самое крупное афинское кладбище можно сравнить с городом мертвых. Тысячи семейных погребений, занимая большие участки, объединяются вокруг могилы основателя рода. Огражденные глухими заборами, они напоминают городские кварталы с тихими улицами и домами, куда приходят и вскоре уходят гости, но никогда не покидают хозяева.
Большая часть надгробий с Керамика отнесена к классической эпохе и признана достойными образцами античного искусства. Со временем лучшие произведения перешли в музейные фонды, а в некрополе остались мастерски исполненные копии. В Национальном археологическом музее Афин хранится одна из них, некогда украшавшая могилу Гегесо, жены некоего Коройба из Мелиты. Скульптор изобразил покойную в виде молодой женщины с задумчивым лицом, перебирающей драгоценности в шкатулке, которую держит перед ней невольница. Исполненная в глубоком рельефе, обычная бытовая сцена овеяна грустью, но ощущения скорби не вызывает, видимо из-за естественной красоты героинь.
Памятник соседнего надгробия является воспроизведением в мраморе лутрофора – ритуальной вазы, употреблявшейся на свадьбах и во время похорон молодых людей, не доживших до этого счастливого события. В данном случае он отмечает могилу Клейдема, внука Коройба, скончавшегося накануне бракосочетания. Удивительно красивые памятники этой семьи признаны самыми высокохудожественными произведениями Керамика. Наиболее скромным, хотя и не менее эффектным памятником увековечен сам родоначальник, на могиле которого возвышается стела с резным акротерием в виде пальметты.
Могилу Дионисия из Коллита украшает прямоугольный столб с мраморным быком, поднятым на значительную высоту. Необычайно выразительная для своего времени скульптура выполнена талантливым, склонным к новаторству мастером, не пожелавшим приукрасить любимое животное бога Диониса. Родственники умершего также стремились к оригинальности, если пожелали разместить аллегорический образ на могиле, а не на ограде, как было принято в Афинах.
Непривлекательные с виду каменные заборы Керамика оформлены небольшими статуями животных. Огромная молосская собака из гимметского мрамора лежит на углу ограды захоронения Лисимахида из Ахарны. Некогда ей соответствовала столь же крупная львица, установленная напротив и разрушенная еще в античные времена. Соседний участок, как один из самых поздних в некрополе, начал оформляться на рубеже тысячелетий, о чем можно сделать вывод по содержанию рельефа, где изображена заупокойная трапеза. Ранее незнакомая грекам, эта тема получила распространение в пору правления Адриана и, безусловно, была заимствована у римлян.
Женские могилы Керамика украшают романтичные скульптуры, большей частью с изображением покойной. Невысокие, натурально и с любовью исполненные статуи выражают чувства потери, свершившегося расставания и надежды на скорую встречу в загробном мире. Афинянин Агатон пожелал увековечить себя рядом с супругой Кораллионой на ее надгробии. Неизвестный ваятель представил супругов нежно держащимися за руки, запечатлев в камне символический жест прощания. Кроме вышеупомянутых стел, в некрополе Керамик имеются и другие любопытные памятники. Один из них, посвященный Деметрии и ее дочери Памфилии, принадлежит к прекрасным образцам романтических надгробий. Не менее лирично и технически безукоризненно выполнена небольшая плита с изображением женщины, держащей на руках ребенка. Согласно надписи, здесь похоронена некая Амфарета с внуком.
Большое разнообразие сюжетов, а также всевозможные формы мемориальных композиций свидетельствуют о том, что, провожая родственника в последний путь, греки не ограничивались выражением скорби. На многих рельефах умершие показаны в домашней обстановке, занятые повседневными делами, в кругу родных, в привычном облике. Исключением являются могилы воинов, которых иногда хоронили в ложных гробницах под названием «кенотаф». Одну из них венчает статуя 20-летнего Дексилея, погибшего в схватке с коринфянами в 394 году до н. э. Напряженная композиция рельефа вполне соответствует героической сути памятника. Молодой воин изображен скачущим на коне, с копьем, которым он поражает упавшего врага. Оригинал надгробия находится в музее Керамика, где с ним соседствуют памятники других времен.
Самой древней вещью в Керамике является стела, отнесенная к VI веку до н. э. Скульптор архаической эпохи по традиции работал в низком рельефе, впервые изобразив не зверя, а мужчину с жезлом в руке. Человеческая тема представляет новую страницу в истории мемориального искусства Греции. Столетием раньше надгробия украшались ярко раскрашенными статуями сфинксов – мифических существ, связанных с загробным культом.
Греки верили в то, что душа, покинув тело, переселялась в царство мрачного Аида. Реальными входами в подземный мир служили разломы и пещеры, в большом количестве имевшиеся на гористых землях Эллады. В начале пути умерший общался с Гермесом, встречавшим души и провожавшим их к берегу реки Стикс. Ее мутные воды считались границей между миром живых и царством мертвых. Для того чтобы сделать переход менее тягостным, родственники клали на язык покойного монету, которую тот отдавал перевозчику Херону. Оставив душу без денег, близкие обрекали ее на вечное скитание по берегам Стикса.
Счастливые странники спокойно проходили мимо трехглавого Цербера, охранявшего царство Аида от живых и не позволявшего мертвым вернуться. Далее покойник встречался с Миносом, Радамантом и Эаком: строгие судьи определяли, насколько хорош или плох был человек в земной жизни. Недобрые души попадали в Тартар, где их встречали злобные существа с плетками и палками в руках. Праведники направлялись на Елисейские поля, в райский сад, залитый золотым светом солнца. Посвященным в таинства определенного культа предоставлялся выбор. После троекратного возвращения на Елисейские поля они могли попасть на острова Блаженных под покровительство главы титанов Кроноса. Еще одна дорога вела в Эреб, во дворец Аида и Персефоны, где протекали реки Памяти и Забвения (Леты). Члены тайных мистических общин пили разливавшиеся между тополями воды Памяти и возвращались на Елисейские поля. Окруженные кипарисами воды Леты вызывали забвение: отведав такой влаги, души забывали обо всем и оказывались на Асфоделевом лугу. Здесь обитали те, кто в прошлом не отличался ни хорошими, ни плохими поступками, не имел дома, детей и потому вел скучную, бесполезную жизнь.
В загробном мире их ожидало столь же серое бытие, вернее, полная темнота, в которой души бродили, ожидая подношений от родственников.
Греки придерживались похоронных традиций для того, чтобы обеспечить родственнику удачное переселение в потусторонний мир. Будучи молодыми и здоровыми, люди уже начинали думать о достойном уходе, не желая вечно бродить по берегам Стикса. Помогая душе переправиться в царство Аида, родственники и друзья умершего одевались в черные одежды, а женщины в знак траура коротко стригли волосы. Покойник лежал дома один день, и все желающие могли с ним проститься. Посетителям полагалось умыться при уходе, потому что смерть в Элладе считалась нечистой. Тело тщательно готовили к погребению: мыли и окутывали новой одеждой.
В зажиточных семействах похороны сопровождались музыкой и рыданиями плакальщиц. Траурная церемония начиналась с рассветом солнца. У дома покойного собирались родственники, друзья, почитатели или враги; носилки с телом устанавливались на дроги, и процессия медленно двигалась на кладбище. Со стороны эта шумная толпа не выглядела скорбной, хотя громкие вопли, слезы и рыдания профессиональных страдалиц разносились по всей округе.
Во времена Солона оставшиеся на земле афиняне слишком увлеклись дорогостоящей погребальной атрибутикой. Даже небогатые семейства не скупились на мраморные стелы со статуями и рельефами. Впоследствии пышные обряды вместе с роскошными памятниками были запрещены. По закону за скорбной процессией, кроме членов семейства, следовали только женщины старше 60 лет. Не разрешалось приносить в жертву целого быка, складывать в могилу драгоценности, оружие, продукты и одежду. Одно время на кладбища не допускались плакальщицы; их сменили аэды, во весь голос распевавшие о подвигах предков.