Иктин и Калликрат намеренно избегали простейших геометрических форм с убогой прямолинейностью, присущей архаичным постройкам. Они стремились приблизить силуэт Парфенона к человеческому телу, где прямые линии отсутствуют. Для того чтобы компенсировать оптический обман, архитекторы деформировали детали здания. Тщательные измерения Парфенона показали, что во всем сооружении нет прямых линий, а поверхности слегка изогнуты.
Поверхность ступеней храма слегка повышается от краев к центру. Колонны Парфенона не одинаковы по величине, по разделяющему их расстоянию и слегка наклонены внутрь здания. На чертеже здания оси угловых стоек должны были пересекаться на большой высоте. Несмотря на большую, по сравнению с соседними деталями, толщину, крайние колонны выглядят тонкими на светлом фоне. В отличие от многих культовых построек интерьер Парфенона включает в себя интерколумний (внутренний портик) с меньшими по диаметру колоннами. Не слишком удаленные от внешних колонн, они кажутся стоящими глубже, чем расположены в действительности.
Все перечисленные отклонения от правильных геометрических форм и соотношений почти незаметны и даже специалисту могут показаться незначительными. Однако именно они придают храму цельность, пластичность силуэта, сообщают гармонию и неповторимую красоту. Подчеркивая стройность линий, каннелюры колонн усиливают световые свойства мрамора. В каждом месте отдельно взятого ствола имеется одинаковый запас прочности. Довольно тонкие сверху, колонны расширяются книзу настолько, чтобы компенсировать увеличение нагрузки за счет веса. Утолщение, подобно другим «неправильностям», происходит неравномерно: максимальное в центре детали, оно плавно уменьшается к краям. Внимательный зритель непременно обратит внимание, что конструкции почти невидимо пружинят под собственным весом.
Удивительно, что разнообразные пропорции древних сооружений следуют из простой геометрической фигуры – прямоугольника со сторонами 1: 2. Таким образом, известное выражение «Все гениальное – просто» реализуется на примере сооружений Греции, где банальная идея геометрической фигуры способствовала многообразию гармоничных пропорций, в итоге породив архитектурные шедевры. В некоторых сооружениях древности таинственная золотая пропорция выражается не в форме зданий, а в деталях внутренней композиции, например в количестве кресел зрительного зала. Так, трехъярусный театр Диониса в Афинах разделен в первом уровне на 13 секторов, а во втором на 21 (21: 13 = 1,6).
Можно предположить, что задолго до открытия итальянского математика Фибоначчи архитекторы Древней Греции знали ряд чисел 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34…, хотя их расчеты могли быть случайным совпадением. Известный польский философ заметил, что «греки умели лучше строить, чем объяснять, почему они хорошо строят; они выработали свое мастерство в процессе практики, эмпирически и интуитивно, а не на основании научных предпосылок». Возможно, Иктин и Калликрат использовали золотую пропорцию в качестве канона красоты, основа которой заложена в пропорциях человеческого тела. Не удивительно, что именно это соотношение они постарались воплотить в зодчестве и невольно пришли к вышеупомянутому ряду чисел, с разной степенью точности отвечающих золотой пропорции.
Эрехтейон
Современники Перикла не напрасно считали Парфенон воплощением славы и могущества государства. Однако основным местом культа Афины, зданием, где хранилась ее древняя статуя, был другой храм Акрополя – Эрехтейон. Сравнение этих сооружений позволяет проследить путь греческого зодчества от архаичных времен до эпохи высокой классики. Расположенные недалеко друг от друга, они созданы одним архитектором и разделены коротким промежутком времени, составляющим всего 35 лет. Столь непохожие внешне, разные по сути, но одинаково прекрасные постройки выступают примером изменения архитектурной композиции в зависимости от смены исторической обстановки.
Главный храм исполнен глубокого идейного содержания, а в Эрехтейоне преобладают художественные моменты. В различии облика зданий прослеживается аналогия с переходом от холодного, далекого от человека образа к виду, рассчитанному на зрительские симпатии. Симметрично устроенный Парфенон противостоит обыденности, завораживая статичной объемной композицией. Асимметричный Эрехтейон приближен к человеческой жизни и удивляет динамичным пространственным решением. Классический периптер Парфенона совершенствовался веками, тогда как в не-обычной конструкции Эрехтейона заметно новаторство. Еще одно отличие заключается в том, что последний представляет собой архитектурный ансамбль, хотя состоит только из одного здания.
Эрехтейон составлен из разрозненных, сильно контрастирующих друг с другом частей. Своеобразный план в большей мере связан с рельефом холма и наличием в здании нескольких святилищ. Почти все они существовали на этом месте с глубокой древности, что пришлось учесть создателям храма. Вероятно, старые конструкции не позволили устроить искусственную насыпь, отчего новое сооружение не возвышалось, как обычно, на ровном плато, а ступенями спускалось со скалы.
Создание Эрехтейона, безусловно, предусматривалось проектом грандиозного переустройства Акрополя. Новый храм создавался для установки деревянного ксоана Афины Паллады, по легенде упавшего с неба. Среди множества залов покровительнице города отводилось только одно помещение, хотя вначале вся постройка носила ее имя. В римские времена на храм распространилось название одной из его частей, точнее, святилища Эрехтея, сына богини земли Ге и и бога огня Гефеста.
Ранее ксоан хранился в тесной архаической постройке, сгоревшей при нашествии персов. Афиняне успели перевезти святыню на Саламин, а после возвращения наспех отремонтировали опистодом – уцелевшую западную часть старого храма, где статуя простояла около четверти века. Долгожданное переселение состоялось в 406 году до н. э. Через несколько дней после освящения в новом здании возник пожар, который омрачил торжества и привел к разрушению стен. После 10 лет восстановления на территории Акрополя появилась уникальная постройка, больше никогда не встречавшаяся в греческой архитектуре. Волей автора или заказчика в Эрехтейоне были нарушены каноны периптера. Благодаря сложной конструкции в сочетании с малыми размерами, он больше напоминал жилой дом с балконом и садом, отделенным от дороги низкой каменной оградой.
Когда-то храм опоясывал фриз с накладными беломраморными фигурами. Его основанием служила каменная плита длиной 23,5 м и шириной 11,6 м. Внутреннее пространство разделялось стеной на два помещения, одно из которых – восточное – являлось святилищем Афины Девы. Путь в наос богини лежал через легкий, эффектно оформленный 6-колонный портик. Отмеченный изяществом ионического декора, он являлся входом в здание, но отнюдь не главным, как могло показаться на первый взгляд. Возможно, в древности посетители не допускались в покои богини, где, кроме ксоана, хранились деньги и художественные ценности.
Небольшие размеры световых проемов не позволяли злоумышленникам проникнуть внутрь, зато их низкое расположение давало возможность каждому полюбоваться деревянной статуей. Наличие проемов в восточной стене Эрехтейона можно объяснить еще одной причиной. Типичной формой окна классического храма Греции являлось отверстие над дверью, объединенное с ней общим наличником. Высота проема восточной двери составляла около 5 м. Расстояние между ней и потолком настолько незначительно, что по окончании работ не оставалось места для традиционного светового проема. Это заставило архитектора искать другое решение, и он поместил два световых отверстия не над дверью, а по обеим сторонам от нее.
Второе священное место располагалось в западной части храма, где в отверстии пола виднелся след от молнии Зевса, погубившей Эрехтея. Данной святыне надлежало располагаться под открытым небом, поэтому в перекрытии над ним имелось отверстие. Под крышей портика находился вход в крипту, где покоились останки героя. Согласно преданию, сын Геи и Гефеста воспитывался Афиной, попав к ней еще младенцем в закрытом ларце. Поручив заботу о ребенке трем дочерям царя Кекропа, богиня строго запретила открывать ящик. Девушки поклялись не нарушать запрета, но когда любопытство пересилило, две из них заглянули под крышку и увидели змей, охранявших спящего Эрехтея. Испугавшись до безумия, сестры выбежали из комнаты, бросились с северного склона Акрополя и разбились о скалы. Младенца воспитала послушная Пандроса, которая в награду за труды получила святилище близ храма Афины. Повзрослевший Эрехтей стал царем Афин, а после смерти почитался наравне с богами.
Горожане приносили герою дары не менее богатые, чем богу моря Посейдону, занимавшему третье заветное место храма. Обрамленная резным наличником дверь вела из северного портика в просторную прихожую, тянувшуюся вдоль западного фасада. В дальнем углу этого помещения был устроен колодец с соленой водой. По легенде, огражденный каменной кладкой источник создал Посейдон Эрехтевс (Потрясатель земли). В прихожую открывались двери в его святилище, а также в комнаты, где стояли алтари Гефеста и двух братьев – Эрехтея и Бута, пожелавшего стать жрецом Афины.
Если традиционными греческими храмами чаще любовались снаружи, то здесь светская элегантность вызывала интерес к внутреннему устройству. В святилище богини утренней росы Пандросы можно было пройти из северного портика через небольшую дверь справа от главного входа в храм. Жрецы чаще ходили через западное помещение и прямоугольный проем в стене цоколя. Современные посетители Акрополя, проделав тот же путь, могут увидеть оливу с узкими серебристо-зелеными листьями, эффектно выделяющимися на фоне желтоватого мрамора. Она была посажена в 1920-х годах на месте, где, по описаниям античных авторов, росло дерево Афины. Справа от него в углублении, перекрытом массивным каменным блоком, располагалось четвертое священное место храма, где был похоронен и почитался первый афинский царь Кекроп.