Римский философ и ритор Фемистий (IV в.) писал: "Кто в полноте прошел через все испытания, получив свою корону, присоединился к божественному общению и общению со святыми и чистыми людьми". Корона, видимо, была вполне реальной – символом посвященного.
Аттические надгробия, Национальный Арехологический музей Афин
Деметра и Персефона, алтарь, 4 в. н.э., Национальный Археологический музей Афин
Элевсинские мистерии изначально представляли собой сельские праздники, относившиеся к земледелию, посеву, жатве и основам благонравной жизни. Позже, когда с представлением об умирании и оживании семени, имевшем мифический прообраз в истории Персефоны, стали соединять более глубокие религиозные идеи о бессмертии, праздник преобразовался в мистерию и сделался тайным культом, в который посвящались посредством особых обрядов, о которых запрещено было говорить. Правда, подобные строгости существовали только в Элевсине. Диодор Сицилийский сообщает, что мистерии Деметры в критском Кноссе обсуждались свободно, и за разглашение порядка проведения таинств никто не преследовался.
Попытки объяснить древние мистерии на бытовой основе сельских праздников общедоступны, но лишены какой-либо таинственности и не создают понимания того, почему же культы были таинствами. Действительно, объявление Персефоны Девой-зерном, которое входит в землю на зиму и прорастает весной, расцветая до осени, грешит банальностью. Для передачи знания о порядке сельхозработ в разные времена года не нужны были никакие ритуалы – подобная передача происходит в бытовой сфере от поколения к поколению. Бытовые образы лишь по аналогии объясняют более сложные смыслы ритуалов. Мы предполагаем, что элевсинские мистерии проповедовали путь бессмертия и воскресения. Все элементы ритуала иллюстрировали учение: смена ночи днем, зимы весной, смерти воскресением.
Судя по Гимну Деметре, она сама учредила свой культ в Элевсине, когда нашла похищенную Персефону. К этому культу Деметры и Персефоны быстро присоединился культ Диониса-Вакха, пришедший, вероятно, из Беотии через фракийцев, представителем которых был Эвмолп.
По свидетельству Геродота, "каждый год в Афинах совершается празднество в честь Матери и Дочери, и кто угодно, кто желает, из Афин или откуда-то еще, может быть инициирован в Мистерии". Судя по аттической иконографии, в посвящении участвовало много детей – родители стремились как можно раньше приобщить их к таинствам, которые сулили счастье после смерти. Вероятно, после греко-персидских войн и больших разрушений в Элевсине, иностранцам было запрещено участвовать в мистериях.
В Малых весенних мистериях, справлявшихся в месяце антестерионе (февраль – март), мог принять участие каждый, кто говорил по-гречески и не запятнал рук кровью. Они проводились в афинском предместье Агре на реке Илис (место Панафинейских праздников), и по преданию были учреждены в честь Геракла, который, как иностранец, не мог быть посвящен по тогдашним законам в Великие Элевсинии. Омовение в холодный период для теплолюбивых аттических греков были серьезным испытанием. Тем не менее, омовение было обязательной частью ритуала приближения к Персефоне, которая ассоциировалась с божественной чистотой, и часто написание ее имени (например, в орфических текстах) сопровождалось соответствующими эпитетами.
В Римском Национальном музее экспонируется так называемая Урна Лователли (названная по имени принцессы Эрсилии Кастаны Лователли) со сценами инициации Геракла, которые следует отнести именно к Малым мистериям. Поскольку Великие мистерии изобразить было затруднительно.
На первом изображении Геракл держит за ноги жертвенного поросенка и прижимает к груди жертвенные лепешки pelanoi, а жрец (мистагог) поливает его из сосуда и держит блюдо с маками, которые считались цветами Деметры. Жареная свинина употреблялась мистами, а лепешки жертвовались богам.
Во второй сцене Геракл сидит с головой, накрытой плотной тканью, а жрица держит над ним (по всей видимости) веяльную плетеную корзину ликнон, которую использовали для очищения зерен от плевел. У ног Геракла – голова жертвенного барана. О том, что лежит в веяльной корзине, многие исследователи высказывали самые причудливые фантазии. Между тем, корзина, по всей видимости, использовалась по прямому назначению – на посвящаемого сыпалась шелуха, а зерна могли использоваться для выпечки, употребляемой для священной трапезы.
В третьей сцене Геракл подходит к сидящей Деметре и стоящей Персефоне и бесстрашно протягивает руку к голове змеи. Но Деметра не смотрит на Геракла, еще не готового к полному посвящению – она смотрит на Персефону. Возможно, он всего лишь очистился от страшного убийства своих детей, совершенного в припадке безумства.
Хотя считается, что здесь мы видим лишь изображение очищения перед мистериями, это противоречит последней сцене, которая, безусловно, является финальной.
Ритуал посвящения. Барельеф из музея Элевсина.
Аналогичный рельеф можно увидеть на саркофаге эфесского происхождения, найденном в Торре Нова близ Рима. Фигуры на рельефе сходны с фигурами на урне. Но у жрицы вместо веяльной корзины в руках два факела, пламя которых опаляет нижнюю часть сиденья. Возможно, это испытание огнем. За спиной у Деметры появляется Иакхос, а Персефона отступает на задний план.
Предположительно, все подобные изображения восходят к работе элевсинского ваятеля Эллинистических времен, которую копировали с дополнениями уже в Римские времена.
Участников Малых мистерий часто называют "мисты" (от "обучать, инициировать"). Им представлялась рациональная часть мифа. Уастники Великих таинств назывались "эпоптии" (ἐπόπται, зрители) – созерцающие и проживающие в обряде содержание и смысл мифа. В Великих мистериях принимали участие только посвященные.
Великие мистерии, или Элевсинии, праздновались в эпоху Геродота только раз в пять лет. Впоследствии же они устраивались ежегодно в месяце боэдромионе. Этот праздник продолжался не менее 12 дней и подразделялся на две различные части: начало праздника происходило в Афинах, завершение – в Элевсине.
15 боэдромиона (сентябрь-октябрь) в Афинах у храма Элевсиниона иерофант объявлял об условиях допуска к участию в мистериях. На следующий дань происходило морское омовение участников церемонии с шествием в порт Пирей и обратно. Там же в море происходило жертвоприношение поросят.
Изображение жертвенного поросенка, Музей Элевсина
Три следующих дня посвящались искупительным жертвам, может быть, медитациям в храмах.
20 боэдромиона начиналось шествие в Элевсин – с факелами, пением гимнов и игрой на флейтах, танцами и ритуальными возглашениями. Священные реликвии присутствовали на этом шествии, будучи заранее привезены из Элевсина до начала шествия. Впереди несли изображение Иакхоса (или шел переодетый в Иакхоса факелоносец-дадух). От храма процессия проходила через афинскую Агору, Керамик и, дойдя до местечка Рэтои (Ῥεῖτοι) снова совершала морские омовения. На Кефисском мосту полагалось обмениваться шутками и совершать комичные выходки гефирисмы (γεφυρισμοί).
Кефисский мост римской постройки арочного типа до сих пор можно видеть в километре к востоку от святилища. Он имеет длину 50 м (собственно мост – 30 м и две наклонные части по 10 м), ширину 5.3 м. Предполагается, что мост был построен императором Адрианом, который был посвящен в Элевсинские мистерии.
К ночи процессия достигала Элевсина. Здесь участники шествия разделялись: для неофитов полагались одни церемонии (предварительные), для тех, кто их прошел в прошлом году, происходило посвящение в эпоптии. Последние, вероятно, предполагали повторение земных скитаний и страданий Деметры, включая девятидневный пост с употреблением кикеона (κυκεών). Возможно, были и другие обряды, связанные с Персефоной (имитация заключения в подземное царство) и Деифонта (испытание огнем).
Завершение всего празднества составляла т. н. племохоя (Πλημοχόη), возлияние воды из особых сосудов, причем из одного сосуда делали возлияние на восток, из другого – на запад. Ночное празднество, начиная с процессии Иакхоса и заканчивая племохоей, отдельно в разных местах проводили мисты и эпопты.
Главной частью мистерии для эпоптов было священное зрелище в Телестерионе, погруженном в полный мрак. Присутствие тысяч участников, охваченных мистическим ужасом, коллективным переживанием увеличивало эффект тайнодействия, повторяющего миф о Деметре. Может быть, для усиления воздействия на психику, использовались театральные маски и световые эффекты, создающие иллюзию внезапных появлений и исчезновений. Совместно повторялись священные формулы, назывались истинные имена богов, которые нельзя было открывать непосвященным. К утру священный ужас сменяется радостным чувством освобождения из тьмы. Хор, танцы, музыка создают атмосферу воскресения, возвращения из преисподней к земной жизни, освященной тайным знанием о грядущем воскресении.
Содержание мистерий нам почти не известно. Исследователи считают, что они представляли собой разве что театральные представления и не содержали никакой догматики. Но следы соответствующей догматики вполне можно обнаружить в греческой философии – там, где строились гипотезы о бессмертной душе, ее блужданиях и возвращениях на землю. Кроме того, можно с уверенностью сказать, что мистерии не были просто зрелищем, каковые развивались в греческой трагедии. В мистериях Деметры должны были существовать инициатические ритуалы, которые могли быть страшными, мучительными и даже смертельными для некоторых из участников. От ужаса и боли к блаженству – вот путь, по которому проходили посвященные.
Домысел о том, что посвященным обещали жить в Элизиуме, опровергается намеками, которые имеются в греческой драме. Софокл сообщал, что посвященные сойдут в Аид, но, в отличие от непосвященных, будут жить в подземном мире без страданий. У греков не было никакого аналога рая, и смертным не полагалось никакого места на Олимпе. Герои же получали "бессмертную славу", а не физическое бессмертие или бессмертие души.