Икона Божией Матери «Самонаписавшаяся» — главная святыня румынских монахов
Заканчивая рассказ о чудотворной иконе, надо упомянуть об одном удивительном ее свойстве. В особо важных случаях происходит изменение лика Богоматери. Иногда лик бывает чрезвычайно грозным и потемневшим. Однажды он был даже как бы покрыт плотным черным покрывалом, что привело в ужас смотрящих. Чернота обычно начиналась с чела и опускалась вниз, иногда постепенно, иногда очень быстро, но вскоре все исчезало, и икона становилась даже еще прекраснее, чем до появления черноты. Иногда же лик делался совершенно белым и светлым, иногда радостным и умилительным, что весьма часто наблюдалось во время праздничных бдений в честь Пресвятой Девы. Очень редко замечали на ланитах Божией Матери румянец. Такие наблюдения составили самые внимательные Ее служители — афонские монахи.
Интересно, что Божия Матерь сделалась как бы сборщицей средств для строящейся обители. Естественно, после того чуда в скит потекли обильные пожертвования. И Божия Матерь, как часто видим мы в истории других афонских монастырей, Сама стала строительницей Своей обители.
В конце нашего рассказа добавим чуть-чуть и по поводу временного и преходящего, но очень важного. На престол в 1866 году был возведен принц Карл Гогенцоллерн, к Православию, разумеется, никакого отношения не имевший, но ретивые его помощники забыли, видимо, что он неправославный, и в 1897 году обязали молдавский скит поминать его на службах, угрожая, естественно, лишением всякой материальной помощи. Увы, начальство скитское поспешило принять к исполнению это предписание румынских властей. Тогда старшая братия в количестве тридцати человек возмутилась против этого нововведения. Как вы уже догадались, возглавил «бунтовщиков» все тот же иеросхимонах Нифонт. Обратились за судом в кириархиальный монастырь — Лавру. Осторожные отцы монастыря поминовение запретили как неканоническое, но, боясь ввязываться в политику, за окончательным решением обратились к Константинопольскому патриарху. Увы, мне так и не удалось узнать о решении патриарха. Ибо на этом обрывалось повествование о ските в журнале Пантелеимонова монастыря «Душеполезный собеседник». Но что бы ни ответил Константинопольский патриарх, ясно, что неправославный человек не может поминаться на литургии, какое бы звание он ни носил. Другое дело — общая молитва о властях, к которой призывал апостол Павел.
Скит Продром — последняя обитель в этом направлении, дальше идут кельи и каливки, дальше — афонская пустыня, к счастью, еще не потревоженная дорогами. На ночлег можно надеяться только в скиту Кавсокаливия, который является конечной остановкой для корабля «Агиа Анна», соединяющего юго-восточную часть полуострова с афонским портом Дафни. К счастью, молдавские монахи весьма радушны и гостеприимны, и всякий добравшийся до их обители всегда находил здесь приют и ночлег.
Ильинский скит
Нам много приходилось слышать об Ильинском ските. В последнее время он упоминался в основном в связи с изгнанием русских монахов. Часто издалека нам приходилось видеть его купола, и даже с большого расстояния было заметно, что относительно хорошее состояние скита контрастировало с разрухой, царившей тогда в других русских обителях. На отношение человека к тому или иному предмету часто влияют некоторые подсознательные связи, грешным нашим умом не различимые. Мы до сих пор не были в Ильинском скиту, и чувствовались некоторые чисто духовные преграды на пути к нему. Наверно, то, что скит был незаконно захвачен смиренными послушниками несмиренного Константинопольского патриарха, создавало первую преграду. То, что скит этот малороссийский и насельники его всегда противопоставляли себя великороссам, — преграда вторая. Но самая объективно маленькая, но субъективно большая преграда возникла после рассказа одного нашего знакомого, воочию наблюдавшего жизнь скита. Он сказал нам простую вещь. До 1992 года на стенах скита висели портреты русских царей. Никакие лихолетья, никакие революции и гражданские войны как в Греции, так и в России не тронули портретов членов Царствующего Дома. Но когда скит захватили посланники патриарха Варфоломея, эти фотографии были сняты и заменены на всевозможные изображения их духовного наставника, прописавшего своих чад в русском скиту. Соответственно и на чад глядеть особенно не хотелось. Но все же мы пришли сюда.
Ильинский скит расположен на прибрежном холме на северо-востоке Афона. «Удален от больших дорог, вблизи его нет ни единого человеческого жилья, и потому в скиту постоянная тишина и безмолвие», — написано в одном дореволюционном путеводителе. Оттуда же узнаем, что воздух в этой местности благоприятен, так как она открыта для восточных и северо-восточных ветров. Внизу расположен монастырь Пантократор. Это символично: как Андреевский, так и Ильинский скит по численности братии намного превосходили свой кириархиальный монастырь. В лучшие дни здесь подвизалось до 400 монахов. А собор скита был одним из самых больших на Афоне. Могучий семиглавый храм может вместить до 1000 молящихся. Размер собора в длину приблизительно 38,5 м, в ширину—24 м, в высоту—25,6 м.
Скит святого пророка Илии был основан в 1757 году известным подвижником — преподобным Паисием Величковским. О. Паисий выпросил у монастыря Пантократор, на территории которого проживал в то время с восемью учениками в келье святого равноапостольного князя Константина, другую, совсем ветхую келью пророка Илии, где создал скит с общежительным уставом, то есть, по сути, общежительный монастырь (киновию), но подчиняющийся главенствующему, кириархиальному монастырю Пантократор. Вскоре в скиту проживают уже около 60 человек и уже устроены и храм, и кельи, и трапезная. Затем в 1763 году о. Паисию приходится покинуть Афонскую Гору с большей частью братии (64 человека) и перебраться в Валахию. Это происходит из-за оскудения в средствах, причиной чего были частые русско-турецкие войны. Период расцвета этого братства лучше всего характеризует тот факт, что о. Паисий со своими учениками по предложению греков собирался занять запустевший монастырь Симонопетр. Было получено согласие Кинота, но старец убоялся, что восстановление монастыря потребует слишком больших вложений. И Симонопетр не стал русским, вернее, малороссийским. Надо отметить, что в те времена духовная жизнь в скиту была весьма высока. Преподобный Паисий был духовником многих афонских монахов, в том числе и патриарха Серафима, жившего тогда на покое на Святой Горе, а незадолго до этого давшего благословение на открытие скита. Патриарх часто приходил в скит, чтобы побеседовать на духовные темы с о. Паисием. Но почет и уважение не только не избавили о. Паисия от стрел лукавого, а, напротив, породили в иных насельниках Святой Горы зависть и ожесточение. Так, один молдавский монах, живший неподалеку на Капсале, публично называл преподобного льстецом и обманщиком. По просьбе братии о. Паисию пришлось даже писать ответ на эту клевету. Это дало результат: клеветник вразумился и покаялся. Итак, в скиту осталось всего 17 человек братии. Надо было ждать другого Паисия, он и явился, но только в 1841 году.
Надо отметить, что в ту пору скит пополнялся в основном черноморскими казаками. В 1806 году был построен собор в честь пророка Илии. С этим периодом связан любопытный случай в истории скита. Скитский иеромонах Парфений в 1820 году увез через Триест в Россию частицу Животворящего Креста Господня, мощи, церковные сосуды, ризницу, книги. С ним отправились скитские иноки Савва и Дамиан. В Ильинском скиту не осталось тогда ни одного человека. О. Парфений поселился в Лебяжьевском Николаевском монастыре на Черном море. И вот он зачем-то отправился в Петербург и был принят самим Государем Императором Александром I. О. Парфений полагал, что турки навсегда пришли на Афон, и хотел передать все скитские святыни Государю, но тот отказался их принять со словами: «Сохраняй это у себя. Бог даст, с турками скоро будет заключен мир, и тогда ты возвратишься на Афон в свой скит, для которого эта святыня драгоценна и необходима!» Так и случилось: в 1830 году был заключен мир с Турцией, и иеромонах Парфений вернулся на Афон. Нашел он в скиту 8 человек, возвратившихся из Молдавии, которые в смутное время скрывались преимущественно в лесах и неприступных ущельях. Запустение было столь велико, что о. Парфений долго не мог найти скит: все дороги и тропинки к нему заросли лесом и кустарниками. Кстати, и ныне это проблема. В наш век прогресса иноки и паломники стараются передвигаться не самым простым способом — на двух ногах, а с помощью техники. Соответственно иные тропинки остаются без внимания и зарастают.
Наступили лучшие времена, но на смену черноморским казакам пришли запорожские и выходцы с Дуная и из Валахии. В 1836 году иеромонах Аникита (Шихматов-Ширинский), знаменитый князь-монах, построил на свои средства храм в честь святителя Митрофана Воронежского, слава которого достигла и Афона. Напомним, что и в Пантелеимоновом монастыре был построен Митрофановский храм, и везде, где жили русские иноки, писали они иконы великого святителя. О. Аникита похоронен в построенном им храме, в нише правой стены, где была установлена доска с надписью. Забегая вперед, могу сказать, что могилы его мы так и не нашли. Слава о. Аникиты была велика, имел он влияние и на греков, об этом можно прочитать в истории Пантелеимонова монастыря. Неожиданная смерть его весьма огорчила русскую общину Афона. Промыслом Божиим Русский Афон получил точное свидетельство о святости этого мужа. В 1871 году Ильинский скит посетил Николай Васильевич Елагин, лично знавший князя Шихматова-Ширинского. По его настоянию могила князя была открыта, и все ощутили сильное благоухание.
Затем скит переживал не лучшие времена. Явилась даже чума — явное наказание Божие скитянам, так как уносила она жизни только в Ильинском скиту. В то время произошла страшная распря с великороссами, составлявшими меньшую часть скита, и они были изгнаны вместе с иеромонахом Павлом, выдающимся подвижником, ставшим вскоре духовником русского братства в Пантелеимоновом монастыре. Мне уже приходилось писать об этой позорной истории и о том, как недолговечна человеческая память. Забыли ильинцы свой