Вот стоим мы перед главным собором скита. Вроде бы греки принимают нас весьма радушно, но за радушием этим какая-то музейная пустота. Был малороссийский скит, основанный великим Паисием, теперь нет его. Есть что-то другое, православное, но не то.
И вдруг явственно слышим пение на церковнославянском языке. Нет, слух не обманул нас. Это паломническая группа Польской Православной Церкви во главе с митрополитом. От Малороссии до Польши рукой подать, так что можно сказать, что в скит пришли свои. Вот батюшки заходят в церковную лавку, где мы находимся, чтобы приобрести святыни. Какие открытые, простые и приятные лица! Вот уж действительно Филадельфийская церковь. Сколько их там, православных, в Польше? Зато нет лишних людей. Слышал я от одного польского батюшки, бывшего москвича, что он не раз видел, как митрополит отправляется на клирос, дабы нести клиросное послушание. «Митрополит — и послушание! Кому послушание?» — удивятся иные. «Богу, Богу, конечно, как и у всех», — ответим мы. Ведь он такой же послушник, как и все, только место у него особое, ответственное. Правда, конечно, оно не на клиросе.
Вот потому что все они послушники — и батюшки, и митрополит, — лица у них, если можно так выразиться, совсем православные. Одним словом, радостная встреча в бывшем малороссийском скиту.
Хочется сказать еще немного о национальном. На Афоне жили монахи разных национальностей и, как мне уже приходилось писать, не раз сталкивались между собой. Не обошлось и без трений между великороссами и малороссами. Об одной истории с изгнанием о. Павла тоже не раз говорилось. Но хочется отметить что это — нет, не вражда, а некоторое напряжение между великороссами и малороссами — проявлялось на Афоне всегда. Великороссы иной раз вспоминали при встрече с младшими братьями Мазепу, да и те тоже в долгу не оставались. Иной раз представители одного народа, но разделенные исторически, успевшие обзавестись своими обычаями, а иногда и религией, становятся непримиримыми врагами. Например, сербы и хорваты, сербы православные и сербы-мусульмане. Немало сил приложил Бисмарк, чтобы выкинуть из германского союза австрийцев, это ему удалось, и возникло мощное государство Германия.
На фреске изображено чудо явления Заступницы Усердной паломнику, обиженному монахом монастыря
Западная Украина уже «освободилась» практически от Православия, по крайней мере канонического, а мы освободились от нее, и, думаю, нам от этого не стало хуже. Жалко только малое стадо, которое вынуждено оставаться там. Удастся ли им стать Филадельфийской церковью, как соседям-полякам, не знаю. Зазвучит ли когда-нибудь в Ильинском скиту славянская речь? Тоже не знаю. Знаю только, что православный значит русский, об этом постоянно напоминает мой спутник Валера. И смерть для Православия, когда православные враждуют с православными. Таких-то уж точно русскими не назовешь. Русские принимали к себе все народы, желающие жить православно. В том-то и была их сила.
Сербский монастырь Хиландар
Уже несколько раз приходилось мне ступать на эту землю. Землю, казалось бы, для меня совсем чужую. Так думалось, когда в первый раз я сошел на афонскую пристань. Чужую — и по моему происхождению, и по нахождению вдали от границ России, и по самой природе, которая для меня, северного жителя, ни разу не бывавшего в южных широтах, крайне непривычна. Но вот однажды я пришел в эту землю, и с тех пор она стала для меня родной. Для всякого христианина является родиной и Святая Земля, и Афон, и вообще всякое святое место на Земле. Каждое место, имеющее особое благословение от Бога, — это как бы частица рая, цветущего своими диковинными для нас цветами. Надо только уметь увидеть этот божественный сад. Такое видение приходит не сразу, но когда все больше погружаешься в тенистые заросли такого сада, духовное зрение постепенно обостряется — и ты прозреваешь. Но даже среди этих дивных уголков, где небесное является в земном, Афон занимает особое место. Это Вертоград Божией Матери, удел, жребий, данный Ей Самим Богом. Это сад, полный и большими деревьями с густой кроной, под которыми хорошо укрываться в жару, и благоухающими цветами, поражающими нас своей красотой. Но не всякий сразу заметит этот сад, для кого-то это лишь голые скалы и безжизненные дебри. Чтобы ощутить Афон, надо знать, кто жил на этих скалах раньше. И как жил! Для этого надо почувствовать, кто живет здесь сейчас.
Да, несколько раз я уже бывал здесь, но все так же волнуется сердце и жаждет встречи с этой землей. Вот снова мы отплываем из Уранополиса. Вот уже видны знакомые молчаливые скалы, поросшие непроходимыми зарослями кустарника. Вот Кромница. Вот скит Новая Фиваида. Здесь русский игумен организовал своеобразную афонскую богадельню. В этом скиту поселялись престарелые русские иноки, не способные уже трудиться и поэтому не имевшие возможности обеспечить себя даже самой скромной афонской пищей. А еще, по греческой традиции, надо было платить монастырю, на территории которого находилась келья, ежегодную арендную плату. В начале века тут проживали по-отшельнически 150 таких подвижников, которые сходились в соборный храм Всех преподобных афонских по воскресным дням и праздникам.
Сербский монастырь Хиландар после пожара
А вот и Иваница — пристань сербского монастыря Хиландар на западной стороне полуострова. Она была устроена русским старцем карейской кельи сщмч. Игнатия Богоносца иеросхимонахом Моисеем, впоследствии именно здесь встретившим свою мученическую кончину от руки неизвестного убийцы 9 марта 1908 года.
Стоп! В этот раз наше паломничество начинается необычным путем: в первую очередь мы едем не в Руссик, как бывало раньше, а в сербский монастырь. На афонской пристани, арсане, нас ждет машина. Путь до Хиландара, расположенного недалеко от восточного берега, долог. Вот извилистой дорогой мы трясемся по ухабам над пропастями и обрывами. Такова афонская природа. Накатанная дорога, а сделаешь два шага в сторону, и — непроходимые заросли, которые расступаются только для того, чтобы дать место камню. Вот русский скит Святой Троицы. Когда-то он был совсем заброшен и пастухи загоняли на ночь овец в его храмы. Да, бывает и такое. Эта обитель была восстановлена после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. В скиту появился русский архимандрит Мелхиседек, который очистил церкви и жилые корпуса от «следов» овечьего пребывания. Его преемнику иеромонаху Нифонту удалось возродить эту обитель. Когда же он закончил свои труды, сербский монастырь Хиландар нашел ему новый фронт работ. Он восстановил в Карее келью также во имя Святой Троицы. При этом немало пришлось претерпеть от греческих монахов, которые препятствовали украшению обители. С этим скитом связано интересное событие, иллюстрирующее нелегкую жизнь русских, да и вообще славянских монахов на Афоне. Эту историю приводит в своей книге об Афоне один из, увы, немногих современных исследователей истории Святой Горы — мордовский епископ Варсонофий (Судаков). Владыка не раз совершал паломничества на Афон, и в прошлом году нам довелось здесь быть с ним в одно время. О. Нифонт хотел сделать купол скитского храма как у всех русских церквей. Греческие монахи препятствовали этому. Тогда пришлось строить тайно. Братия всего за одну ночь сумела собрать купол, установить его и водрузить сверху крест. О. И. сообщил нам, что в этой келье жили около 40 русских монахов, но они покинули ее еще в 1905 году, потому что трудно было жить без воды. Отсюда примерно час ходьбы до Хиландара. Однажды нам с Валерой удалось пройти этой тропинкой, окружившей себя самой изысканной афонской красотой. Разумеется, в этой келье сейчас никто не живет. Где взять русских монахов? Пантелеимонов монастырь и тот пустует. Да и сербов-то не очень много.
Мне вспоминается история другой кельи, построенной тоже на земле монастыря Хиландар. Только расположена она далеко отсюда: на дороге, ведущей из Нагорного Руссика в Карею и Ватопед. Неизвестно, доведется ли когда-либо побывать там. Мы много спорили о маршруте нашего паломничества, но предполагаемые маршруты явно не пройдут через этот пункт. Это келья святителя Иоанна Златоуста. Обитель эта древняя, основана еще в XI веке, о чем была найдена запись при раскопках на месте старого храма. Ее возобновитель иеросхимонах Кирилл (Абрамов) пришел на Афон в пятнадцатилетнем возрасте и принял постриг вместе со своим отцом в Пантелеимоновом монастыре. Сорок лет подвизался этот старец в монастыре и в разных русских кельях. И вот он переселился в заброшенную келью, пустовавшую 18 лет. Вокруг него быстро собралось братство в 90 человек. Устав был принят общежительный, поэтому правильнее было бы назвать эту келью монастырем. С разрешения Хиландарского монастыря о. Кирилл воздвиг великолепный храм во имя святого благоверного великого князя Александра Невского и Марии Магдалины в память чудесного спасения царской семьи во время крушения поезда в Борках в 1888 году. Ревнитель общежительного устава, он в 1896 году организовал братство русских келиотов, одной из целей которого была помощь бедным русским келиотам и отшельникам. Братство заботилось о ремонте храмов, помогало русским инокам сбывать свое рукоделие, готовило священников для русских святогорских обителей.
Вот и Хиландар. Согласно греческой Википедии, название монастыря происходит от имени некоего Георгия Хеландария, строителя и ктитора монастыря. Во время набегов варваров те видели монастырь издалека, но многократно подходили к нему, и их окутывала мгла. Надо отметить чудесную помощь Божией Матери, сохранявшей монастырь от частых набегов грабителей и пиратов. Все афонские монастыри были разоряемы по 2–3 раза, но хиландарская обитель — ни разу. Царица Небесная так являла этому монастырю особенную защиту. История монастыря известна, наверное, многим.
Основан он был преподобным Саввой Сербским (до пострига сербский князь Растко, или Радко) в XII веке по совету тогдашнего прота на земле, подаренной его отцу Стефану Немане его зятем, византийским императором Алексием. Трудно найти другого святого, который сыграл бы подобную роль в истории Сербии. Царский сын в иноческом образе начал славную историю и Хиландарской Лавры. Да-да. Ранее монастырь Хиландар назывался, подобно детищу преподобного Афанасия, Лаврой. В силу грамот сербских царей и хрисовулов императоров сербская обитель возобладала почти над всею Афонскою Горой. И доныне только Великая Лавра может сравниться с ней по обширности владений. Будучи славянским монастырем, Хиландар первоначально предназначался исключительно для славянского племени. Сербская обитель настолько распространила славянский дух по Святой Горе, что даже в некоторых чисто греческих обителях стали употреблять славянский язык при богослужении. Об этом пишет ктитор Андреевского скита и исследователь Афона А.Н. Муравьев. Хиландар пользовался особым вниманием сербских царей, некоторые из них даже подолгу здесь живали. Когда наступило для Сербии трудное время, Хиландар нашел другого державного покровителя — царя Иоанна Грозного, который даже открыл подворье в Москве для помощи сербскому монастырю. Впоследствии, при Петре I, оно было ликвидировано. Монастырь Хиландар был второй по чести, уступая первое место Великой Лавре, но по умалении был передвинут на третье, а затем и на четвертое место. Теперь почти никто и не знает, что когда-то Хиландар был Лаврой. Но дело не в названии, а в том, что, как уже говорилось, Божия Матерь являет о нем особенное попечение. Потому и почитание Ее здесь особенное.