Жизнь — это искусство извлекать значительные выгоды из незначительных обстоятельств.
Жить — то же, что любить: разум против, здоровый инстинкт — за.
Число годов еще не свидетельствует о длине жизни — жизнь человека измеряется тем, что он в ней сделал и почувствовал.
Каждый из нас сам вычеканивает цену своей личности; человек бывает велик или мал в зависимости от собственной воли.
Жизнь, не освещенная чувством долга, не имела бы, в сущности, никакой цены.
У молодежи имеются мечты, которым не суждено сбыться, а у стариков — воспоминания о том, чего никогда не было.
Меня возмущает, что драгоценные часы нашей жизни, эти чудесные мгновения, которые никогда уже не вернутся, бесцельно тратятся на сон.
Большие несчастья не бывают продолжительными, а малые не стоят внимания.
Так уж положено: молодость веселится, старость бранится.
Самая отчаянная опасность лучше верной смерти.
Разве человеческая жизнь — а она ведь такая хрупкая, — сохранилась бы вопреки всем нашим бедам и тяготам, если бы жить на свете не стоило?
Жизнь — не скаковая лошадь, которая никуда не сворачивает от старта до финиша.
Жизнь серьезна всегда, но жить всегда серьезно нельзя.
Больше всего в нашем мире тревожит не то, что он неразумен, и даже не то, что он разумен. Чаще всего нас тревожит то, что он почти разумен, но не совсем. Жизнь не алогична; однако сама она является ловушкой для логичного человека. Она выглядит немного более логичной, чем есть на самом деле; ее правильность очевидна, а ее неправильность скрыта; ее хаотичность подстерегает нас.
Ушам из мертвой тишины
Рукоплесканья не слышны.
Гроша не стоит жизнь, мой друг,
Коль некогда взглянуть вокруг.
Ход вещей зависит от нашей решительной воли и от наших усилий.
Жизнь для меня не тающая свеча. Это что-то вроде чудесного факела, который попал мне в руки на мгновение, и я хочу заставить пылать его как можно ярче, прежде чем передать грядущему поколению.
Молодость — замечательная вещь; преступно ее растранжиривать.
Самое правильное — сочетать житейский опыт старости с энергией молодости.
Там, где нет воли, нет и пути.
Человек — как кирпич: обжигаясь, он твердеет.
Жизнь не перестает быть забавной, когда люди умирают, как не теряет своей серьезности, когда люди смеются.
В критические минуты человек борется не с внешним врагом, а всегда с собственным телом… На поле боя, в камере пыток, на тонущем корабле то, за что ты бился, всегда забывается — тело твое разрастается и заполняет Вселенную…
Спокойная цивилизованная жизнь имеет еще и ту особенность, что развивает крайнюю, чрезмерную тонкость чувств, при которой любые из главнейших человеческих побуждений начинают выглядеть слишком грубыми. Щедрость ранит столь же сильно, как чёрствость, а проявления благодарности неприятны не меньше, чем свидетельства чёрствости души.
Огромные массы человеческих существ, в общем, не самолюбивы. Примерно после тридцати лет они утрачивают личные амбиции (а чаще всего почти совсем теряют чувство индивидуальности) и живут в основном для других или мало-помалу задыхаются от нудной работы.
Лишь вечность, вопреки всем письменам,
Утраченную юность дарит нам.
Жизнь, движимая не любовью и великодушием, а ненавистью и завистью, — это не настоящая жизнь.
Жизнь — это чудесное приключение, достойное того, чтобы ради удач терпеть и неудачи.
Живи и ошибайся. В этом жизнь. Не думай, что ты можешь быть совершенством — это невозможно. Закаляй себя, свой характер, чтобы, когда наступит испытание — а это неизбежно, — ты мог бы встретить его как настоящий мужчина. Не давай обманывать себя прописными истинами и громкими фразами… Бойся бесцветной жизни.
Как каждый человек живет двумя смешанными жизнями, одной — явной, общественной, другой — скрытой, индивидуальной, так существуют и два рода воспитания: одно — по установленным правилам, другое — непосредственное, подсознательное, и оно-то почти всегда имеет гораздо больше значения.
В жизни каждого взрослого человека есть два центра, два полюса деятельности — экономический и сексуальный. Есть два врага — Голод и Смерть. Вся ваша жизнь с тех пор, как вы стали взрослым, зависит от уменья противиться этим двум исконным врагам. Пусть вам кажется, что человечество на протяжении своей истории сильно их изменило, и, однако, они остаются: никуда не уйти от Голода и от Смерти, от необходимости есть и стремления жить без конца.
Человек — просто недолговечный сосуд для переваривания пищи, он желает наслаждаться жизнью, а его подстерегает смерть.
Чем дольше живешь, тем с большим количеством зла соприкасаешься — это происходит само собой. А добро — другое дело. Человек не обретает больше добра, просто существуя дольше.
Опыт — это не то, что случается с нами. Это то, что мы позволяем с нами случиться.
Если некто наделен умением изящно стоять на голове, ему не годится завидовать бегуну-марафонцу, иначе он будет глуп и неблагодарен.
Оглядываясь на пережитое, я вспоминаю рассказ об одном старике, который на смертном ложе поведал, что его жизнь была полна неприятностей, большинство из которых так и не случилось.
Вот поистине ирония жизни: то, к чему мы все стремимся, оказывается лучше, когда оно достигнуто не полностью.
Смерть — занятие мрачное и отчаянно скучное. Мой вам совет — не иметь с ним ничего общего.
С древнейших времен старики вдалбливали юношам, что старость мудрее, и, прежде чем юноши обнаруживали всю нелепость данного утверждения, они тоже становились стариками, а потому в их интересах было продолжать этот обман.
Счастье не перестает быть счастьем, когда оно кратко, а мысли и любовь не лишаются своей ценности из-за того, что преходящи.
Молодым кажется, что старики глупы, но старики-то знают, что молодые — дурачки!
В жизни каждый должен совершать свои собственные ошибки.
Смерть создает предвзятые мнения в пользу умерших.