– Ну а вам-то что? – спросила актриса.
– Будет ли пятая графа при коммунизме?
– Нет, будет шестая: «Был ли евреем при социализме?»
– Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, – похвастался Раневской Виктор Розов. – Люди у касс устроили настоящее побоище!
– И как? Удалось им получить деньги обратно?
– Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…». После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены.
– Белую лисицу, ставшую грязной, я самостоятельно выкрасила чернилами. Высушив, решила украсить ею туалет, набросив лису на шею. Платье на мне было розовое, с претензией на элегантность. Когда я начала кокетливо беседовать с партнером в комедии «Глухонемой (партнером моим был актер Ечменев), он, увидев черную шею, чуть не потерял сознание. Лисица на мне непрестанно линяла. Публика веселилась при виде моей черной шеи, а с премьершей театра, сидевшей в ложе, бывшим моим педагогом (П. Л. Вульф), случилось нечто вроде истерики… И это был второй повод для меня уйти со сцены.
«Прогуливаюсь по аллее в правительственном санатории в Сочи, – вспоминала Раневская. —
Мне навстречу идет Каганович и с ходу начинает разговор:
– Как вы там поживаете в театре? Над чем работаете?
– Ставим «Белые ночи» по Достоевскому. Тогда он воодушевленно восклицает:
– А идея там какая, идея?
– Идея в том, что человек не должен убивать человека.
Стремительно последовала категоричная оценка, с руководящим жестом рукой:
– Это не наша идея. Не наша. И быстро удалился».
После смерти одной актрисы:
– Хотелось бы мне иметь ее ноги – у нее были прелестные ноги! Жаль – теперь пропадут…
– Почему вы не пишете мемуаров?
– Жизнь отнимает у меня столько времени, что писать о ней совсем некогда.
– Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!
– Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?
Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее спросили, была ли она когда-нибудь влюблена?
– А как же, – сказала Раневская. – Вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу – сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была, как смертный грех… Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания…
А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: «Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов».
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась – жду сижу. В семь нет, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой!
«Деточка, – говорит, – погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!»
С тех пор не то что влюбляться – смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!
Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема – любовь, но есть четыре условия:
1) в рассказе должна быть упомянута королева;
2) упомянут Бог;
3) чтобы было немного секса;
4) присутствовала тайна.
Первую премию получил рассказ размером в одну фразу:
«О, Боже, – воскликнула королева. – Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!»
Раневская возвращается с гастролей. Разговор в купе. Одна говорит: «Вот вернусь домой и во всем признаюсь мужу».
Вторая: «Нуты и смелая».
Третья: «Ну ты и глупая».
Раневская: «Ну у тебя и память».
Раневская говорила, что Бог, создавая землю, предвидел события в России в XX веке и намеревался дать одновременно всем советским людям три качества – ум, честность, партийность. Но черт переубедил Бога обойтись двумя, поэтому так и получилось:
– если человек умный и честный – то беспартийный;
– если умный и партийный – то нечестный;
– если честный и партийный – то дурак.
Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:
– Тот слепой, которому ты подала монетку, не притвора, он действительно не видит.
– Почему ты так решила?
– Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»
Раневская как-то рассказывала, что согласно результатам исследования, проведенного среди двух тысяч современных женщин, выяснилось, что двадцать процентов, то есть каждая пятая, не носит трусов.
– Помилуйте, Фаина Георгиевна, да где же это могли у нас напечатать?
– Нигде. Данные получены мною лично от продавца в обувном магазине.
Раневская, рассказывая о своих злоключениях в поликлинике, любила доводить ситуацию до абсурда. В ее интерпретации посещение врача превращалось в настоящий анекдот:
– Прихожу в поликлинику и жалуюсь: «Доктор, у меня последнее время что-то вкуса нет». Тот обращается к медсестре:
– Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку.
Я попробовала:
– Это же говно.
– Все в порядке, – говорит врач, – правильно. Вкус появился.
Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:
– Доктор, вкус-то у меня появился, но с памятью все хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре:
– Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.
– Так там же говно! – ору я.
– Все в порядке. Вот и память вернулась.
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
– Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.
– С удовольствием, – ответила Раневская, – хоть сейчас!
Раневская на вопрос, как она себя сегодня чувствует, ответила:
– Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула…
Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.
– Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна.
– Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших.
– Действительно неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
– Сколько раз краснеет в жизни женщина?
– Четыре раза: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет мужу, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
– А мужчина?
– Два раза: первый раз, когда не может второй, второй – когда не может первый.
Сотрудница Радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт. Раневская называла ее «жертва ХераСимы».
Старшее поколение всегда ругает молодежь: она совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает… Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:
– Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости…
– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?
– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…
Собеседница спрашивает у Раневской:
– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?
– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.
У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и услышали в ответ:
– Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса – Иоганна.
Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть и рассказала, что ехала от театра на такси:
– Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!
– Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.
– Как вы это определили?
– Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале.
Хозяйка дома показывает Раневской свою фотографию детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях пожилой женщины.
– Вот такой я была тридцать лет назад.
– А кто эта маленькая девочка? – с невинным видом спрашивает Фаина Георгиевна.
– Я была вчера в театре. Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.
Узнав, что ее знакомые идут сегодня в театр посмотреть ее на сцене, Раневская пыталась их отговорить:
– Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая… Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта.
– Почему после второго?
– После первого очень уж большая давка в гардеробе.
Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает:
– Когда придете, стучите ногами.
– Почему ногами, Фаина Георгиевна?
– Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!
Если вдруг вы стали для кого-то плохим, значит, много хорошего было сделано для этого человека!!!
– Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, – саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
– Каким образом?
– Он сказал, что все мои болезни – не болезни, а симптомы приближающейся старости.
Чтобы оставаться худой, женщине надо есть перед зеркалом и обнаженной.
Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
Под самым красивым павлиньим хвостом всегда находится обычная куриная жопа.