[171]. Через них-то европейцы получают разные африканские произведения. Здесь находится еще немалое число ливорнских жидов, кои приемлют великое участие в варварийской торговле и пользуются равною вольностью, как франки[172], живущие там под покровительством французского консула, коему поручено от правительства иметь смотрение за всеми иностранцами своих консулов. Ливорнские жиды берут на откуп от правительства воск, деревянное масло, шерсть и другие произведения и от перепродажи оных европейцам получают немалый выигрыш, а притом они имеют прибыль от выкупа христианских невольников, поручаемого им от европейцев.
Живущие в подданстве жиды отличны от прочих своих одноверцов бедностью одеяния, раболепными поступками и невежеством. Они живут в особой части города и суть в презрении не только у турок, но и у европейских жидов, кои, выключая дело по купечеству, гнушаются иметь с ними сообщество. Находящиеся здесь ливорнские жиды одеваются и живут по европейскому обыкновению и для того прозваны от турок христианскими жидами; они, пользуясь доверенностью к ним здешних правительств, присвоили себе всю варварийскую торговлю.
Левантские турки со времени Барбароссы имеют неограниченную власть в Альжирской области. Сначала призваны они были для сопротивления испанцам, а наконец уснлясь, присвоили себе полную мочь над тамошними народами. Не считая поселившихся в разных городах природных турок, находится в Альжире одних янычар около двенадцати тысяч, кои известны в Европе под именем милиции, составляющей сухопутное и морское войско сего правительства. Из них-то выбирают деев и других военных и гражданских начальников. Самый последний солдат может достигнуть до степени Дея, лишь бы только он отличил себя каким-либо мужественным действием или мог подкупить деньгами своих товарищей.
Одни только военнослужащие турки на высшей степени правительства поставляются. А сими преимуществами гордясь, даже и самый презренный солдат считает себя самовластным и высокородным господином, и одно его имя заключает в себе всякое достоинство. Прочие жители ввержены в столь крайнее порабощение и боязнь, что один вид турецкого солдата устрашает множество тамошнего парода. В Альжирской области считают двести природных жителей против одного янычара, однако, невзирая на столь неравное количество, вкоренившийся в них ужас столь силен, что поныне не смеют они восстать на своих злонравных и жестокосердых начальников и освободиться от толико тяжкого ига.
Христианские ренегаты[173] пользуются в Альжире такими же правами, каковыми и природные турки, и, коль скоро вступят в мугамедову веру, получают и жалованье, право вступать во всякие должности и требовать чинов, однако с тем, чтобы не соединяться браком ни с мавританскими, ни с аравскими поколениями, в противном случае родившиеся от иноплеменниц дети не будут признаны за природных турок. Такие дети могут получать солдатский оклад, но не допустят их ни до каких чинов, ибо турки утверждают, что происхождение от мавританского или аравского поколения затмевает достоинство истинного мусульманина.
В Варварийских областях весьма мало находится левантских женщин, потому что они почитают альжирских турок сборищем бездельников и соединение с ними в бесчестие себе вменяют. Да и подлинно Альжир служит убежищем всякого рода злодеев, коих справедливо левантские турки презирают. Пример сему случился в Асаново правление, когда двое знатных турок, возвращаясь из Марселя в свое отечество и укрываясь от ветров, зашли в альжирскую пристань, тут во все время их пребывания жили они в доме французского консула, несмотря на просьбу Асана Аги, приглашавшего их в приготовленные в его доме покои, они ответствовали ему, что не хотят иметь никакого сообщения с альжирскими турками. Сей грубый ответ довольно доказывает, сколь велико их презрение к альжирцам.
Альжирские турки, за неимением левантских жен, Женятся на христианских невольницах, кои в таком случае обыкновенно принимают мугамеданскую веру. Родившиеся от таковых дети имеют законное право требовать за свои службы всякого достоинства и считаться природными турками. Наложницы их суть или природные мавританки или аравки, и прижитые с ними дети называются кулоли[174], которые выше солдатской степени достичь не могут.
Гнусный порок сократические любви есть главною причиною всеобщего к альжирским туркам презрения. Дей и другие знатнейшие начальники содержат ради сего молодых невольников, кои часто, противясь зверскому их неистовству, лишают себя жизни. Примеры сему часто случаются в сей стране. За несколько лет до сего времени одни молодой португалец, будучи привезен в Альжир тамошним Капером, был продан некоторому богатому турке, по несчастию, ему понравился. Сколько Ибрагим (так назывался его хозяин) ни старался уговорить сего молодого невольника ко удовольствованию своего мерзского желания, однако он, гнушаясь того, елико мог, противился, наконец, видя непрестанное себе гонение, стал носить при себе сокровенный кинжал, и когда его злонравный хозяин хотел насильно преклонить его, то португалец, принужденный крайностью, заколол его. Альжирское правосудие осуждает на растерзание привязанием к лошадиному хвосту всех тех невольников, кои осмелятся поднять оружие на своих хозяев, следовательно, и он приговорен был к сей казни, коль ни старались иностранные консулы и христианские купцы, узнавшие о невинности сего несчастного, спасти его, однако все их просьбы тщетны были. Молодой португалец выведен был явно на площадь и претерпел мучительную казнь столь мужественно, что побудил к сожалению о себе не только христиан, но и жестокосердых своих начальников, которые, конечно, истребили бы столь гнусный порок, если бы и прочие последовали португальцову примеру.
Хотя альжирские турки от торговли, а наипаче от разбойничества на море, довольно обогатились, однако не смеют пользоваться приобретенным ими имением, ибо при переменах бунтующая милиция грабит без разбору всех тех, которых она за богатых почитает, по сей-то причине они, скрывая свои сокровища, живут бедно. Одежда их во всем подобна одеянию левантских турок. Разность есть только в чалме или турбанте, который у них состоит из красного колпака, обверченного полотенцем, и в тонкой кисеи. Молодые люди чалм не носят и по обыкновению их оставляют на верху головы немного волос; они одеваются в короткое платье, доколе не имеют бороды, которая в сей земле в великом почтении, ибо, не имея оной, не можно ни в какую судебную должность вступить. Турчанки живут скрытно, равно как и в Леванте, и одеваются в богатые одежды, поелику никто их увидеть не может, и, следовательно, они не производят нималой зависти в необузданном солдатстве.
Находящиеся в Варварин европейские купцы и христианские невольники составляют последнюю часть селений сей области. Невольников там не меньше господ, однако они не смеют восстать на них, но, страдая, претерпевают горестную свою участь. Главный доход альжирцов зависит от выкупа христианских невольников, коим позволено от правительства писать в свое отечество и пещись о своем освобождении. В Альжире не только не принуждают их вступать в мугамеданскую веру, но, напротив того, стараются их от того удерживать, для того, чтобы не лишиться прибытков от их выкупа. Вступившим в мугамеданскую веру христианам дается вольность и право достигать достоинств. Иногда приговоренные к смерти невольники (что там случается редко, ибо узаконения Альжирского правления не велят наказывать смертью невольников, дабы через то не лишиться прибытка от их выкупа, разве только в случае их возмущений против начальной власти) освобождаются от казни переменою закона, но сие снисхождение оказывается им весьма редко и только по просьбе или за деньги.
Европейские купцы, поселившиеся в сих краях, живут под покровительством своих консулов и совокупно с турками упражняются в торговле следующим образом: непросвещенные варварийские начальники берут насильно у подвластного им народа разные произращения за малую цену и посредством европейских купцов или ливорнских жидов перевозят в иностранные земли с немалым для себя выигрышем, а потому европейцы пользуются большими выгодами и свободностью в торговле, хотя и не всегда безопасно их там пребывание, а особенно во время бунтов, в котором случае они нередко теряют все свое имение, а иногда и жизнь.
Невежество, смешанное с грубостью, есть общий порок жителей сей области. Причиною их развратных нравов суть недостаточное воспитание, сумасбродное суеверие монахов и злоупотребление их непросвещенных и злонравных начальников.
Альжирцы обходятся с христианами весьма грубо, чтобы иметь христиан у себя в рабстве, заключают, что и все европейцы на то созданы единственно, чтобы быть рабами. Однако некоторые турки, объездив Европу ради торговли, оставляют по приезде в свое отечество сие предрассуждение и поступают весьма ласковее со всеми христианами, а особенно те, кои находились у христиан в неволе, они превосходят в человеколюбии прочих и воспоминанием их собственных несчастий побуждаются к сожалению о претерпевающих подобную участь.
Приезжающие в Альжир иностранцы по прошествии суток представляются Дею, у которого по обыкновению они целуют руку; чужестранцы породы знаменитой титулуют его Превосходительным, прочие же называют Дея Светлейшим. Причем, спрашивает у них Дей на языке франко[175], «откуда и зачем приехали и долго ли в его области останутся?». После чего могут они взять на свое иждивение янычара, для безопасности их в городе пребывания. Одни иностранные консулы и знатного рода приезжие могут носить при себе шпагу, однако и те, по причине тесноты улиц, ее не употребляют. А когда на улице встречаются с янычарами, то для избежания наглости всегда нм уступают место, в противном же случае всякого иностранца дерзко обругают.