При первом свидании с иностранцами капские жители обоего пола кажутся невнимательны, неучтивы и даже грубы, но, познакомившись несколько с ними, они становятся обходительнее, ласковее и очень услужливы. Холодная их наружность смягчается много приятною физиономией и правильными чертами. Здесь из мужчин есть много видных и красивых, а женщины прекрасны, очень многие из них по справедливости могут назваться красавицами. Я не мог заметить, чтоб из иностранцев они отдавали какому-нибудь народу преимущество пред другими. Обхождение их со всеми равно, они всех приезжающих к ним чужих людей принимают одинаково и ко всем, кажется, равно хорошо расположены, кроме англичан, которых ненавидят от всего сердца и души. Непомерная гордость и беспрестанное тщеславие, коих англичане никогда и ни при каком случае скрыть не умеют, из всего света сделаны им явных и тайных неприятелей. Британское правление всеми способами старается и ничего не щадит, чтоб только в завоеванных ими областях приобрести себе друзей, а частные люди в правлении и в нации ничего не значащие глупым и малодушным своим высокомерием уничтожают все планы, с великими издержками сопряженные, каковые употребляют министры, чтобы достичь столь желаемого ими предмета. Нет ничего справедливее сказанного лордом Честерфилдом в наставлении своему сыну, что тяжкая обида позабывается скорее, нежели колкая насмешка. Здешние колонисты, выключая малое число участвовавших в торгах голландской Ост-Индской компании, можно сказать переселились в земной рай с покорением колонии английскому оружию, в сравнении с варварским купеческим правлением, под тяготою коего они стенали. Безопасность жизни и имущества, ничего не значащие подати, совершенная свобода говорить и делать все то, что только непротивно законам, справедливейшим в свете, и полная воля располагать и пользоваться произведением своих трудов суть главные выгоды, приобретенные жителями по великодушию своих завоевателей. Сверх того, многочисленный корпус войск с немалым штатом чиновников, получающий большое содержание и жалованье, издерживает оные в колонии, и часто приходящие сюда военные корабли и конвои также оставляют здесь знатные суммы за здешние произведения, таким образом, английское золото и серебро достаются в руки колонистов, которые могут по своей воле хранить оные или покупать нужные им полезные или служащие к единому удовольствию вещи, привозимые из разных частей света, кои они всегда могут купить выгодно, ибо если англичане возвысят цены на свои товары, то и у колонистов право не отнято продавать дороже их собственные произведения. Несмотря, однако же, на все сии выгоды, доставленные колонии британским правительством, большая половина жителей обоего пола терпеть не могут англичан и всегда готовы им вредить, коль скоро имеют удобный случай; смеяться насчет английской гордости они почитают большим для себя удовольствием, я несколько раз слышал, с каким восторгом голландцы рассказывали мне, что в обществе англичан за обедом целый час ничего более не услышишь, как беспрестанное повторение: передайте сюда бутылку! передайте туда бутылку! (pass the bottle), доколе, наконец, бутылки своим скорым обращением не вскружат их голов, и тогда весь стол заговорит вдруг; один кричит: «Этот голландец очень ученый, прекрасный человек, настоящий англичанин!». Другой повторяет: «У такого-то голландца дочь отменно умна и редкая красавица, словом сказать, совершенная англичанка!». Иной опять говорит: «Такой-то голландский офицер защищал себя чрезвычайно храбро, как бы он был англичанин!». Надобно беспристрастно сказать, что капские колонисты имеют причину и право смеяться над англичанами и ненавидеть их, стоит только себе вообразить, что когда небольшое, ничего не значащее голландское суднишко взято в плен англичанами и сюда придет, то во все время, доколе оно стоит здесь перед глазами жителей, английские офицеры не упускают поднимать на нем голландский флаг под английским, как будто бы такая малость может что-нибудь прибавить к трофеям их флотов, а когда в торжественные дни военные корабли по обыкновению украшаются флагами, то на многих из них часто поднимают голландский флаг в знак унижения оного, под самою подлою частию корабля! Такие случаи с первого взгляда кажутся безделицами, но они язвят национальное честолюбие и нелегко забываются…
Часть IIIРУССКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИВ ГОСУДАРСТВЕ МУХАММЕДА-АЛИ
В 1805 г. правителем Египта стал победитель грузинских мамлюков Мухаммед-Али, опиравшийся на иррегулярные отряды албанцев, черкесов, курдов, турок, южных славян. Изгнав в этом году турецкого пашу с янычарами, разгромив мятеж мамлюков в 1809 г. и физически уничтожив мамлюкских беев в -1811 г., он установил в стране абсолютистский режим и приступил к реформам с целью модернизировать экономический и государственный строй Египта.
В последующие годы Мухаммед-Али присоединяет к своим владениям большую часть Аравии и Судана, Киренаику, Палестину, Сирию, Ливан, Киликию, приморские провинции Эфиопии и Сомали; на карте мира появляется новая мощная держава с арабским большинством населения.
Отношения Мухаммеда-Али с Россией были сложными и менялись с течением времени. Россия не вмешалась в его борьбу с грузинами-мамлюками. Но когда войска и флот Мухаммеда-Али по просьбе турецкого султана приняли участие в подавлении национально-освободительного восстания греков, Россия вместе с Англией и Францией выступила против Турции и се арабо-африканских вассалов. Так, объединенный турецко-египетско-тунисский флот был уничтожен под Наварином.
В последовавшей затем русско-турецкой войне 1828–1829 гг. Мухаммед-Али не участвовал, а после се окончания в союзе с Францией начал наступление против турок. В декабре 1832 г. в битве при Конье (в Анатолии) султанские войска были наголову разбиты, и взятие Стамбула стало только вопросом времени. Тогда вмешалась Россия, заставив армию Мухаммеда-Али отступить.
В 1839–1840 гг. Россия вновь воспрепятствовала Мухаммеду-Али подчинить себе Турцию, но это была в основном победа английской дипломатии, ловко использовавшей в своих целях анти-французскую политику Николая I. В этих условиях правитель Египта стремился установить дружеские отношения с Россией, чтобы отколоть ее от союза с британским колониализмом. Этот разрыв действительно произошел в 1863 г. и привел к Крымской войне. Но в 4849 г. Мухаммед-Али умер, а его преемник Аббас (1849–1854 гг.) уступил британскому влиянию.
При Мухаммеде-Али в Египте и Судане (а также в других его владениях) побывало много европейцев: различных специалистов, приглашенных правительством страны, коммерсантов, а также ученых-путешественников и туристов. Среди них были несколько русских, в том числе художник И. Икскуль (в 1817—11820 гг.), О. И. Сенковский (в 1820 г.), А. Н. Муравьев (в 18301 г.), Н. С. Всеволожский (в 1836–1837 гг.), А. С. Норов (в <1838 г.), В. Диттель (в 1843–1844 гг.), А. А. Рафалович (в 1846–1848 гг.), Е. П. Ковалевский (в 184'7—1848 гг.), известная основательница Теософского общества Е. А. Блаватская (первый раз в 4848 г., позднее еще трижды) и др.
Новый период русско-египетского сближения наступил после 1840 г. Акты медицинской и экономической помощи Египту со стороны России выразились в том, что А. А. Рафалович оказался в Египте (а затем Сирии, Палестине, Тунисе, Алжире и Турции) в составе санитарной, противочумной экспедиции, а Е. П. Ковалевский возглавил геологическую экспедицию в Юго-Восточный Судан и строительство здесь государственной золотопромывной фабрики.
Как и донесения русских консулов в Египте, записки о путешествиях всех этих разносторонне образованных людей являются ценными историческими источниками.
Одновременно они обнаруживают вкус к литературе, литературный талант и обширные научные знания их авторов: исторические и филологические — Сенковского, Норова и Муравьева, естественнонаучные — Рафаловича и Ковалевского. Их книги о путешествиях оставили след в русской литературе, а также в географической (Ковалевский) и отчасти в археологической науке (Сенковский, Норов, Ковалевский). А. С. Норов был некоторое время министром просвещения, и это до некоторой степени способствовало усилению внимания в учебных программах средних и высших школ России к описанным ими странам. Но, конечно, в первую очередь читателей привлекали познавательная ценность и литературные достоинства записок этих путешественников, немало содействовавших распространению в русском обществе знаний о лежащих далеко на юге странах Северо-Восточной Африки.
Русские писатели конца XVIII–XIX в. (в том числе А. Н. Радищев и Н. М. Карамзин) нередко обращались к жанру записок путешественника. К середине XIX в. на русском языке уже существовала богатая оригинальная и переводная литература, включавшая в себя и такой шедевр, как «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» А. С. Пушкина. «Фрегат Паллада» И. А. Гончарова с его яркими описаниями Островов Зеленого Мыса и Капской области, а также менее значительные произведения писателей-путешественников второй половины XIX в. познакомили русскую читающую публику с Южной и Островной Африкой.
Позднее, в конце XIX — начале XX в., русские путешествия в Эфиопию и Северную Африку, стихи В. Брюсова и особенно И. Гумилева продолжат открытие Африки для русской литературы, русского читателя, русского общества.
Путешествие О. И. Сенковскогов Египет и Нубию
В среде русской дворянской интеллигенции, где совершенное знание французского и других европейских языков считалось нормой, лингвистические познания этого человека казались феноменальными. «Я не Сенковский, чтобы знать все в мире языки!» — писал А. А. Бестужев-Марлинский. О том, насколько глубокими и обширными были эти знания, говорит следующий пример: в 1822 г., поступая на службу переводчиком в министерство иностранных дел в Петербурге, О. И. Сенковский должен был держать специальный экзамен по арабскому языку. Экзаменовал его крупнейший арабист ака