В Уади-Дансур находится малый храм, довольно хорошо сохранившийся, а в расстоянии восьми часов пути от Келявши большая деревня Гирше, обитаемая берберами. Кажется, что здесь некогда был древний Тутцис, находившийся в двадцати тысячах шагах от Тальмиса или Келявши. По свидетельству дорожника Антонина, цепь Ливийских скал отдалена в этом месте на полмили от берегов Нила, и в скале высечен храм, один из огромнейших и любопытнейших во всем Египте и в Нубии. Вход в храм, также высеченный в скале, некогда украшен был колоннадою, пристроенною из плитного камня. К скале примыкают восемь колоссальных истуканов в 12 футов вышины. Придел до такой степени разрушен, что можно различить только два истукана. Большие двери ведут в первую залу, украшенную двумя рядами огромных пилястров, к которым прислонены шесть колоссальных истуканов, изображающих древние египетские божества со сложенными накрест руками, держащие в одной крюк, а в другой бич — обыкновенные эмблемы Озириса. Истуканы эти, поставленные на высоких пьедесталах, имеют 21 фут в вышину. Вид их занимателен для наблюдателя; но по причине ли младенчества, в котором тогда находилось искусство, или может быть преднамеренно, истуканы эти скорее похожи на колоссальных карлов, нежели на великанов. В стенах, равно как и в приделе, поделаны впадины, вмещающие в себе по три различные идола вышиною в пять футов, держащие друг друга под руки. Кроме этой обширной залы находятся в храме еще семь комнат разной величины; последняя вмещает в себе четыре истукана в человеческий рост; они представлены сидящими, но весьма повреждены. В приделе на самой середине сооружен жертвенник; там, может быть, приносили в жертву людей. Вообще, сей огромный храм поврежден во всех частях, и между всеми египетскими храмами имеет он самое большое число истуканов. Барельефы в нем гораздо хуже отделаны, нежели в других капищах, и даже самый камень, образующий скалы, состоит из мягкого и ломкого известкового вещества; от этого, кажется, происходит господствующий во внутренности храма пронзительный холод. Против Гирше, на другой стороне Нила, на отлогости горы, видны огромные развалины из несженного кирпича. Доселе сохранились толстые стены, окружавшие некогда город, без сомнения многолюдный и укрепленный. Должно полагать, что это остатки древнего Тутциса, к которому принадлежал храм, иссеченный в скале. Природные жители называют эти развалины Семагура.
Мы приближались к Коштамбе, когда от неловкости наших матросов сломилась фок-мачта, а сильный северный ветер изорвал парус в куски; в три часа пополудни остановились мы у берега и употребили остаток дня на починку судна. Здесь находятся двери небольшого строения, составленные из трех камней; боковые имеют в вышину пять футов; на поперечном иссечена обыкновенная эмблема вечности — крылатый шар. Множество обломков, покрытых песком, свидетельствуют, что это место находилось некогда в цветущем состоянии.
Цепь Ливийских скал отдалена здесь от берегов на довольно большое расстояние; но до самого Нила все пространство засыпано песком. Вдали виден островок возделанной земли, как в Абухоре отлогость берега; полоса обработанной земли и несколько сот пальмовых деревьев доставляют жителям деревни пропитание. <…> Здесь некогда было многолюдное селение, ибо в Нубии местоположение городов не может переменяться; там, где скалы удаляются на большое расстояние от берегов, находились самые многолюдные селения; остатки храмов и следы их удостоверяют в этом мнении.
Коштамбе — довольно обширная деревня; она имеет около 120 душ жителей. Домы, или землянки, нубийцев столь низки, что в них нельзя иначе поместиться, как сидя. Мужчины и женщины, вообще не весьма пригожие, проводят весь день на открытом воздухе, под слабою тенью пальм и акаций, отдыхая или перебирая шерсть и очищая ячмень и дур, и только ночью бывают в своих домах. Малые круглые землянки окружают их жилища: в них держат кур, голубей и сберегают малое количество хлеба. Все их имущество составляют две или три коровы и пара волов, несколько коз или овец, которые иногда проводят ночи вместе с своими хозяевами. Достаточные люди имеют иногда осла или верблюда. Ночи весьма холодны в сравнении с дневным зноем, хотя в апреле барометр Реомюра не показывал никогда менее 10 градусов, но в полуденные жары на солнце и без ветра доходил до 42 градусов, а при сильном северном ветре — до 35. Достаточные нубийцы носят по утрам белые или голубые рубашки, покупаемые ими в Ассуане; накинутая на плечи шерстяная шаль довершает их скромную одежду. Дети мужского пола до двенадцати лет ходят совершенно нагие, и это примечается даже в древней египетской живописи. Всю одежду девушек составляет пояс из кожаной густой бахромы шириною в пять дюймов, называемый по-арабски раха или херраз, а по-нубийски бейие. Но пяти- и шестилетние девочки не терпят на себе и этой тяжести. Дочери богатых родителей отличаются от бедных тем только, что бахрома их украшается бубенчиками и мелкими раковинами, покупаемыми за финики у бедуинов бешарие, кочующих между Нубийским Нилом и Чермным морем. Молодые люди и все вообще мужчины ходят нагие и носят только передники из белого полотна, связываемые шнурком на спине. Стройный их стан украшается иногда шерстяною шалью, искусно наброшенною на плеча и противоположную черному цвету их кожи. Черты лица нубийцев довольно правильны; они весьма отличаются от поколения негров, хотя многие из них похожи на обезьян. Среди народа, не употребляющего одежду, люди получают новые понятия о красоте человеческого тела. Чувство это сохраняют в себе жители тех стран, в коих умеренность климата позволяет освобождать себя от бесполезных и странных тягостей, в которые мы кутаемся. Нубиец принимает без всякого намерения во всех своих движениях и положениях тела вид величавости и благородства самой природы, которых и лучшие наши художники едва могут постигнуть. Белая полотняная шапочка, называемая в Египте такие, покрывает голову; но нубийцы носят большей частью длинные, кудрявые волосы наподобие широко расчесанного парика, а на средине головы свивают волосы в тонкие косы, ниспадающие на обе стороны. Они употребляют для этого весьма липкую помаду, делаемую из некоторого рода черной и весьма жирной земли, которую растирают с маслом. От этой мази, согреваемой солнечными лучами на их головах, исходит от них весьма тяжелый запах. Плетушки у женщин делаются гораздо длиннее и висят в виде бахромы по обеим сторонам лица. Замужние женщины одеваются точно так, как в Египте: они обертываются длинным куском суконной материн с левого плеча под правую мышку и, пристегнув на левом плече, потом в другой раз проводят под правое и закидывают сзади на голову, защищая ее таким образом от солнечного зноя; иногда употребляется это сукно и вместо покрывала. Сей род одежды походит на древнюю римскую тогу, весьма живописен и придает женщинам гораздо более благородства, нежели наши узкие платья, которые, сжимая члены, образуют красоту не природную, но нами вымышленную. Суконная материя обыкновенно бывает темно-коричневого цвета. Нищета, покрытая лохмотьями сей одежды, принимает в ней вид гораздо ужаснее обыкновенного.
Все нубийцы, а особенно женщины и дети, носят ниже левого плеча кожаные мешочки с талисманами, покупаемые ими у святошей. Предметы роскоши у обоего пола весьма ограничены. Женщины носят на руках, а иногда и на ногах браслеты из голубого стекла, медную серьгу с несколькими стеклышками в носу и стеклянные же бусы на шее. Вот в чем заключается все излишество нубийских женщин. Та из них почитает себя счастливою, которая к этому наряду может прибавить два кольца в ноздрях и в ушах две большие медные серьги. Столь богато наряженная женщина, выходя утром за водою к Нилу с сосудом на голове, в состоянии привести подруг своих в отчаяние от зависти. Мужчины в левом ухе носят гладкие медные кольца. Малые курительные трубки и зеленый табак, ими разводимый, служат им для кейфа[220], высочайшего благополучия, какое известно ленивому жителю Востока. У старост деревень, которые называются шейх эльбелед, иногда имеется одна чашка и старый кофейник, в котором женщины приготовляют им кофе, получаемый в подарок от путешественников за оказанные им услуги. Тогда зовут в гости каим-мекама, т. е. солдата, управляющего деревнею от имени паши, и лучших друзей шейха, которые, нарядясь в свои рубахи, с гордым видом идут к нему на кофе.
На расстоянии двух часов пути от Коштамбе находится прекрасный храм древнего селения Псельцис, ныне называемого Дакке. Это истинно прекрасное здание, которое можно назвать нубийским Тентирисом, посвящено было Тоуту, Меркурию древних египтян, как объясняют многочисленные надписи на молях. Барельефы столь же прекрасны, как в Дендере, но как в архитектуре, так и в украшениях храма примечаются три различные эпохи его построения. Должно полагать, что сначала был воздвигнут один только придел, к которому остальные части пристроены после. Две высокие моли, со внутренней стороны даже не выполированные, содержат в себе множество малых комнат, которые, вероятно, определены были для жилища жрецам. После жили в них набожные монахи, начертавшие в этих сокровенных убежищах знамение святого креста, драгоценный залог их надежд, облегчавший их тяжкие страдания. Храм сей был некогда христианскою церковью, что доказывает штукатурка, покрывающая прежние баснословные изображения. Каменная стена вышиною в четыре фута окружает все здание.
Выше Дакке, на правом берегу Нила, находятся развалины прежнего селения. Стены из несженного кирпича довольно толсты и высоки. Место это называется ныне Куббан; оно, должно быть, древняя Метакомпса. Малая нубийская деревенька с низкими хижинами — лежит вблизи сих развалин. Нил, который от порогов Сиэнских до самого Коштамбе протекает почти вдоль самого меридиана, здесь поворачивает значительно к юго-западу. Уади-Корти доселе удержала древнее название Корте, равно как и развалины древнего храма, некогда украшавшего это селение. Уади-Мухарра ка имеет так