Нэ персэ (сахаптин Орегона). Четыре дочери койота замужем за лосем, горным бараном, выдрой, скопой. Взяв маленького сына, койот приходит к ним в гости. Лось печет палку, она превращается в колбасу, тыкает ножом себя в зад, вываливаются съедобные клубни. Койот ранит палкой жену, ножом — себя. Баран отрезает кусок платья жены, превращает лоскут в мясо, койот портит платье. Выдра приносит из-подо льда рыбу, койот чуть не тонет. Скопа ныряет в прорубь, возвращается с рыбой, койот прыгает с дерева, разбивает голову о лед.
Напо (кечуа восточного Эквадора). Опоссум последовательно берет в дом разных зятьев. После каждой неудачной попытки подражать зятю выгоняет его, берет следующего. Зимородок, сидя на ветке, испражняется в озеро, сплываются рыбы, он стреляет их из лука. Опоссум падает в воду, рыба проглатывает его, зять убивает рыбу, спасает тестя. Игуана поджигает растительность на участке, привязав горящие листья к хвосту. Опоссум пытается подражать, но его хвост облысел. Клещ сбрасывает с дерева плоды, спускается с дерева, спланировав на листе. Опоссум садится на лист, падает. Оса спокойно берет себе мясо, когда люди разделывают кабана. Опоссума бьют, говорят, что он вор.
Согласно южному европейско-переднеазиатскому варианту (мотив M38B), отвергнутая жена или одна из невесток с помощью волшебства производит различные действия, в частности готовит. Другие жены/невестки пытаются ей подражать, в результате чего гибнут или опозорены. Этот мотив зафиксирован у итальянцев на Сицилии, у арабов Ирака и Палестины, албанцев, русских, марийцев, абхазов. Приводим два примера — албанский и сицилийский. Русский и марийский варианты (с «царевной-лягушкой») похожи на албанский, а абхазский и арабские — на сицилийский.
Албанцы. Король велит троим сыновьям вручить по яблоку их избранницам. Старшие женятся на дочерях паши и визиря, младший бросает яблоко в розовый куст. Оттуда выползает змея, но на самом деле это Краса Земли. Она готовит жареную рыбу, положив руки на сковородку (жены старших братьев обожгли руки), говорит, что стала красивой, обмазав лицо куриным пометом (старшие братья гонят жен мыться), на танцах прячет по куску мяса в рукава. Жены старших братьев делают то же самое, мясо прилюдно вываливается, а у жены младшего из рукавов вылетают голуби.
Сицилийцы. В салате находят девочку, ей дают имя Леттучия. Принц женится, а Леттучию называет сестрой. Слуга видит, как «сестра» принца велит огню загореться, кладет руки в масло на раскаленную сковороду, там появляются жареные рыбки. Жена пытается повторить трюк, обжигается, умирает. То же происходит с новой женой («сестра» вылезает из раскаленной печи, с ее кос сыплются жемчуг и драгоценности, жена сгорает). Когда принц женится в третий раз, «сестра» ставит кресло на край крыши, чтобы насладиться уходящим солнцем, жена падает и ломает себе шею. В конце концов принц женится на Леттучии.
В Австралии, Океании, Юго-Восточной и Восточной Азии мотив неумелого подражания отсутствует полностью. Это снижает вероятность его самостоятельного возникновения в разных районах и соответственно повышает вероятность исторической связи между всеми имеющимися версиями. В Африке мотив неумелого подражания тоже известен не повсеместно: его нет у койсанов. В Северной Америке он отсутствует у эскимосов и большинства северных атапасков (исключение составляют тагиш, находившиеся в контакте с тлинкитами). Такое распределение почти наверняка означает, что в Новый Свет мотив проник до того, как растаяли ледники, т.е. никак не позже 12 тыс. л.н., скорее всего, несколько раньше.
Глобальная же картина встречаемости «неумелого подражания» заставляет предположить, что мотив зародился либо в Африке и проник в Америку через континентальную Евразию, либо в Евразии и оттуда распространился как в Африку, так и в Америку. Первый вариант следует отвергнуть по той же причине, по какой ранее мы поставили под сомнение гипотезу африканской прародины мотива космической охоты. В тот период, когда шло заселение Нового Света, Африка южнее Сахары от Евразии была почти полностью изолирована, а распространение мотива в период до опустынивания Сахары, т.е. в эпоху ранее 60 тыс. л.н., практически невероятно. Соответственно остается второй вариант — мотив распространился в Евразии, а затем был принесен как в Новый Свет, так и в Африку.
Если сравнить карту мирового распространения мотива неумелого подражания, то можно заметить значительные совпадения с картой распространения мотива космической охоты. Главных различий два: «неумелое подражание» известно в Южной Азии и не известно в пределах большей части Сибири, а «космическая охота» — наоборот. Объяснить расхождения, обращаясь к особенностям этнокультурной истории соответствующих регионов, нетрудно, но вряд ли такие рассуждения много добавят сейчас к доказательной базе.
Есть еще один исключительно популярный и нетривиальный трикстерский мотив (или, точнее, кластер близких мотивов) известный в Африке (только Западной), Евразии и Америке (преимущественно в Северной) при отсутствии в Австралии и на юге Африки.
Речь идет о мотиве «мнимый покойник» (F65). Ради того чтобы соединиться с любовницей или любовником, вступить в инцестуальную связь или есть в одиночестве, не делясь с близкими, персонаж имитирует свою смерть (рис. 80). Мотив имитации смерти ради желания есть в одиночестве или встречи с любовником/любовницей распространен в Западной Африке, Евразии (в основном Северной) и в Северной Америке (главным образом на северо-западе континента, одна версия записана также в Эквадоре у колорадо). Вариант, описывающий инцест с дочерью и т.п., характерен для основной территории Северной Америки (на северо-западе континента его как раз нет), изредка встречается у южно-американских индейцев, включая огнеземельцев, отмечен единожды на островах Торресова пролива.
Рис. 80. «Мнимый покойник», мотив F65. Чтобы удовлетворить свое желание, связанное с нарушением социальных норм (запрещенный секс, отказ поделиться пищей с родственниками), персонаж притворяется умирающим, покинут(а) на месте погребения. 1. Персонаж имитирует смерть, чтобы жадно есть в одиночестве, мотив F65B. 2. Супруг(а) оставляет персонажа на месте погребения; (мнимый) мертвец оживает, уходит к любовнику/любовнице, мотив F65A. 3. Персонаж имитирует смерть, чтобы, представившись другим человеком, сочетаться с близким родственником по нисходящей (реже — восходящей) линии, мотив F64.
Ареалы мотивов «неумелое подражание» и «мнимый покойник» в Северной Америке в основном совпадают с ареалом распространения на этом континенте образа койота и (редко) лисы в качестве трикстера. Видимо, все три мотива проникли в Новый Свет если не в комплексе, то по крайней мере в одно время — до того, как в основном растаяли североамериканские покровные ледники. В эпоху европейских контактов евразийский и североамериканский ареалы распространения фольклорного образа лисы/койота не смыкались — их разделял ареал трикстера-ворона. Однако конкретные эпизоды с участием ворона в регионе Берингоморья и с участием койота на западе основной территории США (а также с участием других трикстеров, характерных для индейцев северной Калифорнии, Орегона, Вашингтона и Британской Колумбии) часто совпадают [Березкин 2004: 105-134]. Особенно показательны мотивы, которые встречаются только в этих двух регионах. Вот резюме текстов с использованием мотива «дичь танцует вокруг охотника» (M53).
Эскимосы-инупиат Берингова пролива (уналит залива Нортон). Ворон посылает Норку пригласить на праздник морских обитателей, приходят тюлени. Ворон говорит, что должен улучшить их зрение, дотронувшись до их глаз своим жезлом. Он склеивает им веки смолой, забывает о тюлененке в дверях дома. Тот поднимает тревогу, когда другой тюлененок плачет, пытаясь открыть глаза. Ворон убивает гостей палкой по одному, только тюлененок в дверях спасается.
Карьер (атапаски Британской Колумбии). Трикстер Эстэес заворачивает в накидку мох, отвечает водоплавающим птицам, что несет песни, просит танцевать, закрыв глаза, убивает по одной. Одна утка открывает глаза, поднимает тревогу, уцелевшие разбегаются.
Чумаш (Калифорния, район Санта-Барбары). Койот поедает все запасы один, заболевает от переедания, посылает сыновей объявить о своей скорой смерти. Гуси приходят о нем скорбеть, койот говорит им, что для этого надо опустить головы. Он бьет гусей дубиной, лишь половина спасается.
Тонкава (Техас). Койот велит индюкам танцевать, закрыв глаза. Убивает их палкой, один индюк открывает глаза и спасается.
Пока трудно сказать, какой образ первым попал в Новый Свет — «трикстер-ворон» или «трикстер-лиса/койот». Однако даже если связанные с этими образами фольклорно-мифологические комплексы первоначально значительно различались, в Америке они вступили во взаимодействие на ранних этапах колонизации континента и далее уже не менялись, сохранившись до периода европейских контактов. Поздних мигрантов было немного, и они в основном заимствовали культуру субстрата — только так можно объяснить сохранение в индейском фольклоре цепочек мотивов, по которым удается проследить движение ранних миграционных потоков. В результате получилось, что в североамериканском фольклоре мы имеем разнообразие трикстеров при сходном наборе «трюков» в отдельных ареалах.
При сравнении Сибири с Северной Америкой картина оказывается противоположной. Как в Восточной Сибири, так и на значительной территории США видовая идентификация трикстеров одинакова (лиса или койот), но лишь незначительная часть конкретных «трюков» с участием этих трикстеров встречается в фольклоре обоих регионов. Объяснить это можно тем, что образ лисы в качестве трикстера был известен с глубочайшей древности на большей части Евразии и не имел здесь конкурентов. Поэтому хотя этнокультурная карта Сибири за последние 15 тыс. лет менялась, по-видимому, многократно и от набора трикстерских мотивов, который суще