Куири в полный голос оплакивают своих усопших в течение девяти дней в специальном похоронном доме. Маленьким коси на девятый день жизни завязывают тесемки или шнурки, оберегающие их от злых чар и людей. Эвэ поливают растения девять раз. У консо иерархия включает девять ступеней. Нанди же полагают, что у солнца девять лучей.
В Бурунди число 9 предвещает счастье, поскольку получается от тройки, помноженной на три. Для свадьбы хуту и тутси готовят там кашу из сорговой муки. Воду в горшок с мукой заливают девять раз, а кашу делят на девять порций и раскладывают в девять плетеных блюд. В заключение священнодействия произносят пожелание. «Пусть девять принесет вам много детей и коров!»
Целостной системы символики чисел в Африке, по-моему, все-таки нет. Более всего выделяются в этом плане своей четкостью бамбара. Числа от 1 до 22 у них имеют космические аспекты. У некоторых племен просматривается связь между числами и полом. Пять символизирует законченность, совершенство: ведь на руках и ногах человека по пять пальцев. У бамбара шесть означает мальчиков-близнецов, а восемь — двух девочек-близнецов. У эвэ ребенку дают имя на восьмой день. Восьмерка имела положительное значение, но иногда противопоставлялась семерке и получала тогда отрицательное значение. Десять у чагга — талисман счастья. На десятый день они дают имя ребенку и моют его мать. Число 40 олицетворяет единство, мир и любовь. В приданое, в частности, давали орехи кола, корни ямса и деньги, которые должны были делиться на 40.
42 играет видную роль в циклах культа предков королей ганских ашанти.
Африканцы не очень уж великие математики. Людям, воспитанным в рамках натуральных хозяйств, не нужна арифметика: им хватало для себя и семьи того, что они имели, то есть того, что находилось вокруг них в их незамысловатой и скромной действительности. Большего им и не надо было и потому, что, согласно психологии африканцев, богатство вредно для здоровья, так как идет больше от колдуна, то есть от дьявола, чем от Бога, поэтому для пересчета своего «имущества» им хватало пальцев на руках и ногах.
Более того, в некоторых областях Африки считать не рекомендовалось и не рекомендуется, чтобы не испортить здоровье. Племя ванедроббо, живущее по соседству с масаями, верило, что если пересчитать пчел, то они погибнут, хотя при этом они точно подсчитывали убитую дичь, рога носорогов или бивни слонов.
Как велся счет? Акан, эве, йоруба делали и делают это на базе 10, пигмеи, бушмены и готтентоты — 2. Нередко в старину в деревнях могли считать до ста, реже до тысячи и только в исключительных случаях до 10 тысяч, но на таких знатоков смотрели всегда с восхищением снизу вверх.
Дама, обитающие в горах, берут за основу цифру 5. Пересчитав пальцы рук и дойдя до десяти, дама складывают пальцы и подытоживают: «Они убиты» (слово «убит» имеет значение «кончен»). Примерно то же говорят жители плато Джое, сосчитав 12 раз по 12. Занда, дойдя до двадцати, произносят: «Человек кончился» — и переходят к следующей двадцатке. При таком счете иногда может не хватить целой деревни. Ну разве это не умилительно, когда счет ведет вся деревня? При таком подходе рачительность и объективность гарантированы.
КОРОЛЕЙ НАДО УВАЖАТЬ!
Однажды в Аддис-Абебе, свернув с центральной улицы в закоулки, я увидел людей, игравших в шахматы. Взыграло любопытство старого игрока — и я примкнул к зрителям, наблюдавшим за поединком. Многое я не успевал улавливать. Как мне показалось, шахматисты делали ходы крайне быстро и не всегда по известным мне правилам, стараясь подчас перегнать друг друга в количестве ходов. Я предложил сразиться с одним из них, но, пока я успевал сделать один ход, мой партнер тем временем — несколько. Естественно, что при такой форе он легко расправлялся со мной. Я пытался робко протестовать.
— Вы просто не знаете правил игры, — охладил он меня. — Наши шахматы непохожи на ваши.
После этого он растолковал мне кое-что. Из десяти-пятнадцати партий я даже ухитрился впоследствии выиграть одну, поставив ему эффектный, на мой взгляд, мат конями. Однако зрители почему-то встретили мою победу хмуро, даже без улыбки, а один даже попросил меня уступить ему место…
Шахматы известны в Эфиопии уже, по крайней мере, полтысячи лет под названием сентередж. Это амхарское слово явно созвучно индийскому эквиваленту слова «шахматы» — чатуранга. В старину в них играли только аристократы: плебеям, понятное дело, замахиваться на короля не дозволялось. Одна мысль о такой возможности приводила в ярость любого раса (князя), ибо дурной пример заразителен.
В источниках упоминается, что в начале XVI века император Либнэ-Дынгылема (в других источниках — Лебна Денгел) провел несколько партий с венецианским актером Бицини. Схватка в сентередж не всегда шла на пользу игрокам. Из-за этого поистине азартного занятия опытные прославленные полководцы терпели поражение в крупных баталиях. В XVIII веке правитель Северной провинции Эфиопии рас Микаэль Сеуль во время битвы, в которой решалась судьба его области, к своему великому несчастью, уселся за доску, да так заигрался с льстивыми придворными, что забыл отдать приказы войскам. В результате как шахматист он победил, а как военачальник с треском провалился.
Другой фанатик старинной умственной забавы, правитель той же провинции Тыграй, рас Вольде Селассие однажды столь увлекся перипетиями игры, что заставил некого лорда, посла Великобритании, несколько часов ожидать аудиенции. После этого хитроумный дипломат за приличные деньги нанял хороших тренеров, весьма преуспел в сентередже и с той поры дневал и ночевал у Вольде Селассие, решая мимоходом за доской политические проблемы.
Супруги людей, пристрастившихся к шахматам, часто лишались внимания и ласк азартных мужей, которые и по ночам думали только о шахматах. Впрочем, и слабый пол не терялся — у некоторых особенно рьяных любителей в конечном счете отрастали красивые ветвистые рога…
Количество фигур в эфиопских шахматах совпадает с современными. Раньше их вытачивали или вырезали из рогов животных или дерева лучших пород. Фигурки изготовляли самые знаменитые мастера. Доски были несколько больше обычных и делались из кусков дерева, материи или кожи одного цвета, потом расчерчивались на квадраты и раскрашивались.
От современных шахмат местные отличаются уже в дебютной стадии. В начале игры, которая зачастую определяет конечный исход всего сражения, шахматисты не дожидались очередного хода партнера. Оба соперника ходили фигурами почти одновременно, но с соблюдением правил. Ходы делались с такой скоростью, какую только позволяла ловкость рук и порой совесть (быть может, здесь я все же ошибаюсь). В сохранившихся воспоминаниях очевидцев игры в эфиопские шахматы указывается, что руки играющих мелькали с такой быстротой, что присутствующие едва успевали — а нередко и не успевали — следить за перемещением фигур. Помните, как Остап Бендер украл с доски у одноглазого шахматиста ладью?
Наши трехминутки или пятиминутки кажутся детской забавой. Дебют продолжался до тех пор, пока не съедалась одна из неприятельских фигур. В дальнейшем партия протекала в обычном ключе.
А теперь вернемся к моей победе, которая была встречена с антарктической холодностью. Не всякий поставленный противнику мат считается почетным в сентередже. Мат конями искони вызывал и вызывает неприязнь и неодобрение и игроков, и зрителей. Лошадь остается лошадью.
— Короля должны устранять благородные фигуры, — пояснил мне мой партнер. — Пешка считается благородной фигурой, потому что у нее есть перспектива в жизни. Конь же как был подневольной особью, так и останется ею.
Мат ладьями встречается аплодисментами, пешками — овацией. Заматовать пешками — проявление высшего класса, мечта любого игрока, ибо всякая пешка может стать ферзем (попросту говоря, королевой).
«Королей необходимо уважать даже таких, которых смахивают с доски», «Даже в шахматах король требует почтительного обращения с собой», — говорят мудрые эфиопы.
АФРИКАНСКАЯ САГА О НАВОЗЕ
Навоз и спорт, фекалии и искусство — вещи несовместимые, как, наверное, категорически сказал бы Шекспир. И был бы прав, если бы жизнь стояла на одном месте и люди жили бы его понятиями.
…Джако Луус стоит в скульптурной позе, напоминающей легкоатлета перед олимпийским стартом, напрягая мускулы в ожидании выстрела стартового пистолета. Ставки велики. Он замахнулся на лучших плевунов (тут я долго думал, как назвать спортсменов: плеватели, плеваки или плевуны и решил отдать временное предпочтение последнему варианту) антилопьим навозом Южной Африки. Но кто знает? Быть может, он и побьет рекорд. В него сосредоточенно, с волнением вперил взгляд его главный соперник Андре Баркгуйзен, который пока лидирует. Джако резко откидывает туловище назад, а потом изо всех сил, тренированным движением стремительно бросает его вперед, делая на последнем выходе плевок.
Толпа криками приветствует его, но спортсмен ждет, пока судья подойдет к месту приземления катышка. Объявляется результат, и толпа стонет от восторга. Он «выстрелил» на 10,9 метра. Это не рекорд, но тем не менее Джако победил: история запомнит не результат, а то, что Луус стал чемпионом ЮАР 2000 года по плевкам навозом куду. Великодушный Андре обнимает победителя…
Не такой уж это легкий вид спорта. «Мне это раз плюнуть», — говорим мы о каком-либо легком деле. Просто плюнуть куда попало, как у нас привыкли, конечно, легко, но плюнуть хотя бы метра на четыре, да еще навозом, может не каждый! Попробуйте! Положите кусочек фекалий антилопы куду в рот и потом посмотрите, как далеко вы сможете заплюнуть его. Это не все равно, что выпить чашку чая с сахаром. Вовсе не правы те, кто уверяет, что у победы только сладкий вкус. В данном случае это не совсем так. У любого правила бывают исключения. На севере Трансвааля, в сердце Южной Африки, на плато Лоувельд мне удалось побывать на уникальных национальных соревнованиях по плевкам антилопьим пометом. По отзывам состязающихся, от победы в них кроме радостного настроения остается еще и столь неповторимый оригинальный привкус, что они, «отстреляв» горошинки антилопьего помета, спешат освежить рот.