исутствовала в этой массе вооружённых и отчаянных людей. Объединяло их и железное здоровье, присутствовавшее у всех, кто дожил до этого похода, когда остальные путешественники либо уже отдали Богу душу в пути, либо заболели, и вернулись на Родину.
Сейчас в их карманах приятно позвякивали чистым серебром талеры Марии-Терезии, в качестве оплаты их услуг. Каждый из казаков был вооружён карабином Бердана, шашкой, и кинжалами. У многих были револьверы различных систем. Не было только лошадей, которых пришлось оставить в Абиссинии, и дальше идти пешком.
Но дорога этого стоила, и была настолько интересной, на сколько же и опасной, вселяя в их сердца трепет от увиденного. Никто из них не пожалел о походе, а любопытство и желание поучаствовать в истории, нарастало с каждым шагом, и они шли, и шли вперёд, подолгу разговаривая у ночных костров, и думая о будущем.
Аксис Мехрис вёл не только священников и казаков. В его отряде был и лучший полководец негуса Йоханныса IV, Аллула Куби, попавший в опалу к новому негусу Менелику Второму, и вынужденный бежать с Родины. С ним вместе был элитный отряд самых преданных воинов.
Верных оказалось немного, всего сотня, зато это были лучшие. А уж из того чёрного мяса, которым владел неведомый Мамба, он сможет сделать элитных воинов, если его, конечно, возьмут на службу. Его друг Аксис не сомневался в этом, а значит, не будет сомневаться и он.
Мамба ненавидел махдистов, и в этом они были схожи. Значит, Алула Куби снова будет воевать с ними, и пусть над ним будет развеваться другой штандарт, а в бой отправлять человек, недостойный до этого быть его рабом. Он выполнит свой долг до конца, и отомстит за гибель своего повелителя и друга, ради своего народа и веры пожертвовавшего всем, что у него было, несмотря на своё положение.
Две слезы скатились по щекам сурового военачальника, а рано поседевшие короткие курчавые волосы на голове и лице, горестно топорщились во все стороны, когда он думал о том сражении, где погиб его повелитель.
Смахнув непрошенную влагу с щеки, он провёл рукой по короткой бороде, и перекрестившись, заснул, возле почти потухшего костра, более не сомневаясь ни в чём. А ночь укрыла его своим тёплым покрывалом, отправив другой дорогой, рыщущих по земле, ядовитых скорпионов.
Глава 10 Ё-моё?! Или твою мать?
Не успев вволю потоптаться по полям с ямсом и сорго, я был настигнут Ярым, который с яростью и жаром, достойным лучшего применения, набросился на меня, пересказывая полученные от Луиша сведения. Рассказал он и о взятии французами Банги, и о неизвестном отряде.
Масса, визирь мой, вот же козёл, предал, как я и предполагал! Но, обдумывая ещё раз все слова Ярого, я стал сомневаться, а был ли у него вообще выбор, в его-то положении. Бросив своих воинов, и всех остальных, на сотника Момо, я поскакал в Баграм.
Скакать пришлось на своих двоих. Конечно, «ослов», «козлов», и прочих копытных, у меня в подчинении хватало, но вот скакать на них, увы, было невозможно.
Бежалось, впрочем, легко. Давно я уже не совершал быстрых переходов, поэтому, неплохо было размять ножные и спинные мышцы. Взяв высокий темп, мы бежали вперёд. Вслед за нами мчалась лучшая десятка воинов Ярого.
Внезапно, из высокой, сухой травы, намного выше человеческого роста, выбежал львиный прайд. Оголодали, видимо, раз на человечинку потянуло. Воины поневоле приостановили шаг. Ярый застыл, не в силах поверить в такую наглость. Мне же показалось, что львы просто среагировали на движение. Увидев бегущего человека, в их представлении, зверя, и зверя испуганного, они отреагировали должным образом, согласно инстинкту хищника.
Вот только их нам не хватало! Своих проблем достаточно, чтобы решать ещё проблемы голода у львов! Две львицы стали заходить с флангов, окружая нас. Третья, покрупнее, застыла напротив, прижав свою морду к земле, и напрягла мощное тело, одетое в жёлтую шкуру, готовясь к финальному прыжку.
Хозяин прайда величественно показался сзади, и широко раскрыв пасть с огромными белыми клыками, зарычал, нагоняя на нас страх. Ой, боюсь, боюсь, невольно вскрикнуло моё подсознание, доставшееся от белого человека. Его чёрная часть зарычала в ответ, повинуясь древнему инстинкту чернокожего аборигена, не раз, и не два, сталкивавшегося со львами.
Руки же, привыкшего ко всему воина и охотника, быстро стянули с плеча висевший там винчестер. Сняв его с предохранителя, и почти не целясь, я выстрелил в застывшую перед прыжком львицу.
Грохот выстрела оборвал громкий рык льва. Крупнокалиберная пуля с близкого расстояния попала в морду львицы, не успевшей прыгнуть. Её мышцы успели среагировать и сократились, но управление телом было уже потеряно, и неловко подскочив с развороченной пулей головой, она завалилась набок.
Выстрел разрядил напряжённую обстановку, и все десять охранников, вместе с Ярым, очнувшись от ступора, открыли огонь по зверям. Уйти удалось одной лишь львице, одной из двух, и то, наверное, раненой. Лев был поражён сразу тремя пулями, и долго не мучился. Оставив пятёрку воинов, для освежевания и снятия ценных шкур, мы побежали дальше, не обращая больше ни на что внимания.
Меня с нетерпением ждали. Встретив на краю города, Луиш и Бедлам повели меня в мою, до сих пор пустующую хижину. Собравшись там, в N-нном составе, мы приступили к совещанию, а если точнее, то они докладывали мне, поочерёдно, всякие нерадостные вести.
Ещё раз, прослушав об отряде белых людей, я понял, что это не чёрная, а благая весть. Ведь это был абиссинский купец, и приближённый к тамошнему негусу Аксис Мехрис, с группой коптских священников. А вот кто с ними был, для меня оставалось загадкой.
Но сейчас мне было кем обороняться. Приняв все меры к обороне, я приказал готовиться к встрече неизвестного отряда. Запланировал это на следующий день, а пока занялся приготовлениями, и подбором людей для возможного сражения.
Что касается города Банги, который захватили французы, то этим мы займёмся, но несколько позже. Утром следующего дня, я устроил кратковременный смотр своих войск. Пятисотенный отряд, стоявший передо мною, и вооружённый винтовками маузер, которые притащили вчера вечером, радовал глаз. Все, как на подбор, здоровые, и голые. Пришлось немного задержаться, чтобы заставить всех надеть разные шорты, сделанные из чего угодно, в том числе, и из ткани, которая была на складах в небольшом количестве.
После обеда люди были готовы к осмотру. Стояли в шортах, с большими круглыми щитами, винтовками, кожаными ремнями и перевязями для ножей и мечей. Стройными, но кривыми рядами, они прошли передо мной, а вслед за ними поплёлся и я, прихрамывая на одну ногу.
Вчера не заметил норы, скрытой в высокой траве, оступился и растянул ногу. Беречь надо себя, беречь! А то, как вещий Олег, наступлю на череп найденного динозавра, а оттуда выползет змея, и…
Нет…, змея…, пожалуй, нет! Я и сам её могу загрызть! Тогда, злой и смертельно ядовитый тушкан, выскочит из слоновьего черепа, махнёт пушистой кисточкой хвоста, и… тут же её потеряет. Бред? Конечно, бред, но настраивает на определённые мысли.
— Бояться нужно не только страшных и ядовитых, а и маленьких, и безобидных, втёршихся к тебе в доверие, благодаря мягкой шкурке и «няшной» внешности. Вдруг… он,… например, болеет — ковидом!
Неизвестный отряд мы перехватили в дне пути от Бырра. Это действительно, оказался Аксис Мехрис, а с ним коптские священники. Вытащив из кожаного мешочка коптский золотой крест, я повесил его себе на шею, вызвав немалое удивление среди своих воинов.
Да, да, — я копт! Всю жизнь мечтал, и вот стал!
Удивление во мне вызвали даже не священники, а… ну вы догадались, конечно! Да, это были казаки. Казаки в Африке, вот этооо прикол!
А я чёрный русский! Смешно? Мне лично, не очень. Брататься с ними я не стал, но сказать, что не обрадовался им, это значит покривить душой.
— Привет, славяне! — обратился я к ним, после взаимных приветствий с Аксисом и святыми отцами.
В установившейся тишине, было слышно, как пролетела одинокая муха, спеша по своим мушиным делам. Онемели все присутствующие. Только мои воины, привыкшие к моим чудачествам, с любопытством рассматривали казаков, а особенно, их одежду, и длинные бороды и усы.
— Что молчите? Русский, что ли забыли? Привет, говорю, мужики!
— Привет, — машинально ответил один из них, совсем ещё молодой казак. Остальные пока лишь хлопали глазами. Ну-ну, хлопайте, хлопайте, я вам ещё не то отчебучу. Поизгаляюсь вволю, над, почти родными для меня, людьми.
— Воевать-то умеете? А, казаки?
Последняя фраза, словно сняла волшебное покрывало с их ртов. Галдёж поднялся такой, что любопытные попугаи, рассевшиеся на окрестных баобабах, сорвались всей стаей, и бешено работая мелкими крылышками, начали возмущённо кричать, негодуя. Потом сделали два круга над нашими головами, и опустились обратно на деревья. Любопытно же, что будет дальше.
— Твою мать… Это что ж такое?! Русский негр??? Не может такого быть? Бл… мать… ять… да ну… на… Это что ж такое творится, братцы? Наши и тут есть!
— Э… вы это… окститесь. Я не ваш, я вождь. Вождь чернокожих, а не абы кто. Имейте в виду, а не то… знаете что. Я это… Императору вашему напишу… Ляксандру третьему о вашем поведении, или Николаю II, кто там у вас сейчас правит. Безобразности тут творите, я тут вам не это, ужо сделаю вам.
И я смачно при этом высморкался, чисто по-русски, зажав одну ноздрю пальцем, а потом вторую. На меня молча смотрели, круглыми от удивления глазами, размерами с Екатериновские медные пятаки.
Наконец, перестав их ошарашивать своими непонятными местоимениями, и пониманием причины их удивления, я приступил непосредственно к серьёзному разговору.
— Так, казаки. Вас привёл ко мне Аксис. Мы с ним в союзе. Часть денег он вам заплатил, заплачу и я. Тех денег, которые у меня есть, на ваши две сотни хватит, но мне будут нужны ещё люди, об этом договоримся позже, и не здесь. Там и оговорим все условия.